– У нас не принято пользоваться мобильными телефонами, сэр, – предупредил Джорджа официант, когда он попросил усадить его за столик и сказал, что здесь ему назначил встречу лорд Блэкридж. – Выключите, пожалуйста, свой телефон, сэр.

Джордж с удовольствием выполнил эту просьбу. Ему и самому хотелось посмаковать здешнюю тишину и покой. Лорд Блэкридж не заставил себя долго ждать, и они принялись обсуждать дела, угощаясь чаем из невероятно красивых фарфоровых чашечек.

– Не отличить от настоящего «рокингэма», – заметил лорд Блэкридж, указывая взглядом на чайные принадлежности. – Такая сервировка осталась только здесь. Во всем Лондоне. Даже в моем клубе такого уже нет. Теперь вы меня понимаете, почему я выбрал это место?

– Здесь замечательно!

Джордж сидел так, что ему был хорошо виден весь холл, включая лифт с узорчатой дверцей. Он даже прекратил жевать очередной кусок кекса, когда увидел вдруг, что дверь лифта распахнулась и из него вышла Нора с каким-то широкоплечим парнем, обнимавшим ее за талию. Выходя на улицу, парень пропустил Нору вперед и интимно шлепнул ее ниже спины.

Это был всего лишь клочок бумаги, который Стефани удалось захватить пальцами. Она потянула его на себя, и тут погас свет. Стефани вынула бумажку из ящика, но в темноте, естественно, невозможно было даже определить, написано что-то там или нет.

«Может быть, лунный свет поможет?» Стефани раздвинула тяжелые портьеры. Но ночь была безлунной, а электрического освещения в парке не было, как и в доме.

«Так мне же оставили фонарик на комоде. Где он?» И, опрокинув стул, который она в темноте не заметила, сыщица ринулась в тот угол, где, насколько она помнила, должен был располагаться комод. Задев ногой собственный чемодан, она наконец достигла желаемой цели и нашарила рукой фонарик.

«Где же он включается? И почему я не попросила Присси показать мне? Ну где же кнопка или рычажок?» Держа в одной руке бумажку, другой Стефани тщательно ощупывала фонарик. Но ни кнопки, ни рычажка не нашла. «Вот барахло! Это, может, и не фонарик вовсе. Нет ли тут еще чего-нибудь?» Она провела ладонью по всей поверхности комода. Ничего нет! «Может, это не комод? – Стефани ощупала переднюю поверхность объекта. – Нет, комод. Ящики с ручками. Другой такой мебели в комнате нет. Я же смотрела. Ну ладно. Придется все-таки лечь спать. Даже принять душ и переодеться с дороги не удастся из-за темноты. Но не будить же Маргарет. Вдруг она уже спит? Ничего, посплю так».

Но уснуть ей долго не удавалось. «Что же написано на этом клочке бумаги? Вдруг какой-то старинный шифр? А может быть, это просто клочок какой-нибудь обыкновенной квитанции? Вряд ли мне сейчас удастся заснуть. Как можно спать, не узнав, что там написано? Промучаюсь до утра, а как только освещение позволит, прочитаю. А вдруг это – фрагмент какой-то секретной переписки? Не всегда же леди здесь жила одна. Когда-то в доме собирались гости. И это было сравнительно недавно, во второй половине предыдущего века. Семья леди была достаточно влиятельной в обществе, и у них могли быть родственники или знакомые, работавшие в секретных службах, например, в военной разведке. Что, если кто-то по оплошности оставил кусочек важного документа и только сейчас вспомнил, где его оставил, и решил вернуться за ним? А вдруг этот кто-то видел при помощи специальной техники, как я исследовала столик и нашла бумажку? И вдруг он придет сейчас сюда, чтобы отобрать ее у меня? А чтобы я ничего никому не рассказала, он меня убьет».

Стефани слышались то шаги в галерее, то какая-то возня под окном, то скрежет ключа, поворачиваемого в ее двери. Стефани била дрожь. Она одной рукой сжимала в кулаке клочок бумаги, а другой вцепилась в матрас, как будто надеялась, что, если за него крепко держаться, ее никто не сможет от него оторвать и забрать на тот свет. «Боже, а ведь недавно я хотела умереть. А умирать-то, оказывается, страшно! Но, может, еще все обойдется. Если бы кто-то хотел прийти сюда, то уже пришел бы, пока я чего с этой запиской не сделала. Ну если она ему нужна. Кстати, если я буду продолжать ее так сжимать, она может порваться, и я утром не прочитаю, что там написано».

Стефани сняла с волос заколку, как она всегда делала дома на ночь, и положила на тумбочку возле кровати найденную бумажку, а сверху – заколку, словно боялась, что бумажку сдует ветром. Привычные движения: снятие заколки и размещение ее на тумбочке, которая, как и дома, стояла слева от кровати, немного успокоили Стефани, но тут она услышала стук в окно.

«Ах вот как! Не вызывает сомнения, чем они тут занимались! Это же отель все-таки. Она, наверное, захотела чего-нибудь необычного. Она же любит всякие ролевые игры. Кто знает, какая у них здесь была игра? Может быть, она – стареющая дама из провинции, а он – молодой жиголо? Или так: она – горничная, а он – постоялец. Или… Да какая разница? Но почему именно в этом отеле? Скорее всего, потому, что была уверена, что я не бываю в таких местах. Я действительно не знал этого прибежища старой аристократии. А она, возможно, в детстве навещала здесь со своей мамой какую-нибудь дальнюю родственницу и пила с ними чай, может быть, сидя на том же самом стуле, на котором сейчас сижу я… Интересно, когда она начала мне изменять? На следующий же день после нашего первого секса или для приличия выждала сутки? И со сколькими мужчинами она была с тех пор? О боже! Со мной она не пользуется презервативами. Наверное, и с ними тоже! А вдруг кто-то из ее партнеров болен? И я уже заразился? Хоть бы только не СПИДом! Да и вообще противно! С проституткой и то чище! Там презерватив – обязательно! Господи, вот я хотел ее получить и получил. И что дальше? Она предает меня! А нам ведь было так хорошо! В сексе, я имею в виду, хорошо. А так… А так какая-то она холодная. Красивая, но вся искусственная какая-то. Ладно, с нею – все. Надо расставаться. Не буду ей больше звонить».

– Вы слушаете меня, Джордж? Вы, кажется, о чем-то задумались.

– Я здесь увидел знакомых. Просто это как-то неожиданно. Вот я и отвлекся. Прошу прощения. Но я все равно не куплю акции.

– Да и не надо. Вы меня убедили. Я как раз говорил вам об этом, когда вы засмотрелись на знакомых. Наверное, на знакомую? А, Джордж?

– А вы встречаете знакомых, когда бываете здесь?

– Сейчас, к сожалению, крайне редко. А вот раньше бывало!

– Мне стыдно признаваться в этом, но я очень люблю выпечку. И таких вкусных кексов, как здесь, не ел никогда. Я, наверное, буду посылать сюда за ними каждый день. Как вы думаете, они будут снабжать меня кексами?

– Насколько я знаю, это здесь не принято. Здесь очень чтят традиции. Но вы ведь сможете сюда приезжать и сколько угодно есть кексы. Я сам их очень люблю. Это – фирменный рецепт, он держится в тайне, и мой повар, к сожалению, никак не может его разгадать. Иначе я ел бы их каждый день.

– Мистер Блэкридж, мне уже, к сожалению, пора идти. Благодарю вас за приглашение. Я рад, что мы пришли к единому мнению по поводу этой сделки. Могу ли я в следующий раз, когда вы будете в Лондоне, пригласить вас сюда на чай?

– Вы мне доставите этим истинное удовольствие.

– Мама… – прошептала Стефани. От волнения у нее пропал голос.

Но через несколько мгновений она поняла, что это просто стучат капли дождя. Дождь все усиливался. Его шум убаюкивал и заглушал всякие посторонние звуки, которые чудились Стефани, и не прошло и получаса, как она уснула. Проснулась она не с первыми лучами солнца, как следовало бы сделать особе, с нетерпением ожидающей возможности ознакомиться с чужой перепиской, а в начале девятого, когда утро уже вовсю праздновало победу света над тьмой. Солнце светило ярко, за окном шелестела сочная зелень деревьев, громко щебетали птицы. День смеялся. И не с чтения записки Стефани начала свое утро, а с рассматривания, не вставая с кровати, великолепия природы за окном, благодаря тому, что портьеры она раздвинула еще вчера вечером в поисках лунного света.