В такси, по дороге через весь город, я ликовала: «Ах, вот и получилось. Я стану моделью!» И тут я сообразила, что забыла задать один вопрос. Я так и не спросила, для чего же будут делаться фотографии. «Да ладно, это не так уж важно. Все будет чудесно, я ведь такая смазливая стервочка!»

Я приехала на кастинг и снова оказалась в фотостудии. Открыла дверь — а там полным-полно профессиональных моделей! Одна комната за другой, и везде толпы женщин, у которых ноги начинаются от самой шеи. Они прохаживались, словно львицы, вышедшие на охоту, прихорашивались возле зеркал, сгибались пополам, встряхивая волосами, размазывали макияж по ногам, чтобы те выглядели темнее. Я плюхнулась на свободный стул и поздоровалась с девушкой, которая оказалась рядом.

— Э-э, а для чего фотографируют?

— На календарь Пирелли [10].

— М-м-м… — кивнула я с умным видом. — Календарь Пуреля. Спасибо.

«Это еще что за чертовщина — календарь Пуреля?» Я разволновалась, превратившись в комок нервов; сидеть спокойно было выше моих сил, я то и дело клала ногу на ногу, снова садилась ровно, вертелась на стуле… Наконец подошла ассистентка и сказала, что моя очередь — следующая. Вот тогда я на минуту застыла на месте.

Повернувшись в соседке, я подтолкнула ее к ассистентке:

— Иди ты, я жду подругу.

Этот трюк я повторяла всякий раз, когда подходила ассистентка, пока не осталось совсем никого. Все разошлись по домам.

Ассистентка появилась снова, устало прислонилась к стене и сказала:

— Ну давай. Теперь можешь заходить.

Я окинула ее долгим взглядом и сказала себе: «Все, Уорис, хватит. Ты собираешься добиться своего или нет? Тогда вставай и пойдем».

Вслед за женщиной я прошла в студию. Там скрытый аппаратом мужчина крикнул мне:

— Вон туда! Туда, где черта! — И показал рукой.

— Черта?

— Да, встаньте прямо на черте.

— О'кей, поняла. Встать прямо на черте.

— Вот так. И снимите верх.

Я подумала: «Наверное, я неправильно поняла то, что он сказал», и от волнения меня затошнило.

— Верх? Вы имеете в виду блузку?

Он высунул голову из-под чехла и посмотрел на меня, как на идиотку.

— Именно! — Он не скрывал своего раздражения. — Снимите блузку, а как иначе? Вы зачем сюда пришли?

— Но я без лифчика.

— Так в этом же и все дело: грудь должна быть видна.

— НЕТ!

«Что он такое несет — моя грудь должна быть видна!» Да к тому же на мне не было блузки, я была одета в красное платье. «Что этот козел себе вообразил? Что я все это к чертовой бабушке скину и останусь в одних трусиках и кедах?»

— Нет… Нет? Да все ломятся сюда на кастинг, а вы мне говорите «нет»?

— Нет, нет. Извините, пожалуйста. Ошибка, ошибка, я сделала ошибку…

Охваченная страхом, я поспешила к выходу. По полу были разбросаны квадратики полароидов, я наклонилась и стала их разглядывать.

Несколько мгновений фотограф смотрел на меня, разинув рот, потом обернулся и крикнул кому-то через плечо:

— Боже мой, это что-то! Теренс, у нас тут небольшая заминка.

В комнату вошел крупный представительный мужчина с гривой седых волос и румяным лицом. Посмотрел на меня с любопытством, улыбнулся уголками рта.

— Так-так. И что же у нас здесь?

Я выпрямилась, на глаза набежали слезы.

— Нет. Ничего не могу делать. Этим я заниматься не стану!

Я показала на фото обнаженной до пояса женщины.

Я была горько разочарована. Ведь я так радовалась, что вот-вот сбудется моя мечта стать фотомоделью. И вот я получаю первую работу, а от меня требуют снять одежду!А потом я разозлилась, просто вышла из себя и стала поливать их всех сомалийской бранью:

— Грязные свиньи! Подонки! Извращенцы! Подавитесь своей работой!

— Не пойму, что вы говорите. Слушайте, я занят, у меня времени нет…

Но я, не слушая его, бегом устремилась к двери и хлопнула ею с такой силой, что чуть не сорвала с петель. Всю дорогу до общежития я рыдала и повторяла про себя: «Так я и знала, что в этом модельном бизнесе что-то не то, что-то отвратительное!»

Вечером я лежала на кровати, обессилевшая от горя, когда меня позвала соседка по комнате:

— Уорис, тебя к телефону.

Звонила Вероника из модельного агентства.

— Это вы? — завопила я. — Я не желаю с такими разговаривать! Вы… вы сгущаете… мучаете… — Я хотела сказать «смущаете», но слово никак не выговаривалось. — Это было ужасно! Очень-очень плохо. Я такое делать не хочу. Я не хочу такое делать. Я не хочу иметь с вами никаких дел!

— О'кей. А теперь остыньте, Уорис. Вы знаете, кто тот мужчина, который разговаривал с вами сегодня? Тот фотограф?

— Нет.

— А знаете, кто такой Теренс Донован?

— Нет.

— Ну ладно, а у вас есть подруга, которая говорит по-английски?

— Да.

— Так вот, всякий, кто говорит по-английски, знает, что это за человек. Когда мы закончим телефонный разговор, спросите о нем у своих подруг. Он фотографирует членов королевской фамилии, принцессу Ди, всех знаменитых фотомоделей. И он, несмотря ни на что, хочет встретиться с вами снова. Он хочет вас сфотографировать.

— Он хотел, чтобы я сняла одежду! Когда я была у вас, вы ничего мне об этом не сказали.

— Да, правда, мы же так спешили. Я подумала, что вы идеально подходите для этого заказа. Позже я объяснила ему, что вы не говорите по-английски и что такие веши в вашем обществе не приняты. Но ведь это календарь Пирелли — когда он появится, на вас посыплются новые заказы! Вы разве не покупаете иногда журналы мод — «Вог», например, или «Элль»?

— Не покупаю, у меня нет столько денег. Я рассматриваю их в киосках и кладу на место.

— Хорошо, но вы хотя бы их видели? В таком роде работа предстоит и вам. Теренс Донован — лучший из фотографов. Если вы хотите стать фотомоделью, то вам этот заказ просто необходим. После него вы сможете грести деньги лопатой и делать то, что вам захочется.

— Но снимать верх я все равно не буду!

В трубке послышался вздох.

— Уорис, где вы работаете?

— В «Макдоналдс».

— И сколько получаете?

Я назвала цифру.

— Ну вот, а он заплатит вам тысячу пятьсот фунтов за один день.

— Это мне столько? Мне одной?

— Да, и к тому же вас ожидает путешествие. Съемки будут в Бате. Не знаю, приходилось ли вам там бывать, но место чудное. А жить вы будете в «Ройялтоне», — добавила она, как будто мне это о чем-то говорило. — Ну так что, хотите вы этим заняться или нет?

Вот теперь она меня уговорила. Если я буду зарабатывать такие деньги, то очень скоро смогу помочь маме.

— О'кей, о'кей! Когда мне прийти к нему снова?

— Например, завтра утром сможете?

— И мне надо только снять верх? И все? Вы уверены, что мне не нужно будет спать с ним за эту тысячу пятьсот фунтов?

— Нет, нет. Здесь нет никакой ловушки. Ничего подобного.

— Или он захочет, чтобы я расставила ноги, или там еще какую гадость? Вы уж лучше сразу мне скажите.

— Снять верх, и все. Но не забывайте: завтра он только сфотографирует вас «Полароидом», а уже потом скажет, подходите ли вы для заказа. Так что постарайтесь ему понравиться…

Назавтра я снова поехала туда. Теренс Донован взглянул на меня и расхохотался.

— О-о, вот ты и пришла! Подойди сюда. Как тебя зовут?

С самого начала он проявил безграничное терпение. У Теренса были дети, и он сразу понял, что я просто-напросто напуганный ребенок, которого надо опекать. Он угостил меня чаем и показал все свои работы — снятые им фотографии самых красивых в мире женщин.

— Вот так. А теперь идем со мной, я покажу тебе кое-какие снимки.

Мы пошли в другую комнату, заполненную ящиками и полочками, а на столе там лежал календарь. Теренс пролистал его. В календаре были фото невероятно роскошных женщин — на каждой странице разных.