Так Юл впервые услышал о Слепом Тарасе.

…Согласно инструкциям Киры, лаконичности и однозначности которых мог бы позавидовать даже сам Наполеон, Штурману предстояла весьма непростая миссия. Чтобы суметь найти способ беспрепятственно перемещаться через гиперпространство в нужных направлениях, по словам женщины-сталтеха, он должен был в самом скором времени встретиться с таинственной энергосущностью, которой ведомо о Пятизонье абсолютно все. А именно: его прошлое, его настоящее и даже… грядущее!

Сущность звалась Слепой Тарас. По крайней мере, так величала ее Кира.

— Если Слепой Тарас не сумеет помочь, тебе здесь уже никто не поможет. По крайней мере пока не утихнет этот ваш гипершторм.

Итак, Слепой Тарас.

Как понял Штурман, таинственный Слепой Тарас представлял собой нечто вроде информационной антропоморфной копии какого-то неизмеримо более могучего существа, нежели банальный гомо сапиенс.

Глаза эдакому монстру были ни к чему — он видел все, что пожелает, всей поверхностью своего тела. А равно слышал, осязал, обонял и воспринимал электромагнитное излучение чужого мозга.

Озадачило Штурмана совсем другое.

Несмотря на красочное описание могущества и невероятной ментальной силы пресловутого Слепого Тараса, Кира, судя по всему, не слишком-то жаловала этого энергомонстра и супероракула. Юлу порой казалось, что его новоиспеченная любовница рассказывает ему сейчас не о всезнающем разуме Пятизонья, а о своей двоюродной тетке из Мелитополя, всемирно известной своим сварливым нравом.

В этих настроениях Киры явно таилась какая-то закавыка. Но разыскания по теме этой закавыки Штурман предпочел отложить до лучших времен.

Сейчас нужно было срочно освобождать боевых товарищей, снимать фантомы и, в конце концов, приводить очумевших соратников в чувство! Отливать водой, осенять крестом, да что угодно, лишь бы был эффект! И конечно, кормить их, а также поить чаем с водкой…

Однако же с расколдовыванием Кира пока вовсе не спешила. Не говоря уже о чае и водке.

— Судя по твоим словам, через порталы сейчас идти опасно, — деловито прикидывала она, откинувшись на спине и с удовольствием дыша Юлу в кудрявую подмышку. У сталтехинь явно иные предпочтения, нежели у обычных женщин, судя по тому, как хищно раздувались при этом Кирины ноздри и какими плотоядными взглядами она вновь принялась награждать Штурмана.

— И, кстати, чтобы Слепой Тарас снизошел до твоих вопросов, тебе придется кое-что для него исполнить, — добавила Кира.

— Надеюсь, о постели речь в этот раз не зайдет, — с горькой иронией заметил Штурман.

То, что поведала ему затем Кира, не слишком-то удивило бывалого сталкера. За свою жизнь Штурман имел возможность убедиться: настоящее добро всегда предпочитает иметь крепкие кулаки и при этом редко что-либо делает бесплатно.

Слепой Тарас обитал где-то в Узле, и добиться его благосклонности, считала Кира, можно было только при помощи особого жертвоприношения.

Штурман должен был убить крайне опасного червеобразного механоида, который принадлежит заклятому врагу Слепого Тараса — некоему Свирепому Маку.

Слепой Тарас, рассказывала Кира, даром что слепой, когда-то здорово насолил этому Маку. Тот ответил сторицей, и в результате между двумя могущественными гуманистами Пятизонья уже много лет тлело пламя непримиримой войны.

— Ты знаешь, что такое пиросома? — спросила Кира у Штурмана.

Тот хотел честно ответить «нет», но в последний миг вспомнил, что он все-таки ученый, пусть и бывший. Приставив палец к носу, Штурман пробормотал:

— «Пиро» это наверняка, как в слове «пиротехника», то есть — «огонь» на древнегреческом. А «сома» — это… как в слове «соматический»! То есть, снова же на древнегреческом, означает «тело». Стало быть, пиросома это… «огненное тело»? Огнетел какой-то получается.

— Ну что же, как минимум по одной линии ты Перси уже обошел, — улыбаясь во все свои тридцать восемь полимерных зубов, констатировала Кира. — Ум у тебя большой.

— Спасибо, — сухо ответил Штурман.

— Да не дуйся ты. Шучу. Ты лучше, чем Перси, во всех отношениях, честное слово!

Штурман воспрянул, а Кира продолжала:

— Пиросома, она же огнетелка, это такое редкое морское животное. Что-то среднее между медузой и кораллом. По виду оно такое все полупрозрачное и сделано как будто из желе. Это что касается похожести на медузу. А на коралл похоже потому, что это не единый организм, а колония довольно примитивных организмов. Эти организмы имеют разную специализацию. Одни гребут, другие едят, третьи размножаются. При этом все они сцеплены друг с другом, понимаешь? В одну колонию. И колония эта внешне выглядит… ну, как большой такой прозрачный кабачок, что ли. Или толстый червь.

— Безмерно интересно. Ну и что?

— А то, что механоид Свирепого Мака, о котором мы говорим, — по сути гигантская пиросома. Это колония, собранная из отдельных специализированных синтетических механоидов. Не знаю, как зовет его Свирепый Мак, но я называю этого громадного синтета Огнетелом. Потому что просто Червем — как очень оригинально величает его Слепой Тарас — мне называть его как-то скучно.

— Ну-ну. И вот этого твоего Огнетела надо убить? Зачем?

— Если ты укокошишь Огнетела, любимца и помощника Свирепого Мака, Слепой Тарас в лепешку расшибется, чтобы тебя отблагодарить, — заверила Кира, плотоядно облизывая губы острым синим язычком. — А пока ты будешь возиться с Огнетелом, я сниму фантомы с твоих идиотов-дружков. По правде сказать, этот наглый сухопутный пиросом даже меня достал своими выходками! В прошлом месяце, к примеру, взял и схарчил за Ледовым Болотом лучший сквад моих самых смышленых скоргов… Полакомился, скотина! А ведь сколько душевного тепла я в них вложила! А на юге, вокруг Бронзового Озера, тот же Огнетел перепохабил весь ландшафт, тошнит смотреть… Раньше я ходила туда, чтобы любоваться закатом. А теперь…

Она скорбно шмыгнула носом.

— Ты хочешь сказать, что эти тварь обитает в твоей локации? Где-то поблизости? — обреченным тоном произнес Штурман. Уж очень ему не хотелось опять на передовую.

— Ну, скажем так, он здесь не то чтобы обитает… Гастролирует. Ископаемыми всякими занимается, — с очаровательной гримаской пояснила сталтехиня. — Уверена, ты сможешь его прикончить. Вот, сейчас набросаю тебе схему…

Она выпростала из-под подушки изящный блокнотик с обложкой, украшенной все теми же кошмарненькими фосфоресцирующими цветочками, и принялась сноровисто набрасывать маршрут к логову чудовища. Штурман с замиранием сердца следил за тем, как на бумаге появляются идеально ровные, геометрически рассчитанные линии.

От блокнотика пахло так же, как от самой Киры, — смесью мускуса и машинного масла. Юл обреченно подумал, что этот запах, наверное, уже никогда не выветрится из его многострадальной памяти.

А еще он думал о том, что обо всем этом, случившемся с ним в шатре Киры, без утайки расскажет Пенни. Пусть ужасается вместе с ним!

— Вот погляди… — и Кира, тыча стилом в электронную бумагу, изложила Штурману свой план.

План этот вкратце сводился к следующему: тварь надо растравить, заставить выползти из логова, заманить на территорию заброшенной воинской части, которая в канун Третьего Взрыва была действующей ракетной базой, и там испепелить, подорвав десятками тонн неутилизированного топлива.

— Ну допустим… Допустим… Ракетное топливо — это, конечно, хорошо… Только не оказалось бы оно просроченным…

— Этим займутся скорги. Я уже отдала указания.

— А почему бы скоргам не заняться и самим Огнетелом?

— Я пробовала. Скорги Огнетела моим скоргам не по зубам.

— Ладно… Ракетным топливом займутся скорги… А как насчет брони для меня? Дельце-то, я чувствую, будет жарким.

— Этим тоже займутся скорги.

Штурман не понял, что хотела сказать Кира. Но решил быть настоящим мужчиной и не опускаться до того, чтобы переспрашивать.

— Что ж, — со всем мыслимым воодушевлением заключил Юл, — если нужно убить Огнетела, значит, клянусь табакеркой своей бабушки, я убью его!