Администратор студии, как всегда, сидел в кабине со стеклянными стенами. Его заплывшие жиром свинячьи глазки бегали туда-сюда, не успевая следить за мониторами.

С вечно недовольным выражением на багровом лице Гримзли руководил подачей новостей как настоящий деспот. Если кто-нибудь из сотрудников нравился Гримзли, его существование было вполне сносным, зато для тех, кого он невзлюбил по той или иной причине, Джон Гримзли превращал работу в настоящий ад. Он не гнушался тем, чтобы сводить с сотрудниками счеты, используя служебное положение, мог даже уволить кого-нибудь из особо неугодных – для этого он лишь писал несколько слов на розовом листочке, который тут же переправляли юристам студии, предлагая им самим позаботиться о подыскании надлежащего предлога. Владельцы студии позволяли Гримзли вести себя подобным образом, поскольку рейтинги программ оставались неизменно высокими.

Всем было хорошо известно, что Гримзли очень не любил Аманду.

Пирсу интересно было понаблюдать за реакцией администратора после того, как Аманда сообщит новости об Уитни. Он тихо вошел в контрольную кабинку.

Сверкнув глазами в сторону Пирса, Гримзли снова стал следить за мониторами. Администратор пробормотал через плечо что-то вроде приветствия, а затем спросил:

– Что это вы делаете здесь, Александр? Вы не нужны до десяти тридцати.

Взглянув на два монитора, показывавших лицо Аманды, Пирс отметил про себя, что она очень фотогенична.

– Просто решил зайти со скуки, – ответил он на вопрос Гримзли. – Кстати, с новостями сегодня вроде бы негусто.

Джон только пожал в ответ плечами. Больше всего на свете Гримзли любил катастрофы, вокруг которых можно было поднять шумиху, – неважно, шла ли речь о стихийном бедствии или о каком-нибудь университетском профессоре, который решил отомстить всему белому свету за свои невзгоды и перестрелял посетителей местного кафе. Гримзли приходил в восторг от человеческих трагедий и считал, что публика имеет право увидеть их в цвете с соответствующими комментариями.

– Что ж, не каждый же день купаться в новостях, – с сожалением произнес Гримзли.

Он тоже смотрел на монитор с лицом Аманды, и его собственная багровая физиономия становилась все более хмурой.

Пирс увидел, как Аманда достает из стола листок с записями. В динамиках зазвучал ее ясный, уверенный голос.

– А теперь последние новости.

– Что еще за последние новости? – возмущенно воскликнул Гримзли. – Кто-то посмел передать ей материал, не предупредив меня? – Он оглядел недобрым взглядом членов рабочей группы.

– Я никого не видела, – робко произнесла худенькая ассистентка.

– Да о чем это она, черт побери? – возмущенно прогромыхал Гримзли.

Никто не ответил. Голос Аманды был единственным звуком, нарушавшим тишину в студии.

– Сделайте погромче звук, – приказал Гримзли.

Все глаза были устремлены на Аманду. И, хотя этого не было видно на мониторах, Пирс знал, что пораженный Райан, партнер Аманды, тоже смотрит на нее во все глаза.

Пальцы Аманды оставляли влажные следы на листке, с которого она читала текст, но голос ее ни разу не дрогнул.

– В эксклюзивном интервью с нашим репортером Уитни Грейнджер, президент компании «Контемпорари вехиклз» признался сегодня, что год назад, когда его фирма испытывала определенные финансовые сложности, он был вынужден произвести кое-какие манипуляции с фондами, чтобы спасти компанию от банкротства и избежать увольнения тысяч сотрудников.

Пирс подумал, что глаза Гримзли вот-вот выскочат из орбит.

– О чем это она? – снова прогрохотал он. – Где она взяла это сообщение?

«Ну конечно, Аманда пытается изобразить Уитни как невинного мученика, пострадавшего во имя других», – с горькой иронией подумал Пирс. Аманда была очень хорошим другом. Но Пирс нуждался вовсе не в ее дружбе – ему требовались совсем другие отношения.

Пирс внимательно слушал, как Аманда сообщает публике все новые подробности заявления Уитни. Но больше всего его волновала сейчас реакция Гримзли. Интересно, не придет ли ему в голову, что Аманда заслуживает увольнения?

Зная методы управления Гримзли и то, как он относился к Аманде, Пирс нисколько не удивлялся тому, что она не показала свое сообщение Гримзли. Хотя по правилам все, что шло в эфир, требовалось сначала представить на суд администратора, который давно уже ясно дал понять всем своим подчиненным, что не любит ничьей самостоятельности.

Никто ничего не ответил на вопрос Гримзли.

– Мне кажется, Грейнджер сам передал ей свое признание, – сказал Пирс.

Даже при неярком свете, освещавшем комнату, Пирс увидел, что Гримзли покраснел еще больше. На его толстой шее вздулись вены.

– Мне наплевать! – завопил он. – Даже если архангел Гавриил лично протрубил в трубу в самое ее ухо, она должна была сказать мне, прежде чем выступать в эфире.

Пирс вдруг понял, что оказался в несколько странной ситуации, выступая как защитник Аманды.

– А что вы знаете обо всем этом? – Гримзли резко обернулся к нему – в глазах его светилось подозрение.

Пирс был абсолютно спокоен. Работая корреспондентом в трудных условиях, он видел людей куда более свирепых, чем Гримзли. Да и в детстве ему пришлось повидать немало разъяренных негодяев. И теперь никто, включая Гримзли, не мог вывести его из себя. И Гримзли прекрасно понимал это.

– То же, что и вы, если не считать того, что я был в доме Аманды, когда ей позвонил Грейнджер.

Режиссер дал сигнал к окончанию вещания. Теперь на место команде, в которой работала Аманда, должны были заступить ребята из семичасовых новостей. Аманда медленно поднялась со стула. Ноги ее не слушались. Редактор сообщений кинулся к ней и буквально выхватил из ее рук листок с текстом.

– Это оригинал? – взволнованно спросил он.

Аманда кивнула.

– От первого до последнего слова. И у меня есть разрешение Грейнджера на использование этой информации.

Редактор тут же помчался к комментаторам шестичасовых новостей, чтобы обсудить возможность включения новой информации в их репортажи.

Гримзли вылетел из аппаратной, подобно пушечному ядру. И все прекрасно знали, в кого нацелено это ядро.

Аманда очень удивилась, увидев за его спиной Пирса. А как он-то здесь оказался? Приехал прямо из ее дома, чтобы поговорить с Гримзли? Александр никогда не казался ей подхалимом, но она нередко ошибалась в людях.

Гримзли попытался оттеснить Аманду в угол, но она сделала шаг в сторону, собираясь пройти мимо него.

– С каких это пор вы сами решаете, что передавать в эфир? – прогремел он.

Аманда была готова к этому вопросу.

– У меня просто не было времени поговорить с вами, – солгала она. – Я получила информацию прямо перед выходом в эфир.

Налившиеся кровью черные глаза Гримзли готовы были пробуравить в ней дырки.

– У вас всегда должно быть время поговорить со мной, мисс. Вам это так просто не пройдет, – пригрозил он. – Я научу вас понимать, что меня не так просто схватить за яйца.

– Мистер Гримзли, – спокойно сказала Аманда, обходя администратора. – Я не коснулась бы упомянутого вами органа, даже если бы от этого зависела моя жизнь.

С этими словами она повернулась к Гримзли спиной и направилась к выходу.

Со всех сторон послышались сдавленные смешки. Все слишком боялись Гримзли, чтобы рассмеяться в голос. Администратор был страшен в гневе. Год назад он нашел способ уволить довольно популярного комментатора за то, что тот отпустил в его адрес весьма двусмысленное замечание. Теперь этот несчастный работал на какой-то второсортной радиостанции. Пока владельцы студии поддерживают его, Гримзли волен поступать с сотрудниками, как ему вздумается.

Сейчас он готов был броситься за Амандой и разорвать ее в клочки.

Режиссер от нетерпения пританцовывал на месте.

– Джон, Джон, – взволнованно повторял он. – У нас есть эксклюзивное право на эту информацию. – Режиссер знал, что намек на возможность поднять рейтинг передач может хоть как-то успокоить Гримзли. – Нам уже звонят – телефоны просто разрываются. Конкуренты хотят знать, соответствует ли информация действительности.