Донна кивнула. Она принесла холодное полотенце, чтобы вытереть пот со лба Розмари. Розмари громко вздохнула, когда ткань коснулась ее кожи.

     — Я бросила его. Это была дурацкая ссора, мне не следовало убегать. Скажи ему, что теперь я все поняла.

     Предвкушая встречу, Розмари улыбалась, когда диктовала Фрэнку номер мужа, а потом, на всякий случай, добавила еще и адрес.

     Как раз когда Фрэнк убирал записку в задний карман брюк, раздался голос пилота в динамике:

     — Леди и джентльмены, через несколько минут мы приземлимся в аэропорту Лейквью. Задержка будет не очень долгой.

     Донна надеялась, что не очень. В Лейквью слишком маленький аэропорт. Если по какой-то причине у них действительно мало горючего, выход только один — быстро дозаправиться. А если дело в приборе, настроить его не составит труда. Во всяком случае, они приземлялись.

     И их стало на одного больше, чем при взлете. Она улыбнулась спящей новорожденной.

     — ...мы приносим извинения за неудобства, — продолжал пилот. — И мы благодарны вам за то, что вы летите самолетом авиакомпании «Веселый ветер».

     Донна вздохнула. И надеемся, что после всего происшедшего вы не выберете в следующий раз другую компанию. Она отбросила мокрое полотенце.

     — Боже, как я ненавижу задержки.

     Фрэнк удивился острому сожалению, уколовшему его при мысли о том, как она выходит из самолета в Сиэтле и сразу попадает в объятия высокого счастливца.

     — Не терпится попасть домой? — небрежно спросил он.

     Донна и не заметила, что говорит вслух. Взглянув на Фрэнка, она кивнула:

     — Да, я не люблю оставлять мальчиков одних надолго.

     Не из тех ли она матерей, что окружают своих детей чрезмерными заботами? Его собственная мать предоставляла ему полную свободу. Впрочем, выбора у нее не было. В детстве он был упрямым и всегда абсолютно уверенным в собственной правоте. Повезло же ему, что мать умела все понимать. И терпеть.

     — Разве они не с вашим мужем? — Он знал, что это совершенно не его дело, с кем они. Но знал также и то, что не может не задать этот вопрос, надо, в конце концов, выяснить ее семейное положение.

     Лицо Донны стало печальным, хоть она и постаралась скрыть свои чувства.

     — Я вдова.

     Эти слова всегда причиняли боль. Даже теперь, когда прошло столько времени. Она — вдова Тони. Эта мысль обжигала. Покинет ли ее когда-нибудь эта боль? А чувство вины?

     Он не имел права радоваться ее горю, и все же тонкий солнечный лучик проник в его грудь. Она — вдова.

     Она была замужем.

     Фрэнк постарался не допустить на лицо радостную улыбку. Одернув себя, он произнес:

     — Простите. Я не хотел задеть больное место.

     Донна пожала плечами. Прежде всего, ей самой не следовало пускаться в откровенности с пассажиром. Но в данном случае обстоятельства — она посмотрела на женщину и младенца на полу — оправдывали ее.

     — Извинения приняты.

     Слева от нее зажглась надпись: «Пристегните ремни». Садимся, подумала она. И очень вовремя.

     — Хоть это работает, — пробормотала Донна и посмотрела на Фрэнка: — Вы бы лучше сели и пристегнулись.

     Сама Донна не могла оставить Розмари, а посадить молодую маму в кресло не было никакой возможности.

     Она опустилась на колени подле Розмари. Если повезет, при посадке не будет проблем, но, если они все-таки возникнут, она возьмет молодую мать под свою опеку.

     — Не волнуйтесь, я вас не оставлю, — заверила она женщину.

     — Я тоже.

     Донна подняла глаза и увидела, что Фрэнк опускается на колени по другую сторону от Розмари. Он легонько положил руку на ее плечо, готовый поддержать в случае необходимости.

     — Если нет возражений, я устроюсь тут по соседству. — Он обращался к Донне, но смотрел на Розмари. Молодая женщина была бледнее, чем ему хотелось бы видеть. — Мы сейчас похожи на каких-то авиаспиритов. Как ты себя чувствуешь, Розмари?

     — Прекрасно. — Ее глаза сияли, но веки опускались от усталости. — Благодаря тебе. Я умерла бы от страха, — призналась она, — если бы тебя не оказалось рядом.

     В этом Донна не сомневалась. К тому все и шло до того, как появился Фрэнк и взял дело в свои руки.

     Но Фрэнк только мотнул головой, отметая благодарность.

     — С этим делом ты отлично справилась бы и без меня.

     Кажется, Розмари ему не поверила.

     Едва самолет коснулся бетона и открылась дверь, как на борт ринулись санитары с носилками. Быстрыми, умелыми движениями они устроили на них мать и ребенка. Фрэнк сообщил им все необходимые сведения, после чего спросил у того, что был повыше, в какую больницу они отвезут женщину. Он собирался узнать о ее состоянии, когда доберется до Сиэтла. Он ничего не любил делать наполовину. Да и мужу надо сообщить, где она.

     Донна слушала молча. Все выглядит так, думала она, будто для него это действительно важно. Интересно, это искренне или просто он очень хороший актер. В любом случае Розмари от этого лучше, что важнее всего.

     — Ты не забудешь? — спросила Розмари, когда ее выносили. — Насчет звонка Дэниелу?

     Фрэнк достал листок из заднего кармана и помахал им над головами спешивших к выходу санитаров.

     — Не забуду, — пообещал он.

     Пассажиры с двух сторон смотрели, как санитары выносят Розмари с младенцем.

     — Теперь ты можешь не беспокоиться о совершении добрых дел до конца года, — прокомментировала Донна.

     Фрэнк сунул листок обратно в карман.

     — Там, откуда я приехал, этого не хватило бы на один рабочий день.

     — Кстати, о работе...

     Не договорив, Донна направилась к выходу. Она хотела проводить каждого пассажира ободряющими словами. Пока они выглядят не слишком обескураженными задержкой. Она хотела убедиться, что так оно и останется.

     Фрэнк отстал и сел. Может быть, дело в маленькой драме, невольными участниками которой стали они оба, может быть, в чем-то совсем другом, но он чувствовал, что эта женщина стала ему близка. И очень интересна. Ему хотелось узнать побольше о миниатюрной брюнетке со сверкающими голубыми глазами.

     Увидев Фрэнка сидящим в пустом салоне, Донна удивилась.

     — Оттого что вы будете здесь сидеть, самолет не взлетит, — сказала она, подойдя. И почему-то вся напряглась.

     — Конечно, не взлетит. Я ждал вас. — Он встал, и только теперь Донна заметила, насколько он выше ее. До сих пор не было времени обратить на это внимание. Он прикоснулся к воображаемой шляпе: — Позвольте проводить вас до аэропорта, мэм?

     Напряжение исчезло так же внезапно, как появилось.

     — Мне нужно сначала обменяться парой слов с пилотом.

     Фрэнк наклонил голову.

     — Я могу подождать. — Он ухмыльнулся и развел руками. — Спешить мне совершенно некуда.

     Донна прошла в кабину, очень недовольная своим странным возбуждением. Впрочем, причиной тому все эти неожиданности, разом обрушившиеся на нее, а вовсе не цвет его глаз.

     — Рафферти, — она просунула голову в крошечную кабину, — поищи кого-нибудь проверить наш датчик расхода горючего. И баки тоже. — Она постучала по прибору. — Наверное, барахлит.

     — Вы про меня говорите? Или про него? — Седовласый пятидесятилетний Рафферти скривил губы. — От Бермудского треугольника мы вроде бы достаточно далеко.

     Она ухмыльнулась.

     — Ты пока что не барахлишь, а вот с прибором что-то неладно. Вызови меня, когда найдешь механика. Я буду на терминале — хочу позвонить домой.

     — Бут сделано, хозяйка.

     — Вот это мне нравится, парень. — Она рассмеялась. Это был их обычный невинный флирт. Рафферти любил свою семью, а она твердо решила остаться вдовой. Больше никаких мужей. Хватит. Слишком дорого приходится платить за такое счастье.

     Фрэнк ждал ее и, заметив удивление на ее лице, спросил: