— А ты не можешь подождать до завтра?

Она расстроенно повесила трубку и медленно поднялась в свою комнату. Майк мог спросить, не случилось ли что-нибудь, подумала она. Но сразу рассердилась на себя. Майк всегда был прямодушным, она знала. И приняла это с самого начала их дружбы.

Комната Петы была одной из самых маленьких спален в Грейлингсе, но она выбрала ее из-за потрясающего вида из окна. Пета могла любоваться сверкающей лентой реки за равнинами и болотами, а это с избытком возмещало ей то, что в комнате оставалось так мало места для вещей. Не то чтобы их было много — она не любила беспорядок. Маленькая картина на стене возле кровати, ряд любимых книг в маленьком шкафу, радио, проигрыватель и несколько тщательно выбранных записей — вот и все.

Пета включила радио, и комнату наполнила мелодия Дебюсси. Она соскользнула на пол и слушала сидя, подперев ладонями подбородок. Ее опекун однажды сказал, с глубоким сарказмом, что легкое и очень элементарное знание музыки — единственный признак культуры, который он смог найти в своей подопечной. Но, хотя она любила Дебюсси и Чайковского, сегодня вечером она не могла полностью забыться. Ее мысли находились в сильном смятении, душа слишком беспокоилась, и девушка не могла спокойно дослушать концерт.

Спустившись, девушка застала Энн на кухне. Та готовила грейпфрут на завтрашнее утро. Энн подняла на нее глаза и успокоенно вздохнула:

— О, вот и ты, дорогая! Теперь чувствуешь себя лучше?

— Лучше? — Пета уставилась на нее. — Со мной ничего не случилось!

Энн колебалась. Она сердилась на себя за отсутствие такта. Потом, глядя на хмурое лицо Петы, тихо сказала:

— Ну, ты не очень дружелюбно вела себя за ужином, правда, дорогая? Может, это от застенчивости. Я сама была… пока не поняла, что в этом нет необходимости. Доктор Уэринг так обаятелен, и мисс Кент — тоже такая вежливая и милая… я приятно удивлена.

Надо же, Энн говорит с таким восторгом, подумала Пета. Вслух же недоверчиво спросила:

— Тебе нравится Николас Уэринг? По-моему, он отвратителен!

Энн слегка порозовела. Но когда заговорила, в ее голосе появилась непривычная решимость.

— Да, он мне и в самом деле очень нравится. Я уверена, что ты глупо ведешь себя с ним, Пета. Если ты и дальше будешь открыто демонстрировать неприязнь, как сегодня вечером, это кончится тем, что ты очень расстроишь своего дядю. Кстати, может, тебе лучше пойти и пожелать ему спокойной ночи? Он в библиотеке, но очень скоро ляжет спать.

— Надеюсь, он не захочет опять объявить мне выговор! — Пета яростно пнула ножку стула. Эта детская выходка почему-то ее успокоила. — Он один?

— Думаю, что да. Мисс Кент поднялась в свою комнату, и, по-моему, доктор Уэринг тоже ушел к себе. — Энн с беспокойством посмотрела на девушку. — Не думаю, что Джон возьмется упрекать тебя, дорогая. Он выглядит очень усталым. Ты знаешь, свежий воздух Норфолка слишком силен для него первое время.

Энн ошиблась. Профессор Девлин, оставшись наконец со своей подопечной наедине, строго высказался о том, как безобразно она водит машину и какой у нее плохой характер. Пета в душе кипела, но перенесла его осуждение молча. А когда он замолчал, бросилась из дома, полная негодования.

Дождь уже закончился, и воздух, несмотря на холод и сырость, был свежим и ароматным. Она быстро пошла вдоль подъездной дороги, остановилась у ворот. Свет луны серебрил кроны деревьев, горы, луга… стояла мирная тишина, которую вдруг нарушил звук шагов за спиной у Петы.

Она развернулась и оказалась лицом к лицу с Николасом Уэрингом. При лунном свете он выглядел еще более высоким, а жесткие очертания губ и квадратный подбородок выделялись сильнее.

— Что вам надо? — Захваченная врасплох, она заговорила обвинительным тоном.

— Да ничего. Как и вы, я просто любуюсь лунным светом. По крайней мере, у нас есть хоть что-то общее: любовь к ночным прогулкам.

Она холодно заявила:

— Я как раз собиралась вернуться в дом. Спокойной ночи, доктор Уэринг.

Пета хотела прошмыгнуть мимо него, но мужчина преградил ей дорогу.

— Послушать Дебюсси? — спокойно спросил он и добавил, видя ее удивление: — Вы забываете, что моя комната рядом с вашей. Я слышал мелодию «Claire de Lune» [1], проходя мимо двери.

Она враждебно разглядывала его.

— Уже нажаловались, что от меня слишком много шума?

Его губы дрогнули.

— Ладно, ладно, мир! Я знаю, мы неудачно начали. Но разве мы не можем быть друзьями? Знаете, вы очень угрожающе хмуритесь — за ужином я просто оробел!

«Он снова надо мной потешается» — негодующе подумала Пета и ответила, не дав себе времени подумать:

— Я не испытываю к вам дружеских чувств!

— Я заметил. Пета, вы поверите, если я скажу, что даже за весь чай Китая не согласился бы рассказать профессору, при каких обстоятельствах мы познакомились? Вы должны понять, что Лориол и я понятия не имели, кто вы, и я действительно глубоко сожалею, что из-за нескольких неосторожных слов вам… ну, устроили головомойку. В этом нет ничего приятного, особенно в присутствии незнакомых людей.

В его голосе прозвучала неожиданная доброта, и это взволновало Пету. Но она была слишком горда, чтобы принять сочувствие.

— Избавьте меня от вашего сострадания, доктор Уэринг! Если бы не это, произошло бы что-нибудь еще!

— Да, я заметил, что вы в ссоре. — Он помолчал, потом сухо добавил: — Без сомнения, у обеих сторон есть недостатки, но вы не очень-то стремитесь к примирению, не так ли?

— Какое вам дело?

— Никакого. — Он задумчиво разглядывал ее. — Сколько вам лет, Пета? Семнадцать? Восемнадцать? Сколько бы ни было, вы очень юны для своего возраста. Надо быть очень незрелой, чтобы думать и вести себя так, как вы. Почему бы не попытаться повзрослеть? Знаете, вам это может понравиться.

Она недоверчиво уставилась на него. Только долгое время спустя она поняла, что его спокойно-отрешенный вид взбесил ее даже сильнее, чем его слова.

— Еще один бесплатный совет или я могу идти? — Несмотря на усилия, ее голос дрогнул.

Он внезапно ухмыльнулся и стал выглядеть моложе.

— Только одно. — Он вдруг прикоснулся к ее подбородку. Его глаза сияли, и в них появилось беспокойное выражение. — Вы очаровательны. Жаль портить себя избытком косметики, особенно неправильно подобранной!

— О! Пета задохнулась от возмущения. Ее лицо залилось румянцем.

У них за спиной послышались легкие шаги и раздался мелодичный голос Лориол:

— Вот ты где, Николас! Я тебя всюду ищу!

Она перевела взгляд с Николаса на Пету и в удивлении приподняла брови. На ее лице отразились все ее мысли, когда на краткий миг Лориол утратила осторожность. Но Пета, сердитая, растерянная и смущенная, не стала ждать, что она скажет. Лишь пробормотала: «До свидания», проскользнула мимо нее и быстро пошла вдоль подъездной аллеи к дому.

У себя за спиной она услышала мягкий смех Лориол и машинально оглянулась. Красавица с золотистыми волосами придвинулась к Николасу очень близко и соблазнительно подняла голову, чтобы ее красивое лицо оказалось рядом с его лицом. Хотя Пета и была неопытной, даже наивной, но внезапно она поняла одну вещь. У нее не осталось ни малейших сомнений в том, что Лориол Кент приехала в Норфолк вовсе не потому, что желала помочь Джону Девлину с его книгой. Она приехала сюда из-за Николаса Уэринга.

Несмотря на страхи Петы, гости почти не изменили обычной жизни в Грейлингсе. Вообще-то дни проходили быстро и без всяких событий. Не было ни ссор, ни споров, которые обычно омрачали пребывание Джона Девлина дома. Он, как с уверенностью предсказала его сестра, очень быстрою головой ушел в работу над книгой. Профессор был требователен к своей подчиненной, а время для секретарской работы, на котором он настоял, оказалось необычным — ему нравилось диктовать по вечерам, а днем разбирать заметки. К счастью, Лориол не возражала. Она казалась неутомимой. И хотя профессор диктовал ей часами, каждый день около полудня она неизменно предъявляла множество листов отпечатанного текста, надиктованного предыдущим вечером. Николасом тоже овладела лихорадочная деятельность, и Энн порой спрашивала себя, понимает ли брат, что, вместо того чтобы спокойно выздоравливать, молодой мужчина, как и Лориол, почти не отдыхает.