Обещанная рабыня и впрямь оказалась прехорошенькой. Она сосредоточенно наполняла кадку нагретой водой и не заметила приближения Мордреда. За шумом застолья его шаги были неслышны. Когда он, подойдя сзади, крепко взял её за грудь, она вздрогнула от неожиданности и посмотрела через плечо ему прямо в глаза, чуть выгнувшись телом.

– Приветствую тебя, любезный господин.

– От тебя исходит чудесный запах. – Мордред ткнулся носом в её шею.

– Это травы.

– Травы… – повторил он, жадно шевеля ноздрями. – Помоги мне раздеться. Только прежде сама скинь с себя рубаху, не то вымажешься. Я изрядно изгадился, расчленяя этих германцев…

Девушка послушно стянула через голову шерстяную тунику и повернулась к Мордреду. Он расстегнул пряжку ремня и бросил меч на землю, затем освободился от второго ремня, на котором висели два ножа и изящно расшитый серебряными нитями мешочек, где хранились отрезанные кончики языков убитых врагов. Не отрывая взора от рабыни, он приподнял ногу, подставляя Элейне мягкий кожаный башмак, затянутый сбоку толстым шнурком.

– Сними…

Она стянула с Мордреда обувь и размяла ему ступни.

– Похоже, я утомился сегодня…

Он распустил узлы кожаных завязок, державших штаны, скинул просторную рубаху, и рабыня помогла ему забраться в кадку. Мордред с наслаждением внимал прикосновению её мягких рук. Он сел, согнув ноги в коленях и положив локти на гладко обструганные края кадки. Вода колыхалась на уровне его груди.

– Погоди, не отворачивайся, – он властно повернул голову девушки к себе, когда она отвела глаза от его заметно набухшего члена. – Приласкай меня… Напомни, как твоё имя?

– Элейна, господин.

– Элейна… У кого же тебя купил наш вледиг? – спросил Мордред и пошевелил бёдрами. – Какие у тебя замечательные руки. Как ты думаешь, Лодегран уступит тебя мне? Или он сам любит спать с тобой?

– Мне кажется, что он уже не нуждается в таких утехах, – тихо отозвалась девушка и внимательно поглядела на Мордреда: доволен ли он ею? – И мне кажется, что он упомянул однажды, что купил меня специально для тебя, господин.

– Неужели? – Мордред приподнялся на локтях и выставил нижнюю часть тела из воды. В темноте его почти не было видно, но Элейна всё же различила блестящую твердь, по которой скользили её пальцы.

– Пресвятая Дева, – прошептала она.

– То ли ты обладаешь таинственным даром, то ли я просто истосковался по женщине, – процедил Мордред. – Эту ночь ты проведёшь на моём ложе, и я не дам тебе сомкнуть ни твоих глаз, ни твоих ног…

Некоторое время он молчал, его громкое сопение смешивалось с всплесками воды.

– Скажи, а разве Гвиневеры здесь нет? – спросил он, когда освободился от первого напора желания. – Она не приехала сюда с отцом? Осталась в другом доме?

– Госпожа Гвиневера была здесь, но пять дней назад покинула Красный Дом.

– Почему вдруг? Сейчас не лучшее время для прогулок! – проговорил Мордред, досадуя, что не повстречал дочь Лодеграна.

– У неё большая свита, много воинов.

– Куда же она отправилась?

– В дом Артура, её ждут в братстве Круглого Стола.

– Что?! – Мордред едва не потерял дар речи. – Зачем?

– Разве ты не знаешь, мой господин, что вледиг Лодегран отдал свою дочь в жёны Артуру?

– Как?… Что?… Повтори!… Гвиневера станет женой Артура? Когда?! – он вскочил и оттолкнул растерявшуюся девушку.

– Она уже жена. Свадебный пир уже состоялся.

– Ах вот оно что!… Но нет! Обещал мне свою дочь, а пытается откупиться рабыней…

Мордред выпрыгнул из кадки, расплёскивая по земле воду, и бегом бросился к дому вледига. Распахнув заднюю дверь, он ворвался в зал и закричал:

– Государь!

– Что стряслось, мой мальчик? – вышел ему навстречу Лодегран. – Почему ты голый? И что у тебя за безумный взгляд? Неужели Элейна напугала тебя своими ласками?

– В чём я провинился? Почему ты обманул меня? – Мордред с трудом сдерживал душившую его ярость. Он выпростал перед собой кулак и потряс им в воздухе, будто угрожая.

Лодегран нахмурился:

– Говори спокойнее… Что беспокоит тебя?

– Гвиневера!… Ты отдал её Артуру!

– Да, – ответил Лодегран и отвёл глаза. Мордред словно окаменел и уставился на вледига. – Ты давно не бывал здесь, совсем ни о чём не знаешь. Наверное, тебя очень занимали набеги. Надеюсь, ты хорошо поживился.

– Почему ты отправил Гвиневеру к Артуру? – Мордред оглянулся на вошедшую в зал Элейну и рявкнул: – Скройся!

– Он взял мою дочь в жёны, – сообщил Лодегран. – Мы уже справили здесь свадебный пир. С тех пор минул почти месяц. Артур уехал сразу, не стал задерживаться, а Гвиневера покинула Красный Дом лишь пять дней назад. – Вледиг окинул долгим взглядом стоявшего перед ним голого юношу. У Мордреда было крепкое, стройное, пропорционально сложенное тело, с несколькими крупными рубцами на груди, на бедре, на животе.

Мордред просительно вытянул перед собой руки:

– Но ты обещал её мне, государь! Как же так? Ты же говорил, что она будет моею. Я не мечтал ни о каких других милостях. При мысли о твоей дочери у меня кружится голова. Она – моя единственная мечта, о Лодегран!

– Знаю.

– Я, сын великого Кэдмона, ждал дня, чтобы стать мужем твоей дочери и слиться с твоей семьёй. Ты утверждал, что для тебя будет большой честью породниться с родом Кэдмонов из Корнуолла… Но вот я приезжаю, и ты сообщаешь мне, что Гвиневера, оказывается, отдана другому. И кому! Отдана Артуру!… Ты владеешь обширными землями, государь. Зачем ты хочешь породниться с человеком, у которого нет никакого имущества? – Мордред побледнел.

– Это у Артура-то ничего нет? – Лодегран скривился в ядовитой улыбке. – Ты ошибаешься, мой мальчик. Богаче Артура сейчас не сыскать человека на наших землях. Просто он хитёр. Он ничего не присваивает, всё отдаёт Круглому Столу, всё для всех. Сколько раз вожди самых разных кланов предлагали ему, чтобы он принял звание вледига или вергобрета, но он отказывался раньше и продолжается отказываться поныне.

– Я слышал об этом и не верю, что Артур отказывается… Что за глупость? Какой нормальный мужчина не захочет украсить себя венцом верховной власти?

– Бремя власти тяготит, мальчик мой. Артур не желает этого бремени. Твоя молодость не позволяет тебе понять этого. Твою голову распирают мечты о золоте, несметных стадах, обширных землях, множестве рабов. Но за власть, за право восседать на этом резном стуле, – Лодегран постучал сухой рукой по массивным подлокотникам высокого деревянного кресла, – многие готовы убить. Быть властителем – это не только заботы о своих владениях, но и постоянное напряжение, ожидание коварства со стороны многочисленных недругов. А недругов у любого вледига всегда хватает в избытке. Умный правитель ищет союзников. В одиночку он не может ничего.

– И ты выбрал Артура? Почему же не меня?

– Ты хороший воин, Мордред…

– Я лучший! – запальчиво воскликнул юноша, и мышцы его обнажённого тела заиграли.

– Да, ты прекрасный воин, однако ты всего лишь рубака, – продолжил Лодегран. – Что ты умеешь, кроме как воевать? Не всё решается оружием. Артур имеет почти неограниченное влияние на вождей большинства кланов, под его рукой в любую минуту могут собраться тысячи лучших воинов. Он пользуется уважением всех, кто умеет сидеть верхом, держать меч, метать копьё. Пусть ты и ненавидишь его, но это так. В тебе же говорит зависть и дух соперничества. Артур хитёр, ему удалось сделать то, чего не сумел добиться даже я… Да, я покупал солдат, как это делал ещё мой отец и как поступал мой дед. Они брали пример с римских наёмных легионеров. Но пока здесь стояли римляне, мы не очень-то нуждались в собственных сильных дружинах. Теперь всё изменилось. Как только римляне ушли из Британии, все бриттские вледиги передрались друг с другом, чтобы заполучить побольше земель и рабов. Многие были простыми воинами, но стали в одночасье называться вледигами. Всех манит власть. Меня она тоже манила, но со временем я устал от неё. Теперь власть манит тебя, Мордред.