Злобно сверкнув глазами на Шеннон, Вилли удалился. Завтра ей достанется, подумала девушка. Уж он найдет способ с ней расквитаться. Ну ничего, это она уладит. Не впервой. Зато как приятно было увидеть его сконфуженную физиономию.

— Лизоблюд, — заключил Люк, отделавшись от него. — Наверное, весь в "дядю", нанявшего его на работу, — улыбнулся он.

Шеннон подавила ухмылку.

— Боюсь, ты прав.

— Есть надежда, что его турнут и ты сможешь занять его место?

— Очень призрачная. — Шеннон искоса посмотрела на него. — Твой интерес означает, что ты еще можешь передумать?

— Все может быть, — ответил он, удивив девушку. Но на этом разговор был исчерпан. Люк окинул взглядом комнату. — Давай присядем. Кажется, начинается представление.

Собрание действительно начиналось, и люди занимали свои места. Шеннон приятно удивилась, когда Люк, взяв за локоть, проводил ее к креслу и сел рядом с ней.

Закончилось собрание довольно быстро. Поскольку все мысли присутствующих были сосредоточены на еде и танцах, ключевой его темой стало повышение тарифов на корм и цен на говядину. Многим подобные новости были не по душе, ведь никто не спросил их совета, прежде чем принять столь важные решения.

Интересно, сравнивает ли он это собрание с теми, что были в Аризоне? — думала Шеннон, наблюдая за Люком, внимательно слушающим выступления. Из разговоров с коллегами девушка знала, что собрания фермеров на юге мало чем разнятся между собой.

Мужчины быстро подвинули стулья к накрытым столам с угощением и расслабились. В считанные секунды комната наполнилась оглушительным гулом.

Шеннон и Люк взяли свои тарелки и устроились в самом отдаленном углу комнаты. Рассмеявшись, Шеннон звучно выдохнула.

— Такое бывает не часто, — заверила она. — Только два раза в году, летом и на Рождество. А ты посещал подобные собрания в Аризоне?

— Да. Только с каждым годом они бывали все реже. В Аризоне осталось не так много ранчо. Соответственно ряды фермеров заметно поредели.

Шеннон понимающе кивнула. И хотя он не сказал, что это касалось и его самого, она поняла, что так оно и было. Из любопытства девушка все же спросила:

— Зачем ты продал ранчо, Люк? По-моему, это тебя до сих пор гнетет…

Зловещий огонек, сверкнувший в его глазах, не дал ей закончить.

— Почему ты так уверена, что эта идея принадлежала мне? — рявкнул он.

Чувствуя, что он на взводе, Шеннон хотела было отступить. Но потом все же решила идти до конца.

— Потому что ты говорил о нем так, словно ранчо принадлежало тебе.

Люк взял нож и намазал хлеб маслом.

— Я тоже так думал до тех пор, пока не обнаружил, что отец записал его на себя и мою мачеху. Он думал, она будет благоразумна. Останется там жить и позволит мне вести дела, а через пару лет переведет все на меня. — Люк поднял глаза. — Однако он ошибся. Я пытался остановить ее, взывая к правосудию, но судья сказал, что она имеет право на продажу. А Катрин, она такая, все равно добьется своего. В общем, она продала ранчо. Разделила со мной прибыль, взяла денежки и укатила в Финикс. Как бы там ни было, но для покупки Кресента денег оказалось достаточно. И ранчо Виллоу-Спрингс, принадлежавшее нашей семье на протяжении шестидесяти лет, оказалось продано. Вот такая история, — бесстрастно отчеканил он. Не прося о сострадании и не осуждая предавшую его мачеху.

Шеннон была в шоке. Теперь все ясно. Однажды познав предательство самых близких ему людей. Люк вряд ли захочет с кем-то сближаться, из страха потерять то, что имеет. Шеннон растерялась, не зная, что сказать. Впрочем, этого и не требовалось. Непроницаемое выражение его лица красноречиво свидетельствовало, что тема закрыта.

Стоя в освещенном фонарями автостоянки холле, Шеннон смотрела на дорогу. Спрятав руки в карманы юбки, девушка хмурилась, провожая взглядом исчезающие в темноте машины. Люк уехал сразу же после ужина, сославшись на дела. Но девушка подозревала, что причина его скоропостижного отъезда в другом. Наверняка он негодует на самого себя за то, что слишком много сказал. Однако его откровенность явилась самым дорогим подарком для Шеннон. Подобные отшельники не часто распахивают душу.

Шеннон отвернулась и медленно пошла из холла.

В том, что он не нуждается в жалости, Шеннон не сомневалась. Да она и не думала его жалеть. Но печальная история тяжело давила на сердце. Ей было больно, но в то же время она восхищалась им. Не каждому дано начать все с нуля и снова подняться, думала она, дополняя уже сложившийся в ее сознании образ новыми интригующими штрихами.

Итак, Люк — сильный, замкнутый, но способный к состраданию человек, трудолюбивый и серьезный. Осталось отделить его врожденные качества от приобретенных. Например, их сегодняшний разговор свидетельствует, что не такой уж он нелюдим, каким хочет казаться. Его непринужденное поведение на собрании и живой интерес к обсуждению лишний раз убеждали ее в этом.

Вполне вероятно, что ее шляпа была лишь предлогом… Шеннон остановилась и, разразившись смехом, посмотрела на опустевшую дорогу. Он так спешил, что забыл вернуть ей шляпу. Она так и осталась в его машине.

Девушка все искрилась от счастья. Теперь у нее есть предлог, и она может нанести ему визит. И если ей повезет, возобновит разговор о проекте, но даже если нет, она все равно с ним встретится. А это уже здорово.

На следующее утро, напевая привязавшуюся мелодию, Шеннон вылезла из служебной машины у дома Люка. Девушка проснулась в приподнятом настроении, полная радужных надежд на предстоящий день. Надела свои повседневные джинсы и ботинки, однако вместо привычной футболки с длинными рукавами, защищавшей руки от солнца, она облачилась в полосатую безрукавку, обильно смазав обнаженные руки солнцезащитным кремом. Кроме того, Шеннон изменила прическу. Вытащив из ободка несколько прядок, она игриво распределила их по бокам, слегка подкрутив кончики.

Шеннон решила быть честной, по крайней мере с собой. Ее влечение к Люку сильно отличалось от того, что она чувствовала раньше к другим мужчинам, Кроме того, ей хотелось произвести на него впечатление и заставить забыть тот день, когда она, потеряв сознание, свалилась прямо к его ногам. Что ж, может, вчерашний вечер и сегодняшняя встреча выставят ее в лучшем свете.

Закрыв дверцу машины, девушка поискала Люка глазами. Его пикап припаркован возле дома, Дасти на месте. Должно быть, и он работает где-то поблизости. Шеннон двинулась к конюшне.

Остановившись в дверях, девушка пыталась привыкнуть к царящему здесь полумраку. Вдруг из темноты раздался слабый звук, напоминающий мяуканье кошки.

Шеннон не придала ему особого значения, но когда звук повторился уже громче, девушка поняла, что это не кошка. Встревоженная Шеннон бросилась в конюшню, надеясь обнаружить источник. А вдруг там раненое животное?

Когда глаза привыкли к темноте, девушка различила Люка. Он стоял у одного из стойл. У его ног валялись две кипы сена, а он, слегка наклонившись вперед, держал что-то в руках.

— Люк, что случилось? Я слышала… — Но не успела она договорить, как он резко поднял голову и обернулся. И тут Шеннон увидела, чем были заняты его руки.

Он держал детскую бутылочку, а на кипах сена лежала детская люлька-креслице — с ребенком.

Шеннон так и застыла с открытым ртом. Детская бутылочка в его грубых, больших руках выглядела нелепо.

Наконец Шеннон закрыла рот и сглотнула. Ее внимание переключилось на ревущего и яростно колотящего по воздуху; крохотными кулачонками ребенка.

— Что-то мне подсказывает, что ребенок не твой, — сказала она.

— Это мой племянник, — подтвердил Люк, беспокойно поглядывая на девушку.

Малыш заливался плачем все громче, и Шеннон подошла поближе.

— Я не знала, что у тебя есть племянник.

— Я и сам этого не знал, до вчерашнего вечера. — Он посмотрел на ребенка и предпринял очередную попытку впихнуть ему бутылку. Неистово мотая головой из стороны в сторону, малыш уклонялся от соски и, сморщив свое маленькое личико, продолжал кричать.