Азиф убрал нож и пошел по улицам поселка. У одинокого дворника он узнал, где гостиница. Как ни странно, дворник прекрасно владел английским. Азиф снял номер и проспал совершенно счастливым почти сорок часов. Проснувшись, он поехал в аэропорт и сел на самолет до Хабаровска. В Америку он возвращался куда более бодрым и веселым.

Вспоминаете ли вы детство? Сам знаю, что вспоминаете, и с каждым годом чаше, и оно кажется вам удивительнее и удивительнее. Всё в детстве раскрашено яркими красками, потому что новое — всегда яркое. В этих воспоминаниях даже самый незначительный эпизод кажется важным и теплым. Глупым, иногда бессмысленным, но ярким, важным и теплым. Определяющим. Словно первые десять-пятнадцать лет отбирают красоту, цвет и чудо у остальной жизни. Если представить наш мозг тетрадью, детство написано там разноцветными пастами, а остальная жизнь лишь сухие строчки — ровный почерк клерка.

Лето здесь теплое, но не жаркое и всё утопает в желтых солнечных лучах. Зима — это игра в снежки, возможно, каток или лыжи и непременно горка и санки. Ну, или дощечка под задом. Горка может быть высотой в метр, но все мы, скатываясь с нее, смеялись, пугались и возвращались домой радостные по самый помпон шапки. Осень в детских воспоминаниях утопает в золоте и опавших листьях, почему-то всегда кленовых. А весна… а вот весна как раз серая и такая школьная. Весна в десять лет еще не имеет значения. Гормоны пока не носятся по венам, вгоняя тело в весенний любовный гон; весна приобретет очарование позднее. В детстве она всего лишь предбанник к лету и свободе. Да, лето, конечно, помнится лучше всего. На втором месте идет зима, оттого, что в это время не надо так часто ходить в школу, ибо каникулы. Каникулы! Летом они больше, а зимой меньше, но и летние, и зимние пролетают очень быстро, оставляя за собой легкое разочарование, но только поначалу. Проходят годы и мы вспоминаем лето. Его игры во всё, что угодно, и зиму вместе с горкой и снежками. Эти воспоминания, как приличный коньяк, становятся только лучше с годами.

В детстве всё кажется чудесным и большим, и только потом мы приписываем чудеса «несформировавшемуся» мозгу ребенка. Только когда нам объяснят: чудес не бывает, а человек произошел от обезьяны, мы забываем детство, а потом вспоминаем… Вспоминаем те маленькие чудеса и они кажутся такими трогательными. Глупыми, да, но трогательными. Но дети еще не знают, что они глупые. Взрослые пока не считают нужным рушить чудеса. Со временем это можно сделать легче. Я думаю, чудо лучше всего рушить в подростковом возрасте. Тогда голова находится в плену у весны и чудеса отступают. Вообще, чудеса очень легко сдают позиции. Если не нужны — они уходят. Всегда будут люди, которым нужно чудо. Чудо никогда не останется в одиночестве. Просто в детстве оно ищет, с кем сможет ужиться. Ищет нужных людей меж миллионов детей Мира и порой находит…

Дети полностью уверены, что живут в волшебном месте. Пусть это маленькая деревня или большой город — неважно. И даже чем место меньше, тем оно волшебней. Конечно, могут быть волшебными и такие города как Москва, но там, где много людей, машин и зданий, тяжелее создать свой маленький мирок и населить маленькими чудесами. В детстве чудеса маленькие, и, если так можно выразиться, — робкие. А еще лучше сказать: деликатные. Они ни в коем случае не повредят ребенку, а вот взрослому могут и еще как могут. Правда, у взрослых есть защита — они просто не верят в чудо. Но иногда чуду наплевать, веришь ты или нет. Порой оно вмешивается в жизнь и ломает ее. На склоне лет мы говорим о таких случаях: «Не повезло». Но чудо с удачей всегда рука об руку. По сути дела они — одно и то же.

Настоящие чудеса, большие или маленькие, лучше всего видны детскими глазами. Вот давайте с вами вместе посмотрим глазами ребенка на самый обычный городок, а вернее поселок и даже поселочек. И не просто ребенка, а глазами птенца чайки. Ну, так нам будет лучше видно.

Вот маленькая чайка совершает первый полет. Она уже достаточно покрылась перьями и, наконец, смогла вылететь из гнезда. Ей всё интересно в этом новом мире, она хочет осмотреть место, где родилась. Она взлетает и устремляется туда, где живут странные птицы, не умеющие летать. Она поднимается выше и выше, она летит, летит…

Чайка, конечно, этого не знает, но поселок называется Заветы Ильича. Местные прозвали его проще — Заветы. Население маленькое, тысяч пять-десять, да и сами Заветы невелики. Хотя это не самый обычный поселок, даже если не искать в нём чудес. Во-первых, он стоит на берегу моря между двумя небольшими городами-портами. Первый и главный — Советская Гавань (ее тоже сократили до Совгавани) и второй — Ванино. Совгавань административный центр, а Ванино портовый. Заветы спрятан между ними, но в прошлом — это секретный поселок. Там, в небольшой бухточке, стоят два когда-то самых больших авианосца в мире: «Минск» и «Новороссийск». Они законсервированы и ждут часа, когда их купят китайцы на металлолом. Там же пришвартовались подводные лодки, тоже законсервированные, но их никто никому продавать не собирается, ибо они атомные. Они просто качаются на волнах и ждут, пока атомный реактор перестанет представлять опасность и их спокойно спишут. Или они уже списанные, этого ни я, ни чайка не знаем. Именно эти корабли, вкупе с подъемными кранами и воинской частью, чайка видит первой. Чайка смотрит на горизонт — где-то там за водами остров Сахалин. Она летит вдоль берега, вдыхает соленый морской воздух, бросает пару криков другим чайкам и, наконец, видит маяк.

Он довольно старый, собственно, если бы чайка полетела в другую сторону, она нашла такой же. Но этот маяк особенный. Есть в нем что-то зловещее, что-то такое, заставляющее перья встать дыбом. Быть может, потому, что неподалеку кладбище? Чайка разворачивается и летит над лесом. На побережье растет волшебный парк, меж него протоптаны десятки тропинок. Три человека просто гуляют там, наслаждаясь первыми теплыми деньками, а один мужчина даже совершает пробежку вместе с собакой. Но вот длинная каменная лестница — выход в Заветы. Лестница ведет к памятнику в виде катера. Самый настоящий катер стоит на каменном постаменте, от него к пирсу тянется другая лестница — железная. На ней многие ступени отсутствуют, к пирсу добраться не так просто. На крайний случай рядом протоптана тропинка, но очень крутая, спускаться по ней тоже опасно. Сам пирс устремляется в море метров на тридцать, на нём частенько рыбачат мужики: кто со спиннингами, кто с поплавочными удочками. Чайка бросает последний взгляд на море и летит исследовать сами Заветы.

Вдоль ступенек, вверх, а вот и главная улица. Набережная, с которой так здорово видно море и многочисленные корабли, курсирующие туда-сюда. Иногда в бухту заходят киты и их протяжный вой слышен на километры вокруг. Поднимаемся еще выше и поселок становится виден, как на ладони. Маленькая чайка видит Универсам и Универмаг — два самых больших магазина в Заветах. Видит три школы: тринадцатую, четвертую и вторую. Вторая ее больше всего заинтересовала, потому что та — деревянная. Чайка летит туда и видит, как дети выбегают из бревенчатого двухэтажного здания. Уроки закончились, и они, сначала маленькими группками, а потом поодиночке, идут по домам. Один мальчик привлекает ее внимание. Он вроде ничем не отличается от остальных, разве что немного повыше. Одет в синюю форму, на груди значок октябренка, а поверх коричневая кожаная куртка. В руках синий портфель из искусственной кожи, длинные русые волосы развеваются на ветру. Уже достаточно тепло, чтобы не носить шапку. Чайка спускается чуть ниже, чтобы рассмотреть лицо. У него серьезные карие глаза, даже когда он смеется над шутками двух ребят серьезность не уходит. Друзья чайку не слишком интересуют, а вот в этом мальчике есть какая-то загадка.

Ребята идут по улицам и о чём-то разговаривают. Первый отделился и пошел к своему дому. Вскоре ушел и второй, а мальчик с грустными глазами идет дальше. Он проходит мимо тринадцатой школы, идет по параллельной с набережной улице. Он, наверное, живет в новом районе. В Заветах преобладают деревянные здания, но кое-где, разрезав старину, построили каменные. Район, куда направляется мальчик, застроен в основном пятиэтажками, но как раз напротив его дома выросла девяти. Рядом, буквально в пятидесяти метрах, четвертая школа, но так уж получилось, мальчику приходится ходить чуть ли не пять километров во вторую. Четвертая школа — лучшая в Заветах. Она построена недавно, и представляет собой четырехэтажное каменное здание, похожее на букву «Н». Впрочем, такие почти все школы. Мальчик скрывается в подъезде и чайка летит дальше. Неподалеку от четвертой школы «Детский Мир» — любимый магазин сотен детей поселка. Там же и небольшое кафе, где продают мороженое. Какой-то мальчик несет его в трехлитровой банке — тут его так фасуют. Чайка устремляется еще дальше, там, вдоль гаражей и мимо огородов, раскинулась взлетная полоса. Это военный аэродром. Он замуровал землю в бетон прямо рядом с выездом из Заветов неподалеку от типографии.