— Командир… Отвечаешь… — мечтательно повторяла Кира, словно бы пробуя эти слова на вкус. — Если ты действительно хочешь знать, что с твоими товарищами, тогда пойдем, — и Кира вдруг поощрительно улыбнулась.

Правда, улыбнулась лишь половиной лица — другая половина осталась неподвижной.

«Как видно, у красотки закоротило что-то в контуре управления», — догадался снисходительный Юл.

Не дождавшись от Штурмана комплиментов, Кира кокетливо поправила волосы и первой зашагала через поле, покрытое жесткими ежиками молодых автонов.

Она и не подумала защитить спину от неизвестного сталкера.

Пожалуй, лучшим залогом ее безопасности были два живых ручейка скоргов, устремившихся вслед за Юлом.

Он дождался, когда между ними установилась дистанция безопасности в добрый десяток шагов, и лишь потом пошел за ней, постоянно держа женщину-сталтеха на прицеле плазмомета. Со стороны могло показаться, что он ее конвоирует.

В эти минуты Штурман не чувствовал себя джентльменом.

Они поднялись на вершину холма, поросшего редкой ржавой колючкой. Оттуда открывалась превосходная панорама обзора и идеальные сектора обстрела.

Юл глянул вниз и ошеломленно охнул.

Сейчас Штурман буквально не верил собственным имплантатам!

Зрелище, представшее Юлу сразу за полем стальных порождений техноса, выглядело одновременно и абсурдным, и на удивление впечатляющим. Юл даже не сразу понял, что видит своих верных спутников.

В каком же плачевном состоянии они сейчас пребывали!

Высокий металлический загон, обнесенный заостренными столбами и обтянутый живой изгородью автонов, угрожающе растопыривших длинные острые шипы. Внутри загона с отсутствующим видом бродили удивительные существа, которых с первого взгляда Штурман даже не сумел классифицировать.

Шесть человекоживотных разом вскинули бычьи головы, украшенные изогнутыми острыми рогами, и окинули Штурмана мутными, ничего не выражающими взглядами. После чего вновь вернулись к своему основному и единственному занятию — бесцельному блужданию вдоль ошипованных стен загона.

От плеч и до ног включительно их тела оставались человеческими. Кое-какая одежда и амуниция тоже уцелели.

Штурман со смесью ужаса и отвращения осознал, что даже армганы остались при его спутниках. Но ни один из них не пытался воспользоваться боевым излучателем, чтобы проложить себе путь к свободе!

Похоже, само понятие «свобода» больше ничего не значило — ни для Фреда, ни для Олафа, ни для Семенова, ни для Вырина, ни для Мизгиря, ни даже для горячего Брата Федора…

Да и как тут помышлять о свободе, если выше плеч у несчастных располагались мощные шеи, переходящие в мохнатые загривки, которые, в свою очередь, оканчивались длинными губастыми мордами… Чутко прядали мясистые уши, угрожающе торчали длинные рога…

Несмотря на общий морфологический морок, невесть каким способом наведенный на спутников Юла, они довольно разительно отличались один от другого по своим парнокопытным статям!

Так, Семенов, заросшей густым рыжим волосом, огромной башкой походил на матерого беловежского зубра или, скорее, на помесь зубра с его американским сородичем, на великолепного зубробизона…

Стрелки Ордена, Олаф и Фред, чуть смахивали друг на друга, обратившись в пару поджарых и агрессивных бычков-двухлеток.

Мизгирь предстал перед Юлом мрачным африканским буйволом, погруженным в упоенное самосозерцание.

А вот Вырин смахивал на молодую губастую корову с огромными печальными глазищами, а вовсе не на бычка.

Что при других обстоятельствах непременно дало бы Штурману пищу для нехороших размышлений на тендерные темы и странных выводов, во многом оскорбительных для Вырина.

Корова постоянно терлась подле Семенова, всем своим легкомысленным поведением и вызывающим видом откровенно демонстрируя горячую симпатию именно к зубробизонам.

«Техноколдовство помутило Вырину разум, и он начисто утратил половую идентификацию», — вздохнул Юл, брезгливо отворачиваясь.

Один лишь Брат Федор сохранил, если можно так выразиться, человеческое достоинство. Заложив руки за спину, он мерил шагами загон, изредка останавливаясь точно в центре площадки и подолгу глядя в небо.

Его взгляд как будто свидетельствовал о некоей умственной деятельности. Всякий раз после этих астрономических наблюдений Брат Федор принимался натужно мычать, точно жалуясь небу на свою нынешнюю незавидную участь. Случалось, к нему присоединялся разноголосый хор его товарищей по заточению…

Слышать это было невыносимо. Нервы Юла вибрировали.

— Как ты это сделала? Как? — прошептал он. Какой же сукой нужно быть, чтобы… — не окончив фразы, Юл закрыл лицо руками.

— Кира не сука, — спокойно произнесла женщина-сталтех. — Кира — несчастная женщина, обманутая своим возлюбленным! А также — повелительница колоний болотных скоргов. Я не хотела видеть мужчин в своих владениях. Поэтому и сотворила твоих спутников заново. Сотворила их животными. Я имею такую власть. В своих владениях.

— Но зачем?! Зачем?!

Любопытно, что ученый в душе Штурмана в ту минуту безмолвствовал. Вот Вырин на его месте обязательно закричал бы: «Но как?! Как?!»

— Видишь ли, герой, — Кира быстрым движением сняла с плеча Штурмана еловую хвоинку, так что Юл против воли вздрогнул: движение женщины-сталтеха было настолько молниеносным, что даже имплантаты не успели вовремя просигнализировать своему хозяину об агрессии со стороны некоего крупного внешнего объекта. — Твои друзья оказались первыми, кто попал под данный мною обет.

— Что за обет? — нервно облизнул губы Юл.

— Я дала обет не сближаться с мужчинами. И не допускать их в мой богатый внутренний мир. А на тех, кто попытается это сделать, я обещала обрушить всю силу моей ненависти, всю мощь моего гнева и все многообразие моих мнемотехнических способностей!

Она обвела тонкой рукой в перчатке с идиотскими цветочками окрестности холма. Вероятно, этот жест был как-то связан с многообразием ее мнемотехнических способностей, но Штурману было не до того.

— А что Перси Красавчик? Это ведь все из-за него?

— Этот подлец Перси свалился как снег на голову и потребовал убежища. Это бы еще куда ни шло, хотя я не выношу, когда бывшие любовники заявляются в мой дом, не предупреждая заранее о своем визите… Я ведь могу случайно оказаться не одна, — с очаровательной женской гримаской закатила глаза Кира. — Но он не просто явился! Он посмел притащить с собой какую-то белобрысую, перекисью крашенную шлюху! Размалеванную, как эта ваша хохлома! Да я едва кони не двинула от такой неслыханной наглости!

«Жаль, что не двинула… Вышло бы очень кстати… Вот же странно — сама вроде бы сталтех, а рассуждает, как блудливая разведенка откуда-нибудь из-под Ростова! Что же до „крашеной шлюхи“, то это, к гадалке не ходи, милая Алина Минелли, вертихвостка из Тройки. Не иначе, она сама увязалась за полюбовником и бросилась в портал, очертив голову, лишь бы только не возвращаться в смрадные объятия старичка Рекса. Да-а-а… Дела-дела-дела…»

— И что дальше? — машинально спросил Юл.

— Дальше? Я просто выставила этих блудодеев из своей локации, как выставляют попрошаек и назойливых агентов мифической «канадской оптовой компании»! — пожала плечами Кира, в искусственных глазах которой теперь все чаще вспыхивал багровый воинственный огонь. — Правда, бабе его носатой напоследок слегка расцарапала рожу, для острастки… Да и ловеласу Персику тоже пенделя дала, чтобы не расслаблялся… И, надо сказать, они еще легко отделались. Потому что по-хорошему их — Перси и эту его прошмандовку — надо было бы в этот загон, к твоим пустить. Только сделать их козлом и козлихой.

— Ясно, — сухо проронил Штурман. Он мысленно уже обругал себя последними словами за то, что, еще будучи в тамбуре, не сканировал там координаты последнего исходящего гиперперехода Перси Красавчика. Не командир, а самонадеянная ворона!

— Ладно, Кира. Перси — мудак. Баба его — проститутка. Ну, а мы-то, мы-то тут при чем, а? Я и мои друзья?