— Джош выглядит немного утомленным, — пропела она. — Вам не кажется, что прелести семейной жизни и к тому же мгновенного отцовства не проходят для него бесследно?

— Мне так не показалось… — начала было холодновато Энни.

— Но все же, когда недавно я устраивала вечеринку с коктейлями, он опять стал таким, каким я его всегда знала. Раскованный, остроумный, великолепный собеседник. И знаете, после того как все остальные гости уехали, он еще долго развлекал меня. Возможно, ему нужно почаще бывать на людях одному? Но все же жаль, что вы не смогли приехать, Энни. Может быть, в следующий раз?

— Сомневаюсь. Вечеринки с коктейлями не в моем вкусе. — Энни изо всех сил сохраняла на губах вежливую улыбку, скрывающую ее острую неприязнь к Веронике. Джош, оказывается, ездил к Веронике на вечеринку! А ей ничего об этом не сказал. Хотя она и понимала, что их брак лишен любви и доверия, все же это свидетельство продолжения его связи с красоткой журналисткой ударило ее в сердце, как острое копье…

Когда они прощались в холле дома, Элисон обняла их и сказала, что она рада за них с Джошем. Из-за этих слов холодная, натянутая атмосфера в машине на пути домой показалась Энни еще более ироничной.

— Ты ошибся в выборе профессии, — сумела она выговорить, когда они уже почти добрались до дома и молчание стало невыносимым. — Ты заслуживаешь «Оскара» за это представление, Джош!

— Благодарю. Я тоже думаю, что не сплоховал.

Она промолчала, сердце ее тяжело стучало, живот свело судорогой. Когда он припарковал машину и подошел, чтобы вежливо открыть ей дверцу, взгляд Энни был темнее ночи.

— Если хочешь, чтобы я снова продемонстрировал себя, тебе достаточно сказать лишь одно слово, — негромко сказал он, когда они подходили к входной двери дома.

— Продемонстрировал себя? В сексе, ты имеешь в виду? — поинтересовалась она. — Похоже, что это единственный аспект брачных отношений, в котором ты чувствуешь себя на высоте, не так ли?

— А ты, разумеется, являешься неоспоримым авторитетом по части брачных отношений? — парировал он, хватая ее за плечо и разворачивая к себе. — Я до сих пор не могу понять, как женщина, которая осыпает любовью и вниманием Зои и проявляет к ней такое бесконечное терпение и чувство юмора, может относиться ко мне с таким благородным презрением каждый раз, когда мы остаемся одни.

Его близость была для Энни невыносимой. Сдерживая дыхание, она выпрямилась и неподвижно стояла перед ним. Любая попытка оттолкнуть его может лишь вызвать уже знакомую ей вспышку страсти, а этого Энни страшилась еще больше…

— Извини, — натянуто уступила она. — Я понятия не имела, что обращаюсь с тобой подобным образом. Я… я, очевидно, должна постараться быть более… любезной.

— Я благодарен тебе хотя бы за то, что ты не срываешь свое раздражение на Зои.

У Энни перехватило горло.

— То, что ты говоришь, — ужасно, — выдавила она. — Я люблю Зои, и ты это знаешь. Я никогда, никогда не смогу быть недоброй к ней или, если уж на то пошло, к любому другому ребенку…

— Значит, ты признаешь, что была недобра ко мне? — спросил он с коротким смешком.

— Пожалуйста, пусти меня, Джош. Я устала, мне хотелось бы лечь в постель…

— Было бы недостойно с моей стороны не пускать мою драгоценную молодую жену в ее большую, одинокую постель, — проговорил он устало, отпуская ее и отпирая входную дверь. — Приятно увидеть Майлса и Элисон настолько влюбленными друг в друга, не так ли?

— Очень приятно. А Лив, кажется, совершенно очарована своим новым приятелем, — натянуто согласилась Энни. — Я рада за нее. Довольно долгое время она была весьма… предубежденной насчет мужчин. Похоже, что мир вокруг полон людей, искренне влюбленных друг в друга. Как жаль, что у тебя и Вероники ничего не получилось. Она, как мне показалось, без ума от тебя…

Джош нахмурился.

— Что ты такое несешь?

— Ах, не притворяйся удивленным, — сказала она, внутренне дрожа. — Для меня совершенно очевидно, что если бы не Зои, ты был бы с ней.

— Ты ничего не знаешь о моих отношениях с Вероникой Уиттон, — сказал Джош со зловещим спокойствием.

— Разумеется. Насколько я понимаю, ты предпочитаешь сохранять свои отношения в тайне от меня. Ты был у нее в гостях, а мне об этом даже ни словом не обмолвился.

— Это она тебе сказала? — Глаза его потемнели.

— Да.

— Пойми, это деловые отношения, — медленно сказал он. — Ты все равно там никого не знала. Я не видел смысла звать тебя с собой…

— Ты не должен извиняться. Факты говорят сами за себя, не так ли? Спокойной ночи, Джош. Спасибо за то, что хотя бы сохранил лицо сегодня вечером.

— Не стоит благодарности, Энни. — Он стоял в холле, наблюдая, как она почти бегом устремилась вверх по лестнице.

Его холодный, с ума сводящий тон все еще эхом раздавался в ее ушах, когда десять минут спустя она, расстроенная, забиралась в свою постель. И, стараясь поскорее заснуть, Энни закрыла глаза, но собственнический зеленый взгляд Вероники, устремленный на Джоша через обеденный стол и следящий за каждым его движением, упорно не оставлял ее…

— Я должен ехать в Камбоджу, — заявил Джош за завтраком три недели спустя, наглухо отгородившись от Энни газетой.

Энни помолчала, аккуратно намазывая маслом еще один кусок хлеба, для Зои. Но ее желудок невольно сжался.

— Я думала, что ты больше не работаешь на Рейтер… — Этим вежливым, спокойно-равнодушным тоном она говорила с ним все последнее время.

— Я собираю материал для своей книги, — холодно объяснил он, опуская газету и глядя ей в глаза спокойным синим взглядом. — Мне нужно найти подтверждение слухам о тревожном положении в Камбодже.

— Уверена, что все твои связи по линии иностранных новостей…

— Это не заменит мой собственный опыт. Энни невольно сжала пальцами край своей свободной рубашки.

Сложив газету, Джош потянулся к кофейнику.

— Налить тебе кофе?

— Нет… благодарю. Сегодня утром я предпочитаю чай. — Она крошила кусочек сухого тоста на своей тарелке, наблюдая, как он наливает горячий напиток в свою чашку. Густой аромат кофе, который раньше казался ей таким аппетитным, сейчас вызвал у нее приступ отвращения.

«Наверно, подцепила какой-нибудь вирус», — подумала она. Или переутомилась. Очевидно, стресс от этого ненормального брака с Джошем принес свои плоды. Противное ощущение слабости не оставляло ее в течение двух последних дней.

Хвала Господу, что у нее все еще есть свой бизнес, который так помогает отвлечься от проблем. Она уже выработала удовлетворяющий ее режим, который также подходил и Зои. Каждое утро она работала, затем в обед забирала Зои из детского сада. Послеобеденное время было посвящено занятиям с малышкой либо в саду, либо на кухне: девочка увлеченно собирала бесконечные букеты цветов, которые потом щедро раздавала всем, кто заходил их проведать, а также помогала Энни печь булочки и чудесные пирожные, которые с удовольствием съедались на полдник перед телевизором за детской передачей…

Энни рассеянно провела пальцами по волосам и в легком смущении посмотрела за окно оранжереи в сад.

— Когда ты едешь? — произнесла наконец она.

— Сегодня вечером.

— Сегодня вечером? — Слишком бурная реакция выдала ее чувства. Энни, разозлившись на себя, прикусила губу.

— Меня не будет всего четыре-пять дней. — Он внимательно посмотрел на нее и тихо добавил: — Ты в порядке, Энни? Ты выглядишь немного осунувшейся.

— Я абсолютно в порядке, спасибо. — Она отвела глаза от его пристального темно-синего взгляда и тут же сообразила, что Зои с интересом прислушивается к их разговору.

Девочка откусила огромный кусок хлеба с маслом, но это не помешало ей проговорить:

— Я тоже хочу поехать!

— Не в этот раз, плюшечка. Но если ты будешь вести себя очень хорошо, я привезу тебе подарок.

— Вероятно, на обратном пути ты завернешь в один маленький бутик? — пробормотала Энни, не в силах подавить легкую улыбку.

— Может быть. — Ответная улыбка Джоша была такой же быстрой, всего лишь вспышкой белоснежных зубов на темном от загара лице. Когда улыбка его погасла, Энни вдруг почувствовала себя еще более одинокой в этой пустой скорлупе семейной жизни.