– Слово джентльмена, – тихо сказал Сейнт-Ормонд.

– У меня создалось впечатление, что у вас скорее феодальные привычки, – насмешливо заметила она.

Он снова печально улыбнулся.

– Согласен, но клянусь, что буду держать себя в узде.

– И как долго? – Тильда мысленно упрекнула себя за острый язык и ядовитый тон, подразумевающий, что в подобные чудеса она не верит.

– Так долго, как вы пожелаете, – прямо ответил он. – И я обещаю предупредить вас за несколько минут до того, как перестану управлять собой.

Она закусила губу. Вчера она получила от него достаточно предупреждений, но не воспользовалась ими. Она прекрасно сознавала, что он собирается ее поцеловать, хотя остальные вольности стали для нее полнейшей неожиданностью. И если она – как пытается сама себе доказать – действительно не хотела, чтобы он ее поцеловал, то почему тогда не сказала “нет”? Он ведь остановился, когда она по-настоящему стала сопротивляться. Тогда почему она раньше этого не сделала?

Ответы на все эти вопросы ее еще больше рассердили. Тильда приподняла юбки, чтобы не замочить их мокрой травой, и они молча миновали заросли кустарника. Криспин провел ее через парк и по окаймленной самшитом дорожке к боковому входу. Он придержал дверь, пропуская ее вперед, а она краем глаза посмотрела на него. На его совершенно спокойном и даже немного холодном лице ничего нельзя было прочитать.

– Почему вы захотели, чтобы я пришла в библиотеку? – спросила Тильда.

– Мне необходим ваш совет, – ответил он.

– Мой совет? Господи, о чем вы хотите со мной посоветоваться? – поразилась Тильда.

Он с непроницаемым видом смотрел на нее.

– О вашей кузине. Вчера вы много чего мне наговорили, но я, к сожалению, не проявил вежливости и плохо вас слушал. Я приглашаю вас в библиотеку, чтобы вы снова все мне высказали. Не бойтесь – прерывать вас я не буду… никоим образом.

У Тильды свело под ложечкой.

– Я… нет.

– Нет?

– Нет.

– Но почему? – Его голос звучал очень холодно и решительно.

Она не могла говорить, так как ей не хватало воздуха.

– Вчера я была рассержена… и расстроена.

Он понимающе кивнул.

– У вас были на то причины. Но вы ведь не отказываетесь от своих слов?

Она не ответила и вошла в библиотеку. Ее охватило предчувствие неминуемой гибели. На этот раз она позволила ему проводить ее к одному из кресел, стоящих перед письменным столом. Ей было безразлично, похоже это на допрос или нет. По крайней мере между ними огромный стол, который защитит ее от объятий и поцелуев. И от необдуманных действий с ее стороны, поскольку ей необходимо заявить ему кое-что важное.

– Я бы хотела прояснить одно обстоятельство, ваша милость, – сказала она, когда он неторопливо опустился в кресло.

Он удивленно поднял голову, и она выпалила:

– Несмотря на то, какое впечатление мое поведение и мои замечания произвели на вас, я не собираюсь становиться вашей любовницей!

Сказав это, Тильда покраснела, но храбро выдержала его заинтересованный взгляд.

– Понятно, – спокойно сказал он. – Я разочарован, но должен довести до вашего сведения, что я не просил вас об этом.

Господи, в какое дурацкое положение она себя поставила! Тильда покраснела еще сильнее. Она судорожно проглотила слюну и холодно заметила:

– Замечательно. Что касается нашего вчерашнего разговора…

– Разговора? – удивился он.

Насмешливый тон задел ее.

– Да, разговора, – повторила она. – Возможно, я неудачно все объяснила, но просто я думаю, что Милли не будет счастлива в таком браке… ну, который вы вчера мне описали. Она не обладает… она не сможет понять… она очень добрая… – И Тильда замолчала.

– В отличие от своей кузины? Скажите, леди Уинтер, каким образом вы развили в себе жестокосердие, необходимое для брака по расчету? Или вам не надо этого добиваться, поскольку вы уже достаточно жестокосердны?

Она так сильно побледнела, что Криспин испугался. С минуту Тильда молчала, затем встала. Губы у нее дрожали, а глаза взволнованно блестели. Она с трудом вымолвила:

– Тот опыт, который я приобрела, я не пожелаю ни одной женщине. И, разумеется, Милли.

С этими словами она вышла из библиотеки, оставив Криспина предаваться угрызениям совести. Она не захотела ответить на его вопрос, но в ее глазах он вдруг увидел выражение беззащитности и понял, в чем заключалась правда: сердце ее не ожесточилось, а циничность и невозмутимость были всего лишь маской. Где-то глубоко под личиной уверенной, сдержанной леди Уинтер спряталась застенчивая и доверчивая девочка, которую очень легко обидеть, потому что мало кто догадывается, какая она на самом деле. Криспину оставалось только надеяться, что Гай разглядит правду под обманчивой внешностью и не обидит Тильду сильнее, чем уже обидел.

Неделя прошла относительно мирно в поездках верхом, катании на лодках по озеру, прогулках в парке и приятных вечерних беседах, когда Молверны добродушно спорили обо всем на свете. Сейнт-Ормонд оказывал Тильде не больше внимания, чем остальным гостям, и она мало-помалу успокоилась, решив, что он, наверное, потерял к ней интерес. Хорошо бы!

Это дало ей возможность понаблюдать за ним и сделать собственные выводы о его характере, не опасаясь, что он возобновит “свои атаки”. Постепенно ей становилось ясно, что более заботливого главу семьи, чем Сейнт-Ормонд, трудно себе представить. Не проявляя властности или назидательности, он умел дать совет… когда его об этом просили. Однажды вечером Тильда услыхала разговор между его милостью и мисс Хастингс и еще больше уверилась в своем мнении о нем. Тильда вовсе не собиралась подслушивать, но она была вынуждена сидеть около леди Холлоу, которая потчевала ее бесконечными рассуждениями о воспитании дочерей.

А Сейнт-Ормонд терпеливо слушал сетования Луизы, в которую, по ее словам, без памяти влюбился молодой сосед. Луиза возмущалась бессердечностью родителей. К удивлению Тильды, когда Луиза спросила его мнение, он, вместо того чтобы сказать, как ей поступить, сам спросил, что ей предпочтительнее: провести лондонский сезон дебютантки, прежде чем сделать выбор, либо отдать руку и сердце молодому человеку и удалиться, как выразился Сейнт-Ормонд, к домашнему очагу, не повеселившись вволю.

Затем он перевел разговор на развлечения предстоящего светского сезона и заявил, что ему не терпится потанцевать с Луизой в Альмаксе.

– Это придаст мне респектабельности, – подмигнув Луизе, сказал он, – и я смогу познакомиться с десятком очаровательных девушек, не прилагая к этому никаких усилий.

Луиза засмеялась, а Тильда подумала, что его милость умело вышел из щекотливого положения. Он поймал взгляд Тильды и, извинившись перед Луизой, подошел к тетке и предложил забрать у нее чашку. Леди Холлоу фыркнула.

– Чашку я могу поставить сама, Сейнт-Ормонд. Пожалуй, пойду-ка я отдыхать. Я уже не такая молодая. Спокойной ночи, милочка. Не обижайтесь на меня. Вы прекрасно справляетесь со своими обязанностями. – Опираясь на палку, она с трудом поднялась на ноги. – А если Сейнт-Ормонду удастся уговорить Луизу не наделать глупостей, то он тоже хорошо справится со своим делом.

Криспин закатил глаза и, понизив голос, шутливо произнес:

– А какие у вас критические замечания, дорогая?

Легкий румянец залил ей щеки.

– Уверяю вас – мы ненароком услышали ваш разговор!

Он улыбнулся.

– Дети в этом возрасте не думают о том, что их могут услышать.

Она вопросительно подняла брови.

– Вы считаете Луизу ребенком, ваша милость? Но ей почти восемнадцать.

Теперь покраснел он.

– Не в бровь, а в глаз, – произнес он. – Ваш клинок по-прежнему остр и так же безошибочно попадает в цель.

Как раз в эту минуту подошел Гай, и Тильда дружелюбно улыбнулась ему. Криспин недовольно пробурчал что-то себе под нос и отошел, хотя прекрасно понимал, что поступает грубо и бестактно. Настроение у него было отвратительное, поскольку леди Уинтер ясно дала понять, каков ее выбор.