Шейла наблюдала за ним, осознавая, что только знаменитости могут позволить себе начихать на все правила приличия.

Перехватив ее взгляд, он слегка приподнял веки, и в этот момент ей стало понятно, почему во время его выступлений девицы в любой стране мира беснуются и готовы изобразить повальный стриптиз.

Его глаза излучали секс или, как выражаются физики-ядерщики, фонили – повышенная радиация существовала как фон.

Для того чтобы считаться красивым в общепринятом смысле этого слова, Эрвин был недостаточно высокого роста. Но широченные плечи и узкие бедра, слишком белая кожа и ярко-зеленые глаза, дикарские песни о любви и запоминающиеся мелодии придавали всему его облику сумасшедшую дикую красоту.

Ничего удивительного, что девицы сходят с ума от любви к нему, подумала Шейла и покосилась на Генри.

Эрвин Нейл обернулся к Маргарет и сказал:

– Детка, хочешь, мы сыграем что-нибудь для твоего ребенка? У нас вся аппаратура с собой.

– Да ты что! Правда, можете? – Она взглянула на Генри. – Ты как?

Шейла достаточно хорошо знала своего шефа, чтобы сказать, когда он сердится, но теперь Генри был буквально взбешен.

– Я не считаю, что сейчас подходящий момент для импровизированного шоу, – сдержанно ответил он.

Эрвин бросил на него злой взгляд ребенка, которому взрослые всегда и во всем потакают, а тут вдруг решили отказать.

В прошлом году группа ездила на гастроли в Штаты и целое лето занимала первую строку всех рейтингов. Эрвин Нейл не привык, чтобы отвергались его предложения выступить. Тем более выступить бесплатно.

– Буду вам весьма признателен, если сообщите, когда этот подходящий момент наступит! – процедил он сквозь зубы.

Маргарет положила ладонь на руку Генри и прожурчала:

– Дорогой, для нас большая честь, что Эрвин со своими ребятами собирается выступить здесь. Только подумай, как обрадуется Одри! Она никогда не забудет этот день рождения.

– Точнее сказать, ты никогда не забудешь! – возразил Генри и, видя, что жена собирается спорить, проворчал: – Ну ладно, спроси у Одри.

Девочки пришли в дикий восторг. Они бросились к Эрвину и, хлопая в ладоши, запрыгали вокруг него.

– Эрвин! – воскликнула Элинор и подтолкнула Одри. – Раз у нее день рождения, сыграйте в подарок вашу последнюю песню.

Рок-звезда оторвался от бутылки с пивом и впервые улыбнулся.

Он конечно же больше всего на свете любит, чтобы им восхищались, подумала Шейа. Но будь у меня такая прорва денег, как у него, и такие же зубы – я немедленно потратилась бы на хорошего дантиста!

– Обязательно! – пообещал Эрвин с хрипотцой в голосе и обратился к своим музыкантам: – Ребята, двигаем за аппаратурой!

А ребята в это время открывали бутылку шампанского. Они устали от круговерти выступлений и постоянного недосыпа, и единственное, чего им хотелось в этот душный вечер, – напиться и расслабиться.

– Старик, мы без расслабухи и шага не сделаем! Погоди, дернем по банке шампуня и сбацаем. А ты пока спой под акустическую гитару, – высказался один из парней.

Когда Эрвин начал петь, Шейла решила, что пиво звезде во вред. Голос звучал тускло, Эрвин перевирал мелодию, а посередине своего знаменитого шлягера просто забыл слова и перешел на мычание.

Девочки, сидевшие кружком у ног своего кумира, начали недоуменно переглядываться.

– Совсем не так, как на пластинке! – сказала громким шепотом Элинор.

Шейла никак не могла определить, кого ей жальче: Одри, Генри или Эрвина Нейла.

Когда Эрвин кое-как допел песню, в дверь позвонили.

– Продолжайте, – сказал Генри, – это привезли еду из ресторана. – Спустя пару минут он вернулся и спросил: – Ну что, девочки? К столу или концерт продолжается?

– К столу! – заорали они хором.

Маргарет подошла к мужу и что-то прошептала. И, хотя в гостиной стоял невообразимый шум, Шейла услышала, что Генри, оказывается, хам, каких поискать, и он еще пожалеет.

У Одри задрожали губы – она тоже все слышала.

– Одри, – сказала Шейла, – я точно знаю, что, если пить охлажденное пиво, перехватывает горло. После ужина, думаю, группа выступит с блеском.

Шейла обрела душевный покой и свойственную ей жизнерадостность лишь спустя пару дней после празднования десятилетия Одри. Но все равно она то и дело вспоминала вечер, едва не закончившийся семейной ссорой.

Провальное выступление Эрвина произвело тягостное впечатление прежде всего на него самого. Он жаловался Маргарет на ауру Генри, обвинял того в «негативных вибрациях», из-за которых забыл слова песни, которую сам и сочинил.

– Это все ты! – обрушилась Маргарет на мужа, когда было покончено со спагетти. – Ты убил творческий порыв Эрвина! Разве ты потерпишь, если кто-то другой станет центром внимания?

– Хочешь сказать, кто-то другой, кроме Одри? – спросил Генри спокойно. – Ты случайно не забыла, у кого сегодня день рождения?

Шейла украдкой покосилась на него. Она в жизни не видела шефа таким разъяренным. Зная его очень хорошо, она понимала, что Генри старается сохранять самообладание изо всех сил.

Музыканты принялись накачиваться красным вином, и страшно было даже подумать, что будет, если они перепьются. Необходимо срочно подавать пиццу, решила Шейла и громко сказала:

– Давайте подналяжем на пиццу! Лично я умираю – хочу попробовать.

– По тебе видно! – Маргарет многозначительно хмыкнула и метнула быстрый взгляд на Эрвина.

– Совершенно верно, детка! – хохотнул тот. – Как это говорится?.. А, в пышном теле – здоровый дух!

Генри сузил глаза и прорычал:

– Вы бы лучше...

– Генри! – крикнула Шейла так громко, что все мгновенно повернулись к ней. – Прошу тебя! Поверь, мне абсолютно все равно, что обо мне говорят.

– Зато мне не все равно! Я не собираюсь молча наблюдать, как злословят в адрес моей гостьи.

– Перестань, Генри! Не ставь меня в неловкое положение. Я убеждена, что Эрвин и не думал меня обижать! – выпалила Шейла на одном дыхании, посылая певцу укоризненный взгляд. – Правда, Эрвин?

– Вы совершенно правы, дорогая! – пробормотал Эрвин и стал шарить по карманам в поисках сигареты. Отыскав, он сунул ее в рот, закурил и высказался более определенно: – Я и не думал вас обижать.

– Вот видишь, Генри! – улыбнулась Шейла. – У меня всего-навсего хороший аппетит.

– Хороший аппетит... – усмехнулась Маргарет. – Если у человека больше десяти процентов веса приходится на жир, в этом нет ничего хорошего.

– А курить одну сигарету за другой и пить кофе ведрами вместо нормального питания – это хорошо или плохо? – зловеще осведомился Генри.

Неожиданно Маргарет преобразилась. Вероятно, до нее дошло, что дальнейшая перепалка ни к чему хорошему не приведет. Как бы там ни было, на глазах у всех она мгновенно превратилась в милую киску и заботливую жену.

– Генри, ты же знаешь, я бросила курить! – пропела она ласково.

– Неужели? А я-то полдня терзался, что выбросил пачку сигарет, которую нашел у тебя в гардеробной.

Маргарет вспыхнула.

– Не афишируй свои низменные наклонности, поскольку подсматривать и вынюхивать – последнее дело! – процедила она, вскидывая подбородок.

– Дорогая, не напрягайся! – Генри улыбнулся, но глаза его остались недобрыми. – И дыши глубже, это помогает. – Потом он подмигнул притихшим девочкам и сказал: – Что-то у меня разыгрался аппетит, не съесть ли мне кусочек пиццы?

– Пап, – оживилась Одри, – а помнишь, мы собирались ужинать в саду, если будет хорошая погода?

– Точно! Ну-ка, юные леди, тащите подстилки на лужайку!

Маргарет вскочила и, театрально разведя руками, вопросила:

– Какая лужайка, если уже вечер?

– Мамуля, не забудь про кока-колу! – взвизгнула Одри. – Девчонки, бежим в сад!

Шейла обрадовалась возможности прервать тягостную сцену. Она и Генри перенесли в сад еду, а Маргарет и музыканты – напитки.