Затормозив у фермы Дороти настолько резко, что в воздух взмыл столб пыли, Вильям выскочил из «ситроена», влетел через черный ход в дом и стремительно прошагал в свою комнату. Некоторое время он сидел, будто в оцепенении, ничего не чувствуя, ни о чем не думая. И еще долго пробыл бы в таком состоянии, если б не услышал голос Дороти.

— Вильям… — несмело позвала она.

Он повернул голову и увидел, что его временная работодательница стоит в проеме двери и смотрит на него с сочувствием и жалостью.

— Извините… Я лезу не в свое дело, но вы так шумно подъехали к дому, что я сразу поняла: у вас что-то произошло, — пробормотала она.

— Правильно, вы лезете не в свое дело, — отрезал Вильям. Он пребывал в таком настроении, что не знал, чего ожидать от самого себя.

Лицо Дороти сильно побледнело. Еще с минуту она не двигалась с места, потом медленно повернулась и шагнула в коридор.

Догнав двумя огромными прыжками, Вильям схватил ее за руку и крепко прижал к себе. Она не сопротивлялась. Тогда он поднял ее на руки, внес в комнату, опустил на кровать и принялся покрывать ее лицо и шею жаркими, безудержными поцелуями.

Ему было нужно сейчас именно это. Получить хоть каплю чужого тепла, забыться в нем, обмануть себя. Пусть на ночь или даже на час, но представить, что тебя любят.

Дороти сознавала, что повторно совершает самую серьезную из допущенных ею когда-либо ошибок, но ничего не могла с собой поделать. Вильям целовал ее страстно и в то же время нежно, требовательно и утешающе. Она даже не пыталась ему противостоять. Слишком сладкими были его поцелуи, слишком долго к ней не прикасался ни один мужчина.

В тот момент, когда ими обоими руководил уже лишь огонь желания, когда рука Вильяма скользнула под юбку Дороти, в дверь постучали. В первую секунду ни он, ни она не сообразили, что происходит, а поняв, в чем дело, Вильям соскочил с кровати, а Дороти села, опустила на пол ноги и быстро поправила растрепавшиеся волосы.

Дверь отворилась, и на пороге появилась Анна.

— Вильям, я хотела спросить, не желаете ли вы выпить чаю, — сказала она, с удивлением глядя на Дороти.

— Нет, спасибо, Анна, — ответил Вильям чуть охрипшим голосом. Его густые темные волосы были взъерошены, рубашка из тонкой ткани, в которой он ездил к Симмонсам, сильно измята. Он провел по шевелюре рукой и взглянул на Дороти.

Та сидела с таким видом, будто только что совершила преступление. Ее щеки пылали.

Анна многозначительно кашлянула.

— Я зашла к Вильяму, чтобы поговорить о планах работы на завтрашний день, — чересчур быстро проговорила Дороти.

Пожилая женщина округлила глаза.

— Мне казалось, о таких вещах разговаривают на кухне или в гостиной.

— Понимаешь… — протянула Дороти, на ходу сочиняя, чем бы объяснить свое присутствие в комнате работника. — Я не хотела, чтобы нашу беседу подслушал Тедди. Ведь главное, что я намеревалась обсудить с Вильямом, так это участие мальчика в его делах.

— А-а, — ответила Анна, скептически кривя рот.

— А так как мы уже обо всем поговорили, я ухожу, — сказала Дороти, вставая с кровати. — До завтра, Вильям! Спокойной ночи, Анна!

Она, совладав к этому моменту с чудовищным смущением, гордо приподняла голову и вышла из комнаты.

Анна укоризненно уставилась на Вильяма.

— Извините, перед сном мне хотелось бы подышать свежим воздухом, — сказал он и выскочил вслед за Дороти.

Она вышла в сад через черный ход.

— Дороти! — крикнул Вильям, догоняя ее. — Нам нужно поговорить.

Молодая женщина остановилась, не дойдя до качелей, но головы не повернула.

— О чем нам разговаривать?

— О том, что произошло в моей комнате. Я… Я очень сожалею о том, что сделал. Простите меня.

Дороти мрачно усмехнулась.

— Ни одной женщине не захотелось бы, наверное, услышать подобное: мужчина, ее поцеловавший, сожалеет о своем поступке!

— Это был не просто поцелуй. Я прямо-таки напал на вас. — Вильям покачал головой.

Дороти наконец-то повернулась к нему лицом. В ее восхитительных глазах еще мерцали отблески вожделения.

— Разве я сказала, что мне это не понравилось?

Вильям печально вздохнул.

— Вы заслуживаете большего, Дороти. Гораздо большего!

— Люди редко получают в жизни то, чего они по-настоящему достойны, — ответила Дороти. Каждое ее слово было наполнено горечью.

По-видимому, брат нанес ей страшную душевную рану, мелькнуло в голове Вильяма. Если она узнает, кто я такой, то придет в ярость.

— Вы не должны принимать меня всерьез, Дороти, — сказал он мягко. — Я здесь ненадолго. Мой дом — Аберистуит.

Дороти захотелось расплакаться, но она мужественно поборола в себе это желание. Тем не менее Вильям заметил, что ее глаза заблестели сильнее, и все понял.

— Давайте просто забудем о том, что только что случилось? — предложила она.

Вильям воспроизвел в памяти весь прошедший вечер. Он вычеркнул бы его из памяти с огромным удовольствием, но знал, что все равно еще не раз о нем вспомнит. Особенно о том, что произошло между ним и этой замечательной женщиной…

— Давайте хотя бы притворимся, что обо всем забыли, — ответил он. — Спокойной ночи.

— Спокойной ночи.

Дороти поспешно зашагала к дому.

Вильям смотрел ей вслед до тех пор, пока она не исчезла из вида. Его так и подмывало догнать ее, попросить выслушать, рассказать обо всем. О Леонарде, о поездке к Симмонсам. Но он боялся, что после этого она тут же укажет ему на дверь. А уходить, как ни странно, ему до ужаса не хотелось. Потому что при мысли о расставании с ней и с ее маленьким сынишкой ему становилось тошно.

На следующее утро за завтраком Дороти не пришлось краснеть и тушеваться: Вильям проснулся очень рано, и его накормила Анна.

— Можно, после того, как я прочитаю две странички книги, я пойду работать с Вилли, мам? — спросил Тедди, как только появился на кухне.

Дороти вздохнула. Ее мальчик с каждым днем все больше и больше привыкал к мистеру Доусону.

— Анна передала мне, что Вильям собирается съездить в город. Ему требуется какой-то инструмент, которого у нас нет, — ответила она.

Тедди заметно опечалился.

— Это означает, что мне будет нечем заняться… — констатировал он.

Дороти потрепала сына по голове. Ему катастрофически не хватало общения. Общения с мужчинами, со сверстниками. Энергичный, подвижный и любознательный, он крайне в этом нуждался.

Скорее бы наступил сентябрь, подумала она. Мой мальчик пойдет в школу, и все изменится. Только бы к этому моменту мы не лишились дома!

— Не расстраивайся. Сегодня к нам придут гости — Клэр и Вероника, — сказала она, пытаясь хоть немного поднять Теду настроение. — Поиграете с Вероникой в саду.

Тедди фыркнул.

— Она ведь девчонка! Притом еще совсем маленькая. Мне абсолютно не интересно с ней.

— Не такая уж Вероника и маленькая. Ей три с половиной, — возразила Дороти. — И потом она тебя очень любит.

Тедди скорчил недовольную гримасу. Любовь девочек пока что являлась для него пустым звуком.

Позавтракав, Дороти поднялась из-за стола и принялась за мытье посуды. Тедди продолжал сидеть на своем стуле, понуро глядя в пустоту.

В холле скрипнула половица, и Дороти повернула голову. Через минуту в кухне появился Вильям.

— Всем доброго утра! — произнес он с порога.

— Вилли! — Тедди спрыгнул на пол и подлетел к мужчине. — Мама сказала, что ты уезжаешь!

— Правильно, дружище, — ответил Вильям, опускаясь на корточки.

— А можно я поеду с тобой?

— С удовольствием взял бы тебя, но не знаю, как долго проищу нужный мне электрорубанок, — ответил Вильям. — Лучше позанимайся арифметикой, а после обеда я еще немного поработаю. Если мама разрешит тебе помочь мне, я буду очень рад.

— Мам? Ты разрешишь? — выкрикнул Тедди, с мольбой глядя на мать.

Домыв последнюю тарелку, Дороти закрутила кран и вытерла руки белым в желтый горошек полотенцем.