Несмотря на то, что правление Клеопатры — один из самых популярных сюжетов античной истории, единственно доступной трактовкой этого царствования является точка зрения Рима. Классическая история, не сумев далеко уйти от художественной литературы и кинематографа, создала образ царицы Египта, основываясь на роли Клеопатры в самый решительный и драматический для Рима момент, когда неустойчивое республиканское государство, не приспособленное к управлению огромными разнородными и разбросанными территориями, раздираемое непрекращающимися гражданскими войнами, постепенно становилось самодержавной империей, претендующей на мировое господство. Именно этому государству, впоследствии принявшему христианство, суждено будет стать основой европейской цивилизации.

Между тем сам Египет во время царствования Клеопатры казался не более чем шаткой экзотической декорацией. Единственный смысл существования этой провинции заключался в снабжении царицы всем необходимым для соблазнения суровых римских полководцев. Нужно заметить, что такой точке зрения в немалой степени способствовала античная историография. Произведения греческих и римских историков, в которых упоминалось о правлении Клеопатры, несли на себе глубокий отпечаток августианской пропаганды, бушевавшей до и после битвы при Акции. ^{1} Сосредоточившись на роковом вмешательстве египетской царицы в дела Рима, они стремились заклеймить ее пагубное влияние. Истинный образ Великой Клеопатры так и остался за пределами этих книг. Египет не имел для них практически никакого значения, если не считать схематичного образа отсталой страны с коррумпированной верхушкой, являющейся жертвой собственных странных суеверий. По сути, современные историки и географы, изучающие Египет времен правления Клеопатры, изображают некую вечную и незыблемую страну фараонов, называемую Египтом, которая может пленить читателей, жадных до экзотики и парадоксов, но оставить абсолютно равнодушными к изменениям, произошедшим в стране за три века македонского правления. ^{2}

Это несоответствие в восприятии образа Клеопатры и ее времени прослеживается во многих посвященных ей современных исследованиях. ^{3} Римская политика ставится здесь на первое место, тогда как внутренние жизненно важные процессы Египта практически полностью игнорируются. Это, конечно же, связано с неким замалчиванием классических авторов и относительно небольшим количеством других источников.

Однако Египет, изобилующий разнообразными письменными документами, — уникальная страна для историка античности. Повсюду на территории Средиземноморья исследователь за редким исключением располагает только эпиграфическими источниками, то есть текстами, написанными на каменных плитках — на единственном материале, который может сопротивляться неизбежному разрушению, свойственному всем органическим веществам. Особенности пустынного египетского климата позволили сохранить в песке тысячи папирусов и остраконов (то есть текстов, написанных краской на черепках керамики или обломках известняка) всех эпох от древних царств до мусульманского средневековья, с самыми различными формами египетского письма (иероглификой, иератикой, демотикой, на коптском языке), включая языки завоевателей и иммигрантов (арамейский, греческий, латинский, пехлеви, арабский). В недрах этого изобилия документов (чаще всего изложенных на греческом или демотическом языке) греко-римская эпоха представляет, может быть, наиважнейшую часть. ^{4} Прошло всего лишь два века с того момента, как ученый мир смог осознать существование и значимость обнаруженных в Египте папирусов. Понадобилось ждать второй половины XIX века, чтобы увидеть первые научные публикации, посвященные греческим и демотическим папирусам.

Неожиданное открытие, сделанное в Фаюме и Среднем Египте в 1877 году, вынесло на мировой рынок античных документов огромное количество греческих папирусов. Систематические раскопки, предпринятые британскими учеными: Флиндерсом Петри в городах Хаваре и Гуробе в период с 1888 по 1890 год, а также Гренфеллом и Хантом около 1900 года в различных областях Фаюма (Тебтинис), затем в Эль-Хибе, и, наконец, французом Пьером Жуге в Горане и Магдоле с 1901 по 1902 год — позволили собрать достаточно богатые и однородные документы. ^{5} Сегодня опубликовано около 30 тысяч греческих папирусов и более тысячи папирусов на демотическом языке.

Национальные коллекции содержат огромное количество неопубликованных документов, а египетская земля не раскрыла еще все свои тайны, так как современные раскопки позволяют открывать все новые и новые хорошо сохранившиеся тексты. ^{6} Если добавить к этому еще тысячи остраконов, найденных в Фивах, Эдфу и Саккара, а также большое количество стел и записей на греческом, демотическом и иероглифическом языках, древние монеты и, наконец, храмы и часовни, построенные или отреставрированные в эпоху Птолемеев, которые буквально покрыты иероглифическими письменами, то материала для историков, изучающих египетское общество эпохи Птолемеев, хватит с избытком.

Естественно, временное и географическое распределение этих неравнозначных документов является результатом капризов археологии. Если одни находки — разрозненные и фрагментарные тексты, то другие (а по счастью таковых больше) представляют собой связные документы и даже целые архивы. Они воскрешают перед нашими глазами человека, семью, профессиональную общину и административное устройство государства. Так что общая картина, представшая перед нами благодаря греко-римским текстам, больше похожа на мозаику, чем на законченное полотно, прерываясь во времени, пространстве и социальной среде. Каждый документ — это всего лишь свет, выхватывающий ближайшие предметы, но оставляющий в тени огромное непознанное пространство. Мы хорошо знаем конкретную деревню на строго определенный момент, мы можем иногда проследить всю ремесленную жизнь единичной общины в течение нескольких поколений, однако соседняя деревня и ее ремесла остаются в тени.

С чисто хронологической точки зрения эпоха Великой Клеопатры оказалась менее всего освещенной в имеющихся папирусах. На сегодняшний день насчитывается всего лишь около 50 греческих папирусов, датированных временем ее правления, по большей части найденных в официальных архивах стратега Гераклеополя, другая же совсем небольшая часть папирусов на демотическом языке была найдена в Фаюме. ^{7} Парадоксальнейшим образом Египет в эпоху царствования самой знаменитой из цариц известен нам менее, нежели тот же самый Египет времен ее предшественников.

Первоначально работа, целью которой было воспроизведение картины двадцатилетнего правления последней царицы династии Лагидов, в условиях крайней нехватки документов казалась нам затеей абсолютно немыслимой.

И все же, если римское завоевание представляет в истории этой страны важный переломный момент, повлекший за собой очень серьезные последствия во всех областях социальной и культурной жизни, то восшествие на престол Клеопатры VII выглядит обыкновенной перипетией в династической истории, богатой самыми красочными персонажами. Единственное предшествующее событие, которое может быть сравнимо с победой Октавиана при Акции, — это завоевания Александра Македонского. Но выбор такой отправной точки заставил бы нас вернуться к освещению всего эллинистического Египта, а изобилие источников, объединяющих этот период, таково, что пришлось бы ограничиться лишь беглым обзором огромного количества волнующих проблем.