Глава девятая

Сюрпризы на дорогах

В акварельной рассветной дымке, слегка изменявшей звуки и очертания, происходящее выглядело хотя и понятной, но все же сценой из какой-то иной жизни, не принадлежавшей этому пространству. Люди в куртках с огромными буквами на спине "ТАМОЖНЯ" и "ПОЛИЦИЯ", суетившиеся вокруг длинного фургона, выглядели чуточку нереальными - как и маленький кудрявый спаниель, челноком сновавший там, куда его подводили и подсаживали. Его повизгиванье, доносившееся на сей раз из кузова, казалось Данилу обиженным - пес, полное впечатление, не нашел того, что рассчитывал, и потому откровенно злился. Данил полулежал, откинувшись на спинку переднего сиденья,- не столько в целях конспирации, сколько от усталости, чертова девчонка ухитрилась изрядно его измотать, не по вредности характера, а из бьющей ключом щенячьей жизнен- ной энергии. Вместо раздражения он тем не менее вдруг почувствовал легкую грусть оттого, что они вряд ли когда-нибудь увидятся, шансы хотя и существуют, но весьма проблематичны, и какой-то миг он даже испугался этой грусти - говорят ведь, старость с того и начинается, что мужик вдруг всерьез тоскует по случайной подружке,- но тут же Данил сообразил, в чем дело. Пожалуй что, не в симптомах старческой сентиментальности. Если, понятное дело, не считать законной молодой жены, он давно уже не делил постель с женщиной просто так. Всегда была дол я игры -хотя ему, конечно же, о том не говорили, наоборот, изо всех сил притворялись, что случился неконтролируемый прорыв чувств или по крайней мере эмоций. Что потаенного расчета, упаси боже, нет. А на самом-то деле... На сей раз не было никакого театра. Захотела мужика, сумасбродка сопливая,- и получила. И никакого подтекста. В его жизни, которую иные впечатлительные охотно обозвали бы исковерканной - и Данил подозревал, что они правы,- такое в последнее время случалось редко... Все, кажется, кончено. Люди с профессиональными клеймами на спинах расходятся с таким видом, что ясно: возвращаться они не собираются. Спаниель поскучнел, тащится возле ноги проводника, охваченный тем же общим разочарованием... Янина распахнула дверцу и плюхнулась рядом с ним, откинула капюшон, встряхнула роскошными волосами: - Пустышка. Ничего. - Они не обидятся? - Ерунда, такое частенько случается. Снова не подтвердились оперативные наработки, и все тут... Бывает. Итак, груз... Все оборудование он выгрузил в Кракове, осталось только пять тонн гексота-на, сотня мешков. И ничего недозволенного. - Гексотан не может отбить у собаки чутье? - Нет, я специально поинтересовалась. Ничего подобного. Они прекрасно знают все эти трюки с отбиванием запаха - и полный набор снадобий, которые для этого используются. Нет, полная пустышка, извини за невольный каламбур, чистая машина. - А получатель гексотана? - Рутения, Калюжин, фирма "Чупрей и братья". Документы в полном порядке, сейчас машину пропустят... - Значит, мне пора,- сказал он с легкой грустью.- Прощай, амазонка, скажу тебе по секрету - ты чудесная девочка... - Я знаю,- рассмеялась она.- А почему - "прощай"? Должны же мы когда-нибудь увидеться? "Потому что ты, дуреха, еще не привыкла расставаться,- сказал он про себя.- Не знаешь, как это бывает всерьез, брошенные мальчики пока что не в счет, речь идет об утратах". - Наверное,- сказал Данил, чтобы сделать ей приятное.- Ну, мне пора... - Это опасно? - Нисколько. - А ты без оружия... - Голова-то здесь,- сказал он, постучав себя по лбу.- Всего тебе хорошего... Наклонился, поцеловал ее и вылез. Не оглядываясь, прямиком пошел к кабине, обогнул ее с левой стороны, когда водитель уже собирался вскарабкаться в высоченную кабину. Совсем молодой, в тельняшке под клетчатой рубашкой. - Эй! - окликнул Данил.- Ну что, отцепились, звери? - Да, наконец... Два часа мурыжили. И так опоздал... Он недвусмысленно отвернулся, поставил ногу на железную ступеньку. Данил придержал: - Погоди, Семеныч. Получается, нам вместе ехать... - Это с чего бы? - повернулся к нему водитель. - А вот...- удрученно сообщил Данил, полез в бумажник и достал закатанное в пластик удостоверение.- Черский Даниил Петрович, коммерческий директор "Клейнода". Некоторым образом, стало быть, твое начальство. - Я и смотрю, откуда отчество знаете...- Водитель пробежал глазами ксиву, ухмыльнулся.--Скорее уж не начальство, а тот самый искплутатор, а? По Карлу Марксу. А я-то все гадаю, кто это мою прибавочную стоимость лопает... Судя по всему, он и по жизни был весельчаком, и рад был, что закончился, наконец, долгий немотивированный шмон. - Веришь, нет,- сказал Данил задушевно,- но не видел я в жизни твоей прибавочной стоимости... А вот хлопот из-за твоего самохода у меня сегодня было предостаточно. Я как раз собирался домой из Варшавы, так нет, позвонили из таможни, велели прибыть сюда - мол, с машиной какие-то не-понятки... - Так вы все время здесь были? - Ну да,- сказал Данил.- К машине они меня не подпускали, ходили, как павлины, слова через губу цедили. Я, грешным делом, приготовился тебя отмазывать неизвестно от чего, начал было в уме аргументы громоздить... - Да ерунда, обошлось. Что-то я давненько такого не припомню. Обычно проходил без проблем. - Напутали где-то,- сказал Данил с должным раздражением.- Бывает. Что мне теперь, до Бреста на вокзал за восемьдесят верст тащиться? С тобой проще... - Я ж еще в Калюжин... Хотя, конечно, это не крюк... Или в Довмонтовичах на автобус пересядете? - А, там видно будет,- махнул рукой Данил.- Главное, домой бы побыстрее... Едем? - Едем. Данил посмотрел со своего места в зеркальце заднего вида, но рассмотрел лишь смутный силуэт за лобовым стеклом белой "Мазды", не без грусти улыбнулся в пространство - мы все же еще чего-то стоим, если такие девочки выбирают в качестве равноправных партнеров, не заикаясь о деньгах... Рано умирать. Молодой Семеныч оказался душой незатейливой. Данил уже видел, что не вызывает у него ни малейших подозрений,- во-первых, простой водила, не соприкасавшийся с "Клейнодом" вовсе, не мог знать в лицо всех сотрудников фирмы, если вообще знал хоть кого-то. Во-вторых, Данил по-прежнему считал себя способным вскрыть актерство, даже изощренное. Как-никак за это и платили, да и акционером фирмы стал с некоторых пор не за красивые глаза и острые зубы... В течение ближайшего часа он главным образом слушал - мысли вслух товарища Семеныча о его молодой жене, теще, работе. Батьке и общей ситуации на земном шаре. Жену молодожен обожал, с тещей конфликтов не было, благо обитала в безопасном отдалении, за Батьку бесхитростно собирался выдрать глотку кому угодно, а вот общая ситуация на земном шаре в его изложении заставляла человека вроде Данила украдкой позевывать, ибо отдавала в обрисовке шофера несказанным примитивом. Считать, что весь мир идет войной на Рутению и ее Батьку,- это, пожалуй, все же пиитическое преувеличение... Хотя неизвестно, что хуже: такое вот примитивное убеждение, коим одержим молодой водила, или то, что Данил успел раскопать,- никоим образом не глобальное, однако полное кровавой жути и жуткой грязи... Понемногу он мастерскими невинными вопросиками начал уводить Семеныча в сторону- исподволь расспрашивал о том, что касалось перевозок. На всякий случай свой интерес он постарался должным образом замотивировать: мол, протирает штаны в кабинете, имеет дело с массой бумаг касаемо грузов и поездок, а сам меж тем понятия не имеет, что кроется за сухими строчками накладных, ведомостей и сводок. Ну не смешно ли? Семеныч охотно согласился, что это и в самом деле смешно. И просвещал, как мог, от всей широты наивной души. Жаль только, уцепиться в его многословных рассказах, перемежавшихся юмористическими заметками о европейских впечатлениях, толком и не за что. Нет зацепок. Загрузился отвез - выгрузил. И не более того. Ни единой детали-подробности, заставившей бы вмиг насторожиться... Гораздо более интересным с некоторых пор стало другое - синяя машина, маячившая в отдалении, явственно видимая в зеркальце. Она и не пыталась прятаться, как села на хвост километрах в двадцати от границы, на рутенской стороне, понятно, так и держалась в отдалении два часа, то ненадолго пропадая из поля зрения, то вновь объявляясь. Даже человек вдесятеро менее опытный давно определил бы, что имеет дело с натуральнейшим хвостом. Держится на приличном расстоянии, но и отсюда можно определить по очертаниям и радиатору, что это - не самая старая иномарка. Любая Другая давным-давно обогнала бы грузовик, как сделали это штук тридцать легковушек, в том числе и несколько вовсе уж ветхих "копеек" и "четыреста двенадцатых"... - Ну, а на дорогах шалят? - спросил Данил.- В смысле рэкета и прочего? - А, больше брешут про этот рэкет... Два месяца у вас баранку верчу - а ни разу не сталкивался. И ребята ничего такого не говорили. Батька в свое время так и сказал: мол, в Рутении теперь один авторитет, и авторитет этот - я, так что остальных просят не беспокоиться и сидеть тихонечко, как мышь под метлой... Очередной километровый указатель, белые цифры на синем: 251. "А ведь, пожалуй что, близимся",- подумал Данил и сказал непринужденно: - Тебя, может, подменить? - А что, можете? Данил продемонстрировал свои права, где были закрыты все пять категорий. Он не стал объяснять, что во времена оны научили водить и кое-что еще, однако в автомобильных правах это умение, понятное дело, не отражали отроду. Пояснил лишь: - Я, знаешь ли, не всегда в коммерсантах ходил. Был когда-то главным инженером в нефтераз-ведке, там водить пришлось все, что движется... - В России, выходит? То-то говор у вас не рутенский, не "дзюкаете". - Могу и "дзюкать", коли будзе надабнасць,- сказал Данил весело.- Умею... Ну, даешь баранку? - Валяйте, пан коммерческий директор, поработайте малость простым пролетариатом... Пока грузовик стоял и они менялись местами, синяя машина тоже стояла в отдалении. Тронулся грузовик - тронулась и она. "Интересные дела,- думал Данил, ловко управляясь с баранкой,- и не особенно маскируются. На польской стороне их не было, это точно. Не смог бы не заметить. Неужели и в этом случае просчитал все точно? Не голова у тебя, Черский, а..." Он нажал на тормоз, переглянулся с Семенычем. Тот растерянно пожал плечами: - Чумовые какие-то... Бежевая "Волга" так и тащилась с черепашьей скоростью им навстречу - по их же полосе, упорно идя в лобовую атаку, так и вынуждая остановиться. Уйти влево не удалось бы, дорога тут ненадолго сужалась, превращаясь лишь в две полосы, разделенных бетонным бордюром, который грузовик ни за что не одолел бы. - Откуда ж они на нашу полосу свернули? - вслух недоумевал шофер.- От Зубаловки разве что. Это ж им полкилометра задним ходом переть придется, дернул меня черт здесь дорогу срезать... Выиграл десяток верст, называется... Тут, вообще-то, мало кто и ездит... Точно, чумовые! Данил остановился окончательно -потому что ничего другого и не оставалось. "Волга" тоже тормознула метрах в десяти от его капота. Вылезли двое, подчеркнуто неторопливо: джинсы широченные, что запорожские шаровары, короткие кожаные куртки, стрижки ежиком, на пальцах огромные золотые гайки. Классическая картина, хоть сейчас в музей помещай в соответствующую витрину - "типичный образчик рэкетира". - Здорово, трудяги! - весело крикнул один.- Едем, значит? - Тьфу ты...- тихонечко сказал Семеныч.- Выходит, все же есть они, падлы... А у меня и монтировки нету... - Сиди,- так же тихо посоветовал Данил.- Видал, у высокого? Высокий без всякой нужды картинно поправил на себе черную кожанку, распахнув полы так, что подмышечную кобуру с большим черным револьвером мог рассмотреть и полуслепой. И вслед за напарником крикнул: - Едем, значит? Что ж вы это? С вами люди здороваются, а вы и языки проглотили? - Здорово, коли не шутишь,- сказал Данил.- В чем проблемы? - У нас, дядько, проблем нет. А у тебя, глядишь, и будут... У тебя квитанция есть? - Какая еще квитанция? - не вытерпел Семеныч. - Помолчи в тряпочку, молодой, пока дядька допрашивают,- небрежно отмахнулся кожаный.- Налоговая квитанция, дядько. Об уплате дорожных сборов. Как говорят в России, уплатил налоги - и живи спокойно. Если, дядько, каждый начнет по дорогам этак вот носиться, налогов не платя, выйдет полный беспредел и бардак, а потому лезь-ка ты в свой толстый кошелечек... - Стоять, отморозки! - Ты чего, чего? - заорал кожаный, тем не менее проворно задрав руки кверху. Его напарник поднял ручищи не столь быстро, но и без особого промедления. Оба угрюмо замолчали. Объяснялись такие перепады в настроении предельно просто: с обеих сторон грузовика появились не менее широкоплечие ребятки, одетые не столь пла-катно, но вооруженные крепко. И взяли самозванных сборщиков дорожного налога на прицел. - Нет, ну братила, ты чего? - плаксиво заорал тот, что пониже, не опуская, понятное дело, рук. - Тебе кто позволил шлагбаумы ставить, выродок? - Сам ты... Эй, не тревожь волыну, я так, оговорился... - Ты, потрох, постарайся так не оговариваться,- спокойно произнес незнакомец с пистолетом.- А то цветочки из тебя прорастут или там бурьян... Кто разрешил, спрашиваю? - А что, нельзя? - Ну, ты тормоз... По-твоему, дорога для того и проложена, чтобы на ней такие вот бабки стригли? Такие вот, как ты? - Да мы... - Ответить хочешь, деятель? - Ну; ты не очень... Ты сам сначала претензию выстави... - Я тебе выставлю... - Нет, братила, назовись... - Мы от Крука,- сказал незнакомец не просто спокойно - даже чуть брезгливо.- Усек, отморозок? Его слова произвели прямо-таки магическое действие: крепыш, полное впечатление, пытался стать ниже ростом. Еще выше задрав руки, прямо-таки проблеял: - Братила, ну это ж совсем другой базар... Черт попутал, кто ж знал-то? Свадьба у братана, хотели капустки срезать... - Я тебе в следующий раз яйца срежу,- хладнокровно пообещал незнакомец.Чтобы не лез, куда не позволено. Времени нет с тобой чирикать... но номера твои и рожи ваши я запомнил хорошо. Просекли, чижики? Ну-ка, в тачку, и чтоб духу вашего... - Ты волыну-то... - Сдернули махом, говорю! Оба незадачливых сборщика налогов кинулись к "Волге", то и дело опасливо оглядываясь, один даже стукнулся пузом о бампер собственной машины, чем вызвал скупую ухмылку незнакомца. В три секунды запрыгнули внутрь, машина взревела мотором и прямо-таки прыгнула багажником вперед, укатила задним ходом. Не обращая на Данила и Семеныча ни малейшего внимания, незнакомец спрятал пистолет, махнул напарнику и оба вразвалочку направились к синей "Тойоте", стоявшей метрах в десяти за грузовиком. "Волга" уже исчезла с глаз. Данил, не раздумывая, выжал сцепление, и грузовик тронулся. - Видал? - воскликнул Семеныч с непритворной гордостью.- А ты говоришь, рэкет... Точно тебе говорю, милиция работает. А не взяли этих козлов, надо полагать, потому, что ничего ж не докажешь. Слышал я про такие случаи... Зато страху нагнали. - Ты в армии служил, Семеныч? - Ну. А что? - Да так...- отмахнулся Данил, увеличивая скорость.- Где на тракт выходить? - Во-он там... Нет, ну милиция работает! "Хреново ты в армии служил, Семеныч,- мысленно прокомментировал Данил.- Или, что вероятнее, служил не так уж плохо, но вот оружием совершенно не интересовался. Иначе давно сообразил бы, что оружие у твоих "милиционеров" совершенно нетабельное, у одного "восемьдесят четвертая" "Беретта", а у того, что так и не раскрыл рта, - П-225, по здешним понятиям, аристократический ствол. И главное Крук. Не так уж наш Семеныч детски наивен - просто-напросто Крук мужик умный, и те, кому не надо, понятия не имеют о его существовании. По презентациям не светится, ленточки не режет, моделек не спонсирует, потому что охота нашему Круку пожить подольше. Иные ходоки по презентациям и спонсоры начинающих актрисок давно уже вытянули билетик в один, что характерно, конец... А Крук притих, но - живехонек. Как бы и есть он, как бы и нету его..." Данил, выйдя на автостраду и прибавив газку, оживился, даже замурлыкал под нос привязавшееся после душевой беседы с Бареей: - В руку - пика, сабля - в ладонь, бо-ль-ше-ви-ка - гонь, гонь, гонь... Благо Семеныч, как давно выяснилось, симпатизируя Батьке, красным, в общем, не симпатизировал, а потому не мог и обидеться. Неплохо. Весьма неплохо. Больше всего Данил опасался, что может получиться какое-нибудь безобразие со стрельбой и мордобоем. Его ребятки, конечно, не дали бы себя в обиду, но все равно ни к чему... Волчок с Толей сработали идеально, рэкетиры доморощенные. И теперь совершенно точно известно, что происходит с машинами, которые везут гек-сотан. Их на почтительном расстоянии эскортируют известные мальчики, зорко следящие, чтобы никто водителей не обижал. Пока Данил торчал в Польше, парни раз десять должны были повторить эту комедию на разных участках трассы, в качестве "жертвы" работая со своим же человеком, сидевшим за рулем самого натурального грузовика из гаража "РутА" (гараж-то скотина Пацей не опечатал). И поскольку у лобового стекла "Волги" преспокойно болтался амулет-Чебурашка, все прошло успешно. Другими словами, никто не спешил покарать сторонних мальчиков за поборы на дорогах. А вот стоило им только нацелиться на машину с гексотаном... Крайне интересно. После всех переживаний как-то и не возникло вопроса о том, чтобы Данилу добираться в столицу на перекладных. Он так и довел грузовик до Калюжина, в чем ему обрадовавшийся отдыху Семеныч ничуть не препятствовал. Загадочная фирма "Чупрей и братья" размещалась на территории районного потребсоюза, у которого, скорее всего, арендовала один из складов, не озаботившись отметить это хотя бы подобием вывески. Но Семеныч здесь уже, как выяснилось, бывал и толково подсказывал Данилу дорогу. Задним ходом Данил подогнал фургон к распахнутым воротам ничем не примечательного склада, построенного лет сорок назад из грязно-бурого кирпича. Все происходило рутинно - после пятиминутного ожидания объявилась толстая тетка с кипой бумаг, брюзжа что-то, согнала грузчиков, как заведено, припахивавших перегаром, они начали лениво таскать мешки в распахнутые двери - чему Данил с Семенычем, конечно же, энергично воспротивились, потому что это удлиняло разгрузку и грозило затянуть ее до темноты. После вялой перебранки с кладовщицей, которой, в общем, было наплевать, и пожертвованной грузчикам небольшой суммы на известные цели, они смилостивились и стали сваливать мешки тут же, у склада, корявым штабелем, громко сетуя на горькую долю рабочего человека. Так оно было гораздо быстрее. Данил, подобно Семенычу, бесцельно шатался по двору, что было стопроцентно мотивировано и подозрений не могло вызвать ни у кого. Да и трудно было найти здесь человека, способного "питать подозрения". Обычнейший склад с ленивыми беспородными псами у почерневших будок, облупившейся краской на пожарных ведрах, неспешными перемещениями работничков и вспыхивавшей время от времени перебранкой меж водителями таких же грузовиков, то привозивших всякую всячину, то увозивших. Их грузчиков пару раз пытались переманить, но кошелек у Данила был набит туже. Как он ни старался, не мог определить, где же кончается потребсоюз и где, собственно, начинается Чуп-рей с неведомыми братьями. Никак не удавалось. Быть может, тут и таилась суть? Спрятать то, что хочешь спрятать, в этом патриархальном уголке - задумка не гениальная, но во многом достойная похвалы. Это унылое захолустье ну никак не ассоциируется с понятиями "прятать" и "тайна", на этот склад можно засунуть краденую атомную бомбу и ни одна собака не встрепенется. Неглупы ребятки, ох неглупы... Почувствовав на себе острый взгляд, он ничем себя не выдал. Так же лениво, попинывая мятую консервную банку, прошел в конец обширного двора, развернулся, достал сигареты. Краешком глаза рассмотрел наблюдавшего за ним субъекта и уже знал, что не мог ошибиться. Это был тот, что в милицейской форме сидел за рулем машины, едва не умчавшей Данила в неведомые дали, то бишь в Почаевку. Сейчас он, понятно, был без формы, пялился на Данила скорее оша-рашенно, чем зло. Пора было что-то делать - и Данил вразвалочку пошел к своему грузовику. "Ничего он здесь не предпримет, морда куренная, во дворе полно народу, не решится... Веселенькая ситуация. Он меня узнал, понял, что я его тоже узнал... А дальше? Попахивает неким патом. Ну, стрелять не станет, а это главное..." Дойдя до кабины, он оглянулся почти открыто. "Куренного" уже не было во дворе, он так больше и не появился. До столицы Данил и его новый знакомый добрались без всяких инцидентов.