— Угощайтесь, — сказала она, поставив поднос на маленький квадратный столик, прекрасно понимая, что бабушка могла бы обслужить гостей сама.

Картер, не говоря ни слова, поднялся, налил себе кофе и положил кусочек торта на салфетку. Присаживаясь в кресло рядом с ней, он задел ее локтем и, нахмурившись, спросил:

— Не встречались ли мы с вами раньше?

Макси от неожиданности чуть было не подавилась, но сделала вид, что закашлялась. Господи! Этого еще не хватало. Неужели он видел ее в одной из постановок, а теперь вспомнил. Нет, не мог онее видеть до сегодняшнего утра. Не мог он знать об этих тяжелых годах, проведенных в Нью-Йорке. Просто не имел права знать!

Она распрямилась и напомнила себе о своих строгих принципах. Такой тип не собьет ее с толку, она этого не позволит.

Макси повернулась, посмотрела ему прямо в глаза и сухим тоном заметила:

— Не думаю, что мы с вами встречались, если только вы не проводили много времени в Ленноксе.

Он пожал плечами, как будто извиняясь за ошибку, и продолжал пить кофе. Макси знала, что Дэвид ни за что не проболтается о том, что всего несколько месяцев тому назад Макси выступала в Нью-Йорке.

— А не расскажете ли нам, мистер Ричардсон, о вашей труппе?!

Картер поставил кружку на ладонь, и Макси заметила, что у него аккуратно подпиленные ногти и сильные загорелые руки.

— А что бы вы хотели узнать? Нас будет около двадцати человек. Вы, надеюсь, сможете нас разместить?

— Без сомнения, — ответила Макси, раздраженная тем, что Картер обращается к Дэвиду.

Картер повернулся к ней, лицо его ничего не выражало.

— Я думаю, вы предоставите нам пятнадцать комнат в аренду на два месяца, не так ли?

Макси была уверена, что Дэвид не говорил ему о пожаре, и ей не очень хотелось посвящать Картера в ситуацию, но, похоже, он что-то подозревал.

— Мистер Картер, я буду с вами откровенна. В прошлом году у нас был пожар. Правда, небольшой — пострадала лишь веранда. Да она, как видите, уже отремонтирована. Но люди у нас очень консервативные, сплетни разлетаются быстро, и наши дела идут неважно. Я вас уверяю, что гостиница совершенно безопасное место.

— Меня больше волнует, сможем ли мы собрать здесь достаточно много публики.

— О, нас очень легко отыскать, и если найдутся люди, желающие посмотреть ваши постановки, то они непременно найдут сюда дорогу, — сказала Макси с легким сарказмом.

Он так пронзительно на нее посмотрел, что Макси пришлось отвести взгляд. Но она не пожалела, что произнесла это таким тоном. Лишь из-за сложного финансового положения она готова принять этого Картера Ричардсона и его компанию на целое лето.

Следующие три недели пролетели как один день. И вот однажды, прогуливаясь по боковому дворику, Макси заметила, как к дому подъехал знакомый фольксваген, а вслед за ним два микроавтобуса и две легковые автомашины. Макси вздохнула, понимая, что ее свободной жизни приходит конец, и медленно пошла к дому по высокой зеленой траве. Теперь до конца лета ей придется стать Максин Хантер — хозяйкой гостиницы, трудиться как пчелке и улыбаться всем без разбору. По пути к гостинице она даже потренировалась любезно улыбаться.

Джим Хантер, невысокий, коренастый, немного кривоногий мужчина, семидесяти двух лет, уже помогал Картеру разгружать фольксваген, одновременно объясняя гостям, что его жена ожидает их в доме, чтобы показать комнаты. Макси подошла к деду и улыбнулась Картеру, который вынимал из багажника большой чемодан. Он улыбнулся в ответ, но заговорил с Джимом.

— Вы уверены, что не возражаете? У нас ведь много багажа.

— Нет, нет, что вы, — ответил Джим своим обычным бесстрастным тоном.

Макси откашлялась и подумала: «Понимает ли Картер, против чего не возражает дед».

— Ты против чего не возражаешь, дед?

— Что? А, я сказал мистеру Ричардсону, что вещи можно складывать на веранде, пока мы не найдем более подходящего места.

Картер между тем уже относил вещи на веранду. Актеры — люди шумные и неаккуратные. Макси это прекрасно знала и еще раз в этом убедилась, видя толкотню и затоптанные полы.

— Дед, я вообще-то не собиралась загромождать веранду, чтобы и другие жильцы могли ею пользоваться. Ты разве против этого? — постаралась выговорить она как можно спокойнее.

— Ну, тогда укажи какое-нибудь другое место для вещей. Мне в данном случае все равно, ты же знаешь.

— Что-нибудь не так, мисс Хантер? — невинным тоном спросил Картер.

— Зовите меня просто Макси. Если уж нам предстоит провести рядом целое лето, вы можете звать меня Макси, — сказала она с явным раздражением в голосе, которое не в силах была скрыть. — Все так. Если я вам потребуюсь, то я помогаю дедушке.

— А, вот, пожалуйста, — сказал Картер и вручил ей огромный кожаный чемодан. — Чего ходить с пустыми руками, отнесите это в мою комнату.

Макси нахмурилась и понесла чемодан в дом. Чемодан был тяжелым, но гордость не позволяла ей бросить его, не затащив на лестницу. Поставив чемодан на нижнюю ступеньку, Макси сжала онемевшую руку.

— Ба, да это Максин Хантер! — раздался вдруг женский голос сверху. — Мир удивительно тесен!

Макси оглянулась и увидела розовое пятно на темной лестнице, а затем разглядела и хорошенькую фигурку Люсинды Лейн, сбегавшей вниз по ступеням. Люсин-да совсем не изменилась с тех пор, когда они вместе учились в Йеле. Сохранился все такой же оригинальный контраст между ее молочно-белой кожей и темными волосами. Правда, сейчас ее волосы были собраны в тугой узел, но они остались такими же длинными, густыми, блестящими и послушными, как и прежде. Люсинда выглядела прекрасно. Полные губы были подкрашены перламутровой помадой, голубые глаза поблескивали сквозь темные ресницы, а щеки были слегка тронуты румянами. Короткое летнее платье подчеркивало ее высокую грудь и тонкую талию. В своем повседневном наряде Макси выглядела довольно просто по сравнению с миловидной Люсиндой, впрочем, она всегда ей уступала. Не успела Макси опомниться, как Люсинда заключила ее в объятия.

— Хорошо выглядишь, — добродушно сказала она, и Макси почувствовала, что Люсинда действительно думает так. — Я слышала, что ты бросила театр, но и представить себе не могла, что будешь тянуть такой воз. Это забавно.

Макси улыбнулась, на душе полегчало, как и всегда, если рядом появлялась Люсинда, с ее неизменным оптимизмом и неиссякаемым чувством юмора.

— Я очень рада тебя видеть, Люсинда. Даже представить себе не могла, что ты тоже приедешь. Как Картеру удалось затащить тебя в такую глушь?

Люсинда усмехнулась, и в ее глазах Макси прочла все, что ей было надо.

— Как ты уже успела заметить, наш дорогой Картер умеет очаровывать людей, — сказала она и захихикала. — Он знает, как своего добиться.

«А разве ты не знаешь, как добиться своего», — без тени ехидства подумала Макси. Обе они начинали когда-то на равных, но со временем Люсинда стала играть в театре на Бродвее, разъезжать с гастролями по стране, и ее имя все чаще и чаще стало появляться в хвалебных статьях театральных журналов. Она действительно хорошая актриса, она не могла не стать хорошей актрисой, но чтобы добраться до вершины, ей надо было уметь вести свою игру, которой она быстро обучилась.

— О, Макси, я и, правда, очень рада тебя видеть. Нам надо о многом поговорить. А Картеру я еще устрою за то, что он не рассказал о тебе.

— Не думаю, чтобы он знал о нашей дружбе. Видишь ли, я не говорила о работе, о том, что делала в Нью-Йорке…

Люсинда удивленно подняла брови и, улыбнувшись, деликатно прикрыла рот рукой.

— Ты хочешь сказать, что он не знает, чем ты занималась в Нью-Йорке?

— Нет, — хотя в душе Макси надеялась, что Люсинда тоже не знает. — Мне не хочется об этом говорить.

— Почему нет? Макси, ты всегда была идеалисткой. Я знаю целую кучу блестящих актеров, снимающихся в рекламных роликах. Я и сама об этом подумываю.