«Вторая линия» венгерской дипломатии

Венгерское руководство с тревогой следило за экспансией Германии на Восток. Осенью 1938 г. немцы захватили Судетскую область Чехословакии, в том же году к Германии насильственно была присоедена Австрия (аншлюс), а в 1939 г. была оккупирована Чехословакия.

К обсуждению внешнеполитических планов Гитлер обычно приглашал вождя итальянских фашистов Муссолини.

Премьер-министр Венгрии (он же по совместительству министр иностранных дел) Миклош Каллаи в апреле 1943 г. лично совершил поездку в Италию, чтобы заручится поддержкой итальянского руководства в поисках путей выхода из войны.

Однако тайная цель визита оказалась в центре внимания итальянской и иностранной прессы. «Визит венгерского премьер-министра, — писал в своем комментарии римский корреспондент агентства Рейтер, — предпринят с целью достичь взаимопонимания с итальянцами относительно заключения сепаратного мира».

Беседуя с венгерским гостем, министр иностранных дел Италии граф Чиано с грустной улыбкой спросил, любит ли он играть в покер. Заметив недоумение на лице собеседника, Чиано горько усмехнулся, сказав, что им будет чем заняться в немецком концлагере, если Гитлер узнает, о чем говорили между собой руководители венгерской и итальянской дипломатии.

В отделе печати венгерского МИД большое значение придавалось обзорам английской и американской печати, которые регулярно направляло в Будапешт венгерское представительство в Швейцарии. В окружении адмирала Хорти особый интерес вызвало опубликованное в английской печати заявление министра авиационной промышленности в кабинете Черчилля Мур Брабазона, который заявил, что «…лучшим исходом на Восточном фронте было бы взаимное истощение Германии и СССР, вследствии этого Англия могла бы занять господствующее положение в Европе».

Еще более откровенно и цинично сформулировал свою позицию американский сенатор Гарри Трумен (будущий президент США). Он публично заявил: «Если мы увидим, выигрывает Германия, то нам следует помогать России, а если выигрывать будет Россия, то нам следует помогать Германии, пусть они убивают как можно больше».

Если английский журналист был недалек от истины, комментируя цель визита в Италию главы венгерского правительства, то содержание его бесед с главой Римской католической церкви папой Пием XII осталось неизвестным представителям прессы. Каллаи просил высшего иерарха Римской католической церкви помочь установить конфиденциальный контакт с англичанами или американцами, чтобы обсудить условия выхода Венгрии из войны.

Первоначально руководителям венгерской внешней политики представлялось, что страной, где удобнее всего было бы вести тайные переговоры с представителями западных стран, является Португалия.

Венгерский посланник в Лиссабоне Водианер начал зондаж через польского разведчика Ковалевского, который связался с помощником военного атташе США. Но американский представитель ответил, что в условиях войны подобные вопросы следует адресовать генералу Эйзенхауэру, в компетенцию которого входит все, что связано как с военными действиями, так и с политическими акциями в Центральной Европе.

С Восточного фронта в Будапешт поступали неутешительные вести. С каждым днем линия фронта неуклонно двигалась все дальше на запад. После очередного неутешительного доклада начальника Генерального штаба о положении на фронте адмирал Хорти поручил начальнику своей военной канцелярии организовать ему встречу с графом Иштваном Бетленом.

Бетлён[5] пользовался особым доверием регента, он был одним из руководителей «второй линии» дипломатии, которая активно включилась в тайные операции с целью выяснения возможности выхода страны из войны. Графу Бетлену Хорти доверял, поскольку во многом именно ему был обязан своим приходом к власти. Правда, был период, когда между Хорти и Бетленом наступило заметное охлаждение. Это произошло, когда Германия напала на Советский Союз. Граф предостерегал регента от вступления Венгрии в войну против СССР на стороне Германии, убеждал адмирала Хорти и лиц из его ближайшего окружения, что это будет непоправимой ошибкой.

Но успехи германской армии на первом этапе войны вскружили голову венгерским политикам. Хорти боялся опоздать к «дележу пирога», если Германия одержит победу в молниеносной войне против Советского Союза. В день, когда немецкие войска вероломно вторглись на советскую территорию, регент Хорти собственноручно написал Гитлеру восторженное приветственное послание, в котором убеждал фюрера, что 22 июня 1941 г. — самый счастливый день в его жизни.

Потребовалось время, чтобы регент оценил дальновидность Бетлена. Он понял, что тот был прав, когда убеждал, что победа Германии далеко не бесспорна, и в конце войны Венгрия рискует снова, как и в 1920 г., оказаться на скамье побежденных.

Теперь Хорти вынужден был опираться на графа Бетлена, т.к. видел в нем опытного политика, не связанного с немцами, который мог подобрать из своего окружения надежных людей для выполнения секретных заданий за рубежом.

Хорти ознакомил графа с донесением посланника Венгрии в Стокгольме, в котором сообщалось, что союзники по антигитлеровской коалиции считают существующую в Венгрии политическую систему, которая привела страну к вступлению в войну, ответственной за гибельную для страны политику. Англо-американцы полагают, что руководители Венгрии должны конкретными делами доказать, что они порвали с Гитлером, а после войны способны провести демократизацию страны, осуществить аграрную реформу, поднять жизненный уровень населения.

Возникла необходимость найти приемлемые формы для союза с антифашистскими кругами и организациями, на которые можно было бы сослаться в переговорах с Западом, а после войны опереться в политической борьбе.

Зондаж позиции англо-американцев показал, что союзники в целом соблюдают соглашение и не идут на сепаратные переговоры с правительствами стран оси. В то же время англичане дали понять, что не исключаются контакты с представителями оппозиции и движения Сопротивления.

Учитывая это, Бетлен встретился с рядом патриотически настроенных влиятельных политических деятелей из числа известных аристократов и представителей промышленно-финансового капитала, а также с руководителями левых партий (кроме коммунистов). После консультации с ними был создан закрытый политический клуб, которому дали нейтральное название «Дружеский круг». В уставе клуба его учредители подчеркивали, что он создается для содействия укреплению самостоятельности и независимости Венгрии (что уже само по себе звучало как вызов немецкому влиянию), а также для согласования деятельности политических движений.

В доме № 3 по проспекту Андраши, где клуб занял целый этаж, по вечерам можно было за одним столом увидеть мужественную фигуру патриота-антифашиста Байчи-Жилинского, невысокого коренастого лидера социал-демократов Арпада Сакашича с массивными роговыми очками на носу, руководителя левого крыла партии мелких сельских хозяев Золтана Тильди, известного аристократа барона Габора Апора и других влиятельных политиков. На первых порах в клубе часто можно было встретить и колоритную фигуру самого Иштвана Бетлена. Худой, костлявый, с высоким лбом, густой щеткой усов, саркастической улыбкой на лице, он невольно привлекал к себе всеобщее внимание. К каждому его суждению прислушивались. Бетлен не хотел афишировать, что клуб — творение его рук, тем не менее именно он оставался душой этого сообщества.

Бетлен рекомендовал регенту безусловно надежных лиц из числа членов клуба, способных вести тайные переговоры: опытного дипломата Дьердя Барца[6], занимавшего перед войной пост посланника в Великобритании, бывшего советника-посланника в Канаде Домокоша Сент-Иваньи, профессора Дьюлу Месароша, Яноша Кёвера и других.

Но и гестапо пристально следило за Бетленом. В конце концов он вынужден был перейти на полулегальное положение. Его арест вызвал бы в Венгрии волну возмущения общественности, поэтому немцы пока не решались изолировать его. К этому времени гестапо уже арестовало нескольких политических деятелей страны, не считаясь с мнением правительственных кругов и общественности. И никто бы не мог поручится, что такая же участь не постигнет непокладистого графа. Иштван Бетлен вынужден был скрываться у друзей недалеко от столицы, чтобы быть постоянно в курсе событий и когда нужно — конфиденциально встречаться с Хорти.

Роль связного между регентом и Бетленом взяла на себя представительница венгерского Красного Креста молодая и энергичная графиня Илона Болза. Когда возникала необходимость, начальник лейб-гвардии посылал связную к графу, предоставляя в ее распоряжение военный мотоцикл с коляской и надежного водителя.

Как-то графиня привезла для Хорти закодированное письмо от Бетлена и, не переодеваясь, в дорожном костюме, явилась на квартиру регента. Хорти в это время совещался со своими помощниками в рабочем кабинете, и молодую графиню привела в жилые апартаменты жена адмирала — красивая, умная женщина, в девичестве — графиня Пургли. Она была значительно моложе своего мужа, но, несмотря на это, проявляла интерес к его государственным заботам и могла в тактичной форме подсказать разумные решения. Все, кто принадлежал к окружению Хорти, знали, что регент нередко прислушивался к мнению жены больше, чем к советам иных министров.

«Принесли горячий чай. В комнату вошел адмирал Хорти. Он выглядел усталым и озабоченным», — вспоминает Болза в своей книге. Поздоровавшись с графиней, адмирал подошел к шкафу и налил себе рюмку рома. Он пробежал глазами письмо Бетлена и положил его в карман. Немного расслабившись, Хорти сообщил, что граф склоняется к тому, что рано или поздно придется искать контакты с русскими. Иронически улыбнувшись, Хорти заметил, что опыт общения с русскими у него уже есть.