— Вот как? — подчеркнуто спокойно переспросил он. — Дорогая, поверь, меньше всего на свете мне бы хотелось манипулировать тобой.

Он подчеркнуто вежливо взял ее руку и поднес к своим губам, не спуская с нее глаз. Поцелуй Лайма оказался таким легким, что Флора почти не ощутила его. Сердце ее замерло в испуге.

— Что ж, всегда лучше вовремя расставить все точки над «i». А то будет слишком поздно. — Он отпустил руку жены и холодно улыбнулся. — А теперь, — официальным тоном произнес Лайм, — прошу меня извинить. Пора вернуться к гостям.

Он отвернулся и пошел прочь.

Неужели все вот так просто? Он оставит ее, и все?

— А… А я? — непроизвольно вырвалось у Флоры прежде, чем она успела взять себя в руки.

Лайм остановился и повернулся к ней.

— Ты? — произнес он с таким изумлением, как будто только что узнал о ее существовании.

— А как же я, Лайм? — выкрикнула она, все еще надеясь, что между ними не все кончено.

Он лениво пожал плечами.

— Поступай так, как считаешь нужным. Флора испугалась, что вот-вот разрыдается в голос.

— Боюсь, я сейчас не в состоянии общаться с кем-либо, — прошептала она. — Извинись за меня перед гостями, а я пойду наверх, хорошо?

Лицо ее мужа хранило непроницаемое выражение.

— Конечно.

Он повернулся, чтобы уйти, но Флора снова задержала его. Закусив губу и пытаясь сдержать навернувшиеся слезы, она спросила:

— Так что же, Лайм? Это конец нашей любви?

Он усмехнулся:

— Нашей? То есть ты хочешь сказать, что у нас было что-то общее? Честно говоря, я в этом не уверен.

Больше он не произнес ни слова.

Флора с тоской смотрела ему вслед, пока он не скрылся среди толпы гостей.

Она вцепилась в чугунные перила балкона, чтобы не упасть.

Я не буду, не буду плакать, твердила Флора, словно заклинание. Никто не увидит моих слез, даже Лайм. Надо поскорее добраться до своей комнаты. Тишина и покой — вот что мне нужно сейчас.

Выбравшись в сад, она незаметно, словно воришка, прокралась к боковой двери и по винтовой лестнице поднялась в спальню.

С бьющимся сердцем она заперла за собой дверь и бросила взгляд на часы. Стрелки показывали на половину одиннадцатого. Флора хорошо помнила расписание, — последний самолет вылетел час назад. А это означает, что сегодня возвращаться в Лондон было уже поздно. Вести машину она сейчас просто не в состоянии. Что ж, придется провести ночь здесь, в Манчестере, и вернуться домой первым же утренним рейсом.

Флора сняла трубку, открыла лежавший на столике телефонный справочник и заказала номер в отеле. С облегчением вздохнув, она вызвала такси. Диспетчер сказал, что машина будет через пятнадцать минут.

На сборы оставалось совсем немного времени. Сняв ставшее теперь ненавистным белое платье, Флора презрительно швырнула его на пол и облачилась в джинсы и свитер. Открыв чемодан, она увидела гору кружевного белья и чуть не заревела в голос.

А ведь все начиналось так романтично! Флора вспомнила, как она тщательно продумывала каждую деталь одежды, чтобы выглядеть в глазах мужа соблазнительной и загадочной… Как потом чуть все не испортила, ворвавшись в его кабинет… Как они помирились… Каким чудесным было начало сегодняшнего дня…

Наверное, ей не следовало вообще приезжать сюда.

Хотя говорят: «Что ни сделает Бог — все к лучшему». Безболезненнее сразу выяснить отношения, чем страдать потом всю жизнь от непонимания и взаимных обид. Что ж, они оба разочаровались в браке, и, пока не поздно, нужно порвать отношения.

Эти доводы были вполне логичны и разумны, но Флоре никогда еще не было так плохо. Утирая мокрые от слез щеки, она захлопнула чемодан.

В какой-то момент ей показалось, что за дверью послышался шум, и она испуганно вздрогнула.

Нет, глупости… Лайм не такой человек, чтобы умолять ее остаться.

Флора решительно открыла дверь — никого. С чемоданом в руке она прошла через сад и очутилась за воротами, куда должно было подъехать такси. Несмотря на теплую ночь, ее била нервная дрожь, и она пожалела, что не привезла с собой жакет. Впрочем, кто мог предположить, что все так обернется.

Увидев, что машина уже ждет ее, Флора слегка приободрилась. Водитель распахнул перед ней дверцу, и она нырнула внутрь, кинув последний прощальный взгляд на дом с ярко освещенными окнами. На этом празднике она чужая…

Вдруг ее сердце учащенно забилось и во рту пересохло, — Флоре почудилось, что среди темных деревьев промелькнул силуэт мужа.

Гордо выпрямившись, она подняла голову.

Пусть смотрит!

Назвав адрес отеля, молодая женщина откинулась на сиденье. Но едва такси свернуло за угол, как она тихонько, чтобы не заметил шофер, заплакала, проклиная свою неудачную жизнь и всех мужчин вместе взятых.

Легкость, с которой рухнул их с Лаймом брак, пугала Флору. Но еще страшнее было сознавать, что их отношения, оказывается, были вовсе не такими, как им казалось.

Утром, вернувшись из Манчестера, она первым делом отправилась на квартиру мужа и собрала свои вещи.

Упаковав платья и белье, Флора захватила еще пару журналов и несколько книг, потом закрыла чемодан и огляделась. Квартира выглядела в точности так же, как до ее появления.

Обосновавшись в доме, где жила до замужества, Флора втайне рассчитывала, что родные стены помогут ей обрести покой. Однако, вопреки ожиданиям, она места себе не находила, бродя из комнаты в комнату, словно неприкаянная. Флора чувствовала себя брошенной и несчастной, ей казалось, что жизнь кончена.

Шли недели, но ей не становилось легче. Мысль о том, что их брак перестал существовать, мучила Флору и разрывала ей сердце, отравляя дальнейшее существование.

Она ничего не сказала своему начальнику, изо всех сил пытаясь вести себя так, будто ничего не случилось. Келвин же был настолько поглощен делами, что ему и в голову не приходило обратить внимание на странное поведение Флоры. От его внимания ускользнули ее молчаливость и бледность, не замечал он и того, что она перестала обедать во время перерыва.

Саму же Флору ее отвращение к еде приводило в ужас, и она начала подозревать, что было тому причиной… Мысль о возможной беременности наполняла ее таким ужасом, что вместо того, чтобы обратиться к врачу, она пыталась не обращать внимания на неприятные ощущения.

Флора придумывала себе как можно больше дел, чтобы задержаться на работе, потому что боялась одиноких вечеров, заполненных только книгами и телевизором.

Лайм не объявлялся. Пропал, словно в воду канул. После той сцены, которую она устроила во время его совещания с представителями профсоюза, Флора была уверена, что если он и позвонит ей, то не на работу. Поэтому каждый раз, когда дома раздавался телефонный звонок, в ее сердце рождалась надежда, но увы…

Флора жестоко страдала. Она вновь и вновь вспоминала их совместную жизнь в поисках причины крушения такого, казалось бы, счастливого брака. Она винила то себя, то Лайма, но так и не пришла ни к какому утешительному выводу, временами чувствуя себя, как потерявшийся в огромном городе маленький ребенок. Флора потеряла всю свою былую самоуверенность.

А тут еще ее сосед снизу, молодой парень по имени Джо, вздумал за ней ухаживать, причем действовал весьма назойливо.

Он пользовался малейшим предлогом, чтобы зайти к ней — то за солью, то за телепрограммой, а однажды даже осмелился пригласить ее в кино, нимало не смутившись отказом. Хотя Флора всегда была с Джо более чем холодна, его визиты постепенно стали ежедневными. Он знал, что она замужем, но делал вид, что это не имеет никакого значения. И Флора понимала, почему. Ведь ее так называемый муж ни разу не появился здесь.

Она ненавидела себя за то, что каждый вечер ждала звонка Лайма, за свою безответную любовь и душевные мучения. Все в ее жизни кончено. Она приняла свое решение, а Лайм — свое. Вероятно, спустя некоторое время он даст о себе знать через адвоката.