Губы у нее снова дрогнули в еле заметной улыбке.

— Звучит как фрагмент из блюза.

— Послушай… у тебя могли бы… — Скрестив руки на своей массивной груди, он покачал головой и выпалил: — У тебя могли бы быть десятки парней, которые, не задумываясь, отдала бы правую руку на отсечение, лишь бы ты разрешила им угостить тебя спиртным.

Захлопнув крышку рояля, она мысленно представила Зика Норта, когда он впервые пришел к ней в коттедж вечером, в самую непогоду, потом бессильно прислонился спиной к двери и на мгновение словно раскрылся, отчего она всем сердцем потянулась к нему.

Она зажмурилась.

— Я не хочу, чтобы десятки парней жертвовали своей правой рукой.

— Да. — В голосе Эдди сквозила такая же покорность судьбе, как у нее самой. — Пожалуй.

К своему ужасу, она почувствовала, как на глаза навертываются слезы, которые того и гляди хлынут вовсю. Тыльной стороной руки она провела по щеке, изо всех сил стараясь не расплакаться.

У Эдди невольно вырвался тревожный вздох, и, уловив его, она вскинула голову и посмотрела на него.

— Эй! — резко сказал он. — А что у тебя с рукой?

Она бросила взгляд на кисть, хотя перед глазами все плыло, будто в тумане.

— Так… ничего. Ничего особенного.

Эдди сделал два шага по направлению к ней.

— Ты врачу руку показывала?

Обхватив пальцами поврежденную кисть, она покачала головой. Отечность все еще была заметна, хотя боли она почти не чувствовала. Повреждение было незначительным, задета была только кожа, а нервные окончания, к счастью, оказались незатронутыми. Все само заживет. Она непроизвольным движением сжала руку в кулак.

— Кисть заживет, Эдди.

У него вырвался судорожный вздох.

— Я не…

— Знаю, — оборвала она его. — Я сегодня же покажусь врачу. Спасибо за внимание, но я сама о себе позабочусь. Правда.

— Я могу отвезти тебя в клинику. Или к врачу, у которого ты наблюдаешься.

Она не хотела обижать его. Она сама слишком хорошо знала боль, которую причиняют людям, отказываясь от их заботы, чтобы не принять даже такое обычное предложение.

— Я буду иметь это в виду.

Он снова нахмурился.

— Ты поедешь в коттедж? — спросил он. Она ничего не ответила, и он искоса бросил на нее настороженный, неодобрительный взгляд. — По-моему, удачная мысль — поехать в коттедж. Ни к чему наживать себе неприятности, которые ведут… — он показал на ее кисть, — вот к этому.

— Знаю, Эдди, — тихо сказала она. — Я и сама не хочу наживать себе неприятности. — Взяв чашку кофе, она обхватила ее пальцами и, держа в ладонях, пристально уставилась на нее. — Но мне нужно кое-что сделать. Кое-кому помочь. Попытаться помочь… во всяком случае.

— Но… — Он заколебался. Судя по его виду, он был явно недоволен тем направлением, которое приняли ее мысли. — Думаю, это не слишком удачная мысль.

Еле заметно, настороженно поведя плечами, она опустила голову и снова уставилась на чашку. Блюзовые мелодии от мыслей не рождаются. Музыка, идущая из самой глубины души, не имеет ничего общего с доводами рассудка. Она ровно, спокойно посмотрела на Эдди, который стоял с нахмуренным видом.

— Я не поеду в коттедж, Эдди. Я останусь здесь.

— Но…

— Женщина имеет право на то, чтобы для нее было сделано исключение, Эдди. — Она поставила чашку на столик. — Вот я им и пользуюсь.

Коридор, заканчивавшийся лестницей, ведущей наверх, в комнату, где играли в карты, освещался все той же тускло горевшей лампочкой. Выждав, пока дверь за ним захлопнется, Зик дотронулся рукой до пояса с деньгами, обмотанного вокруг талии, под рубашкой.

Бросив взгляд вверх по лестнице, он почувствовал, как засосало под ложечкой. Недавно они были тут с Челси. Он вспомнил, с каким достоинством она держалась, войдя в темный коридор и начав подниматься по лестнице.

Мысленно представив себе напавшего на нее негодяя, который стал выворачивать ей руку, он почувствовал, как плечи свело судорогой. Он заставил себя вдохнуть и медленно выпустил воздух из легких, стараясь успокоиться.

Ты пришел сюда, чтобы попытаться уладить дело миром, сказал он себе. Они тоже так думают. В конце концов, это просто сделка.

А то, как грубо они обошлись с ней, это что, тоже сделка?

Ступив на лестницу, он застыл на месте, стараясь не думать о крутившемся в голове ответе на этот вопрос. Ага. Кредиторы Билли стали выворачивать ей руку, а Зик Норт принялся выворачивать ей душу.

При этой мысли острая боль пронзила его грудь, но усилием воли он справился с ней. Отношениям, которые ему хотелось иметь с Челси — невозможное, невольное желание, с которым он боролся на протяжении пятнадцать часов кряду, — нет и не может быть места ни в его, ни в ее жизни. Он слишком хорошо понимал, что бывает с теми, кто дает волю чувствам. Умом понимал, не сердцем, ибо когда дело касалось Челси, нельзя доверять инстинктам.

Когда он вошел, игра была в разгаре. Он узнал нескольких человек, вскинувших головы при его появлении, включая рыжего парня, сдававшего карты, который крутился в «Метро» в тот вечер, когда на него было совершено нападение. Рыжий бросил на него взгляд, в котором сквозило незлобивое удивление, пожал плечами и сделал приглашающий жест рукой.

— Будешь играть?

Стиснув зубы, Зик покачал головой.

— Вряд ли.

Рыжий обвел взглядом стол, казалось, ища подтверждения своему недоумению на лицах партнеров, склонившихся над картами, потом пожал плечами и снова повернулся к Зику.

— Ты что, ищешь кого-то?

— Да, — кивнул Зик.

— Но… — Снова осмотревшись, рыжий провел всей пятерней по своей густой шевелюре и посмотрел на Зика простодушными, невинными глазами. — Ее здесь нет.

Ее? На мгновение Зику почудилось, что сердце перестало биться, потом кровь прилила к вискам, и его охватило страшное возбуждение.

— Где она?

Наверное, в его голосе слышались какие-то нотки, которые вызвали сочувствие у рыжего банкомета. Застыв на мгновение, он нервно улыбнулся и снова пожал плечами.

— С ней все в порядке. Я слышал, сегодня вечером у нее концерт в «Метро». Внеплановый. Она сама будет играть.

Зик остолбенел. С чего он решил, что она послушается его, станет вести себя так, как подсказывает здравый смысл, и держаться подальше от неприятностей только потому, что ему так захотелось? С чего, черт побери, он решил, что Большому Эдди удастся справиться с ней лучше, чем ему самому?

— Может быть, — сказал он, стараясь не выдавать голосом охватившего его волнения, — ты мне расскажешь, что слышал.

Рыжий, державший банк, передал колоду сидящему справа от него и, извинившись, встал из-за стола. Взмахом руки показав Зику, что идет в заднюю комнату, он, сунув руки в карманы и понурив плечи, первым направился туда.

— Тебе нет смысла напрашиваться на неприятности, — как бы между прочим бросил он, поворачиваясь к Зику так, чтобы другие, сидевшие за столом, его не слышали, но не подходя к нему настолько близко, чтобы тот мог дотянуться до него рукой. — Просто так принято в делах, понимаешь? Иной раз людей приходится немного… убеждать. Однако до тех пор пока это все держат под контролем… — Зик молчал. — Твой брат… он еще зеленый юнец. — Улыбнувшись, рыжий покачал головой. Зик не мог поверить своим ушам — тот болтал без умолку с таким приветливым добродушием, словно опасность, грозившая брату и Челси, была обычной мелкой неприятностью. — Он связался черт-те с кем, — тем временем говорил рыжий, — а потом решил, что должен платить по их долгам. Теперь деньги вернули, и никто никому больше слова худого не скажет.

Уставившись на рыжего, Зик перебирал в уме сказанное им, стараясь составить примерное представление о том, что произошло.

— И кто же уплатил по долгам?

Нахмурившись, его собеседник вскинул голову. Судя по всему, вопрос застал его врасплох.

— Твоя подружка. Пианистка.

Зик посмотрел на него в упор. В глубине его сознания что-то шевельнулось, ему показалось, что сама судьба чуть-чуть, почти незаметно, повернулась к нему лицом.