Компания.

Итак, я позвонил домой. (У меня поджилки дрожали.) Честное слово, сердце мое заколотилось как бешеное, когда я вслушивался в длинные гудки на другом конце провода. Забавно — я замирал от волнения, слушая, как телефон трезвонит в моей собственной квартире. Но вот трубку сняли. И — тишина.

— Привет, — проговорил я. Неужели я все это делаю? Правильно ли я набрал номер? Может, я ошибся? Во рту у меня пересохло. Поразительно.

— Привет. — Голос Гарриет.

Я, конечно, был уверен, что слышу ее голос, но почему-то сомнения не оставляли меня. Я ничего не мог знать наверняка.

— Да, — промямлил я неуверенно. — Это Наташа? — Я чувствовал себя шутом. Я едва сдерживал смех. Все это можно было в одно мгновение прекратить. А вот интересно, мальчики слышали, как она со мной разговаривает?

— Да. — Она говорила низким, спокойным голосом, в котором слышался легкий акцент. Но вовсе не шотландский.

Я не сразу нашелся, что сказать дальше, но потом все-таки продолжил разговор:

— Меня зовут Роджер. Я приехал в город всего на один день… — Черт, откуда же я приехал? — из… Стоук-он-Трента. Ну-у-у… и хотел бы пригласить кого-нибудь на обед. Увидел ваше объявление в газете и подумал, что, может, вы свободны сегодня вечером и сможете составить мне компанию?

— Конечно, — ответила она, — я с радостью встречусь с вами. У вас такой приятный голос. В какое время?

Я едва не лишился дара речи. Моя жена заявила совершенно незнакомому мужчине, которого в жизни не видела, что у него, видите ли, «приятный голос»! Как ловко она окручивала его, похоже, она ничуть не волнуется.

— В семь тридцать вас устроит? — наконец выдавил я из себя.

— Вполне. Я беру в час сто фунтов и проведу с вами время до одиннадцати часов. Может, сообщите мне данные вашей кредитной карточки, чтобы больше не возвращаться к этому?

Едва дыша, я сообщил ей все необходимое. (Не стал только упоминать, что фигушки она получит деньги по этим данным.)

А потом этот таинственный голос промолвил:

— Предлагаю встретиться в кафе «Пингвин». Это на Сент-Мартина-лейн — как раз напротив театра Элбери. У меня темные волосы, к которым я подколю розу. Вас не затруднит взять с собой номер «Файнэншл Таймс»?

Все еще не зная, то ли смеяться, то ли плакать, я с усилием проговорил, что непременно приду в кафе и буду с нетерпением ждать встречи с нею. А потом я с облегчением повесил трубку. Я сделал это. Оказалось, что не так уж легко вписаться в этот сценарий, тем более что разум мой кричал:

— Просто это старина Гарриет решила немного поразвлечься.

Забавно, не правда ли? Это похоже на невинную забаву. Супруги решили добавить немого перцу в их отношения — для разнообразия. К тому же, поверьте, меня необычайно радовало то, что в моих карманах позвякивают кое-какие деньжата.

Поначалу я хотел было позвонить Эллен и занять часть дня прогулкой по городу — как писателю, мне это необходимо. Я подумал, что смогу потратить некоторую сумму на то, чтобы угостить эту дамочку выпивкой, но, хотите верьте, хотите — нет, я не смог этого сделать. Позвонив Г. (пардон, Наташе), я полностью увлекся игрой и мыслями о предстоящей встрече. Как все это произойдет? Сможем ли мы выдержать и не разразиться хохотом? Будем ли мы смущены? И в конце концов, будет ли это в самом деле чем-то необычным?

После ночи настало утро. Гарриет чувствовала некоторое напряжение — она ждала Питера, который вот-вот должен был вернуться домой, поэтому решила успокоить нервы уборкой под кухонной раковиной. Чуть раньше она купила Тимми чудесный набор ярких фломастеров, и четырехлетний малыш был на седьмом небе от счастья. Он сидел рядом с ней в кухне и, рассматривая картинки в своей новой книжке, сам того не замечая, водил фломастерами по рукам и ногам. А голова Гарриет вместе с жесткой щеткой скрылись в темной бездне — в мире ведер и порошков, того, что обычно называют «под раковиной». Несмотря на это, она смыла с сына наиболее заметные рисунки, а потом оба вернулись к своим делам. Гарриет в основном думала о своем первом опыте.

Прошлым вечером все прошло хорошо. Правда, она чуть нервничала. Но, видимо, это нормально — так ей было даже легче. Она ужасно боялась, что Питер чем-то выдаст себя, и все сорвется. Однако он вел себя отлично, и до тех пор, пока он не снял с себя одежды, Гарри вполне могла представлять себе, что перед нею незнакомый мужчина. Но как только он разделся, то сразу же стал таким знакомым, что вся острота ощущений исчезла.

Гарриет решила, что ей не удалось проиграть все так, словно она встречается с незнакомцем. Конечно, она могла притворяться сколько угодно, быть сексуальной и раскованной, но это дела не меняло, потому что она знала, что рядом — ее старина Питер.

Удивительным было другое — она и впрямь вообразила себя другой женщиной, и это чувство почти не оставляло ее. Между прочим, ей было бы легче, если бы с нею действительно был чужой мужчина. Весь вечер солировала Наташа. И ей это нравилось. Наташа спасла Гарриет от смущения, когда та замялась, не представляя, чего бы еще такого необычного сделать. Поразительно, насколько защищенной и отгороженной от происходящего Гарриет чувствовала себя за спиной Наташи.

Правда, в конце, выходя из номера отеля, она ощущала себя совершенно измотанной. И это пугало ее. Хорошо, что ей удалось быстро и без проблем выйти из отеля. Едва ли хоть кто-то бросил на нее взгляд, когда она шла по темному опустевшему вестибюлю. На Рассел-сквер она поймала черное такси и поехала на нем домой — до самого Блэкхита. Ведь, в конце концов, она заработала в тот вечер три сотни фунтов, разве не так?

Размышляя о произошедшем, Гарриет была поражена тем, до чего ей все понравилось. Нет, не только поражена, но даже удовлетворена! Игра разбудила в ней сексуальность, о которой она и не подозревала. Может, это произошло из-за того, что и Питер тоже вообразил себя другим человеком? Другим человеком, который спит с женщиной в непривычных для себя условиях. Это раскрепощало.

Как-то Гарриет прочла в журнале, что для многих людей секс с незнакомцем предпочтительнее. Им проще вступать в половой контакт с чужаками. Наверное, это относилось и к ней. Она была потрясена. Правда, не стоило забывать о том, что незнакомец этот был ее лучшим другом. Но, несмотря на это, в ней пробудился зверский аппетит, о котором она и не подозревала. Может, все дело в мрачноватом пресвитерианском воспитании, которое шотландцы дают своим детям? Хоть она и принимала пилюли, читала современные издания и встречалась с мальчиками в юности, похоже, все это не пробудило тлеющую в ней сексуальность. Выходит, Питер прав: каждую английскую женщину — представительницу среднего класса — воспитывают в таком духе, что она просто не в состоянии стать сексуальной и не знает, как вести себя с мужчиной в постели. Гарриет заключила про себя, что, нажав на нужную пружину, она уже не сможет остановить весь механизм.

Гарриет читала, что эти проблемы волнуют многих. Есть семьи, в которых жены позволяют мужьям иметь любовниц, только бы не вести себя в постели свободно. Но такие жены через некоторое время вдруг обнаруживали, что в них просыпается сексуальность, которую они до сих пор так рьяно отрицали. Ни с того ни с сего они вдруг обнаруживали, что готовы лечь с любым! Мужьям это, разумеется, не нравилось, они ревновали и пытались удержать страстных дамочек в узде. Не исключено, конечно, что такого и не было на самом деле, но вот в журнале об этом почему-то написали.

Кто знает, может, всю предыдущую жизнь и она была такой вот женщиной и боялась секса. Гарриет ведь всегда была такой скромной. Она еще помнила свои юношеские ощущения — у нее вдруг появилась грудь, все эти взгляды, сомнения, необходимость смотреть на мальчиков — гормоны тогда сильно взыграли в ней, и она понятия не имела о том, как привести свою мятущуюся душу в порядок. Было это четырнадцать лет назад, и только вчера вечером, делая с Питером в незнакомой постели то, что вынуждена была делать, Гарриет вдруг поняла, в чем дело. Если вы боитесь секса, то для вас сущим подарком будет необходимость заниматься сексом, как работой. Вот тогда вы сможете полностью раскрыться и получить от него удовольствие.