Прежде чем осознать, что делаю, я быстро перебегаю по тротуару к соседнему дому. И вот я уже стою внутри и пялюсь в окно его квартиры. Кирпичная облицовка противоположного здания отбрасывает тень, а мне необходимо увидеть, чем они занимаются сейчас. Я спешу к пожарной лестнице. Она старая и шатается, и вряд ли в рабочем состоянии, но каждую ночь на этой неделе доказывала, что может выдержать мой вес. Я хватаюсь за ржавые перила и начинаю подниматься, мои каблуки стучат по железкам и несколько раз застревают в сломанных ступенях, но мне удаётся добраться до лестничного пролёта на втором этаже. Тени скрывают меня, но я всё равно вжимаюсь в холодную стену, стараясь не двигаться, чтобы остаться незамеченной.

Девчонка стоит на коленях, его член у неё во рту, а руки сжимают его бёдра. Я вижу, как его пальцы обхватывают её затылок, и теперь она больше не сосёт ему, потому что он безжалостно трахает её в рот. Почему-то, сама не знаю почему, мне хочется, чтобы на ее месте была я, с его членом во рту, и эти мысли заставляют меня чувствовать себя грязной, потому что мне никогда не хотелось ничего подобного с мужчиной. Но он дарует тебе освобождение, Эвелин. Да, это так, поэтому мне можно трахаться с ним и наслаждаться процессом. Ведь он может выбить из меня эту похоть, пока будет трахать меня.

Эзра хватает женщину за ее рыжие волосы, наматывает их на запястье и рывком ставит ее перед собой. Схватив подол её платья, он стремительно задирает его вверх, стремясь к освобождению, и я начинаю завидовать ей, потому что хочу, чтобы он нуждался во мне так, как сейчас нуждается в ней. Он заставляет эту женщину грешить, но я хочу, чтобы этот мужчина стал моим грехом.

Когда он со стуком прижимает её к окну, я даже различаю этот звук, который эхом прокатывается по аллее. Мне хочется, чтобы это моя обнажённая спина прижималась сейчас к холодному стеклу. В моих ушах колотится пульс, словно крича о том, какая я похотливая шлюха , потому что позволяю этому мужчине вселять в себя такие грешные мысли, и я кричу в ответ, чтобы этот голос заткнулся. Мне остаётся только представлять себе, что пульсация между ног и покалывание кожи могли бы быть в тысячу раз приятнее, если бы он сейчас прижимал к стеклу меня. Я могла бы позволить ему оттрахать меня, а затем он бы наказал меня своим ремнём, и я была бы прощена за это мерзкое желание, которое, словно рой насекомых, расползается по мне. «Трахаться» - это нечестивое слово, Эвелин».

Эта маленькая рыжеволосая шлюшка шлёпает его по груди, вонзается в него ногтями. Он наклоняется к её шее, сжимая в кулаке её волосы, и наверняка шепчет ей какие-то ужасно греховные слова. Готова поспорить, он говорит ей, что она будет умолять его, и всё, чем наполнено мое сознание сейчас, — его горячий рот на моей коже, как он заменил боль чем-то удивительно блаженным, отчего я снова почувствовала необходимость в наказании. Но вот он отрывает её от стекла и на секунду его взгляд задерживается на окне. На мгновение мне становится страшно, что он увидит меня, но даже если и так, он не сможет меня узнать. В конце концов, они отходят от окна, а я, раскрасневшись, спускаюсь вниз по пожарной лестнице, чувствуя, не побоюсь этого слова, зависть к этой «Иезавель» в слишком обтягивающем белом платье.

Зависть. Похоть. И то, и другое — грех. И они, словно безудержный огонь, пылают внутри моего тела — тела, которое должно быть храмом. Но сегодня оно - бездна, которая, боюсь, если не буду осторожна, поглотит меня и выплюнет прямо в ад. Сжимая в потной ладони ключи, я слушаю тихое постукивание каблуков, пока иду по асфальту. Я прохожу мимо машины Эзры, но, вместо того чтобы перейти дорогу прямо здесь, прохожу дальше. Мой взгляд сосредоточен на её чёрном, блестящем «БМВ». Сжимая ладони, я останавливаюсь рядом с автомобилем. Шлюха. Взяв ключ, я вывожу на краске это слово. Скрежет ключа по металлу приносит мне радость в какой-то нездоровой форме. «Иезавели» это совсем не понравится. Но и она мне абсолютно не нравится, так что тут всё по-честному.

Я не трачу время на то, чтобы полюбоваться на свой шедевр. Просто иду к своей машине и еду домой. Прочитав молитвы, залезаю в кровать и лежу, не в силах выбросить из головы образы Эзры, трахающего ту женщину. Словно внутри меня кто-то поставил на повтор запись с порно, и из-за этого я ощущаю себя грязной. Я закрываю глаза, а потом, когда просыпаюсь, чувствую, что мой клитор пульсирует, а рука прижимается к трусикам в том месте, где хорошие девочки не должны себя трогать. Он проник в мои сны, осквернил мой бессознательный рассудок своими грехами. Я чувствую капельки пота на бровях, когда отдёргиваю дрожащую руку от своего тела. Я тяжело сглатываю и, тут же сбросив одеяло, падаю на колени у кровати, чтобы помолиться.

— Прошу, прости меня за мои нечестивые мысли, за вещи, которым я позволила просочиться в свою душу. Прошу, отгони от меня эти порочные желания. Аминь.

Пульсация между ног так и не прекращается, и всё, чего мне хочется, — это касаться себя, думая о том мужчине, о том, как ощущались на мне его большие руки. Об освобождении, что он подарил мне. Завтра пятница, быстрее бы.

Раздаётся негромкий стук в дверь, и Дэйв, рыча, подскакивает.

— Входите! — кричу я.

Дверь приоткрывается, и в моем кабинете появляется миниатюрная женская фигурка. Чёрные волосы волнами спадают на плечи. Эви.

Дэйв усаживается перед ней, продолжая гулко рычать. Её глаза прикованы к нему, и она боязливо жмётся к стене.

— Дэйв! — рявкаю я, и он с ворчанием разворачивается и ложится на своё место.

С секунду она смотрит на меня, широко распахнутые синие глаза встречаются с моими. В её красоте есть что-то трагичное, и меня притягивает её обманчивая невинность.

Я предпочитаю знать всё о своих девочках, потому что в нашем деле важно всегда быть во всеоружии. По крайней мере, так я себе говорю. Я попросил Джонти последить за ней. Теперь мне известно, где она живёт, в какую церковь ходит. Но на этом всё. Мне больше не удалось ничего на неё найти — ни номер страховки, ни свидетельство о рождении. Она словно призрак, но даже для шлюхи это подозрительно.

Она сбрасывает своё пальто. И мой взгляд тут же привлекает чёрное облегающее платье, которое обтягивает каждый чёртов изгиб её тела. Всего лишь одного взгляда на нее достаточно, чтобы превратить переднюю часть моих джинсов в долбанный вигвам. Я откидываюсь назад, чтобы моему члену стало немного просторнее, и неловко ёрзаю на месте.

— Ты пришла, — опустив локти на подлокотники кресла и сцепив руки перед собой, говорю я.

— Ты сам сказал мне возвращаться… — она бросает тревожный взгляд на Дэйва и прочищает горло. — Второй этап, помнишь?

Я молча смотрю на неё. Её лицо вспыхивает, и мой член тут же дёргается в ответ.

— Я помню, — усмехаюсь я. — Просто не ждал, что ты придёшь. Большинство не приходит.

И ей не следовало.

Она опускает глаза, и, по-моему, я уловил на её губах едва заметную улыбку.

— Я не такая, как большинство, — шепчет она.

Да, с этим, чёрт бы её побрал , не поспоришь.

Я встаю, и Дэйв тоже собирается вскочить за мной, но я жестом указываю ему сидеть на месте.

— Следуй за мной, — выходя из комнаты, бросаю я Эви.

Я иду по тому же самому коридору к той же самой комнате, а она снова следует за мной, тихое постукивание её каблуков кажется оглушительным.

В этот раз она, не колеблясь, остается невозмутимой, когда я вхожу в комнату и включаю свет. Она ничем себя не выдаёт. Её лицо остаётся совершенно бесстрастным. Хотя для большинства девушек второй визит представляется намного ужаснее первого. Они прошли через первый этап и считают, что то, что произойдёт, будет ещё хуже. Это же второй этап. Он должен быть более жестоким. Они боятся неизвестности. Но не Эви. Она выглядит спокойной, словно смирилась со всем, что бы её ни ожидало здесь. Каждый раз она удивляет и восхищает меня.