— Вы меня боитесь.

— Может быть.

Она медленно расстегнула молнию на своей куртке и, повернувшись к нему, раскрыла полы.

— Вы делали это для меня.

Он крепко обнял ее; полы на нем не сошлись, но руки Джессики обхватили его.

— Мне жаль, что она сделала вам больно, Алекси.

— Больно было моему самомнению, но не сердцу. Пойдем в гостиницу? Или ко мне? — Неужели он уже так нуждается в ней, что легко мирится с ее присутствием?

— Думаю, нам меньше будут мешать у вас, — невозмутимо ответила Джессика.

Повернувшись к дому, он обнял ее одной рукой.

— Почему так?

— Потому, что мне предпочтительнее обсуждать наши дела без свидетелей. Как-то вы умеете — у Степановых сегодня, например, — вывести меня из терпения.

Она отодвинулась, но Алекси, не раздумывая, привлек ее к себе.

— Вы так соблазнительно злитесь, когда вас царапают. Не могу удержаться от искушения.

В комнате Джессика разделась и старалась не смотреть на спину Алекси, разводящего огонь в камине; но ей трудно было отвести глаза от потемневшей от солнца и блестящей от дождя мускулистой спины. Ей хотелось погладить эти плечи, успокоить его. Алекси пробуждал в ней инстинкт женщины.

— Насчет Виллоу. Я решила отказаться от своего предложения, — неожиданно сказала она.

Как она додумалась поручить безопасность подруги человеку, которого едва знала? И почему сама так реагирует на него? Почему доверяется ему? После того, как столько лет боролась за свою независимость, стремилась стать сильной? Каждый шаг планировался, вся жизнь превратилась в заранее расписанную схему — а тут не прошла и неделя…

Алекси медленно поднялся и сел в деревянное кресло, откинув голову и прикрыв веки. Джессика заметила сотовый телефон на столе и портативный компьютер. Около раскрытого блокнота лежал калькулятор. Она раньше не воспринимала Алекси как современного человека. Он был в ее представлении стихийным существом, живущим лишь чувствами и чуждым технике. Почему?

Обняв себя руками, она стояла в тени, изучая его твердый профиль, блики на коже, резко очерченные скулы, сильную шею, мускулистые плечи.

— Расскажите, как вы с Виллоу познакомились, — спросил Алекси.

— Какое это имеет значение? Мы дружим. И я хочу обеспечить ей защиту, но не с вашей помощью. Найду кого-нибудь другого.

— Мне надо это знать.

— Ну ладно — если это вас интересует. Два года назад мы одновременно оказались в туалете на выставке. Когда мыли руки, мне понравился запах ее мыла, и мы договорились о его продаже в наших магазинах. Так и началась наша дружба.

Только на самом деле все было не так просто.

Виллоу поддержала Джессику — раскрыла объятия молодой вдове, потрясенной потерей мужа и свалившейся на нее ответственностью. Именно Виллоу помогла ей обрести уверенность в себе, когда Джессика боялась, что не справится.

— Она оказывалась со мной, когда я нуждалась в дружеском участии. Виллоу чрезвычайно мне дорога. Когда, незадолго до Рождества, начали проявляться признаки опасности, я хотела поселиться у нее, но она не разрешила. Вероятно, чтобы не подвергать опасности меня.

— Такое впечатление, что она испортила кому-то жизнь, — сказал Алекси.

— Расскажите мне. Мне очень важно знать, как вы относитесь ко всему этому, ведь она очень мне дорога. Вы хотите заниматься этим, потому что она вам нравится?

Алекси медленно повернулся, чтобы бросить на Джессику взгляд снизу вверх.

— А вам что до этого?

— Так не пойдет, Алекси.

— А ведь это хороший способ: сблизиться и выяснить, что она старается скрыть. Почему вы думаете, что я не гожусь в ее защитники?

Он бесцеремонно притянул женщину к себе.

Джессика напряглась; его губы приближались, но вдруг… Алекси выпустил ее и отступил на шаг.

А она так хотела, чтобы он поцеловал ее. Хотела ответить на поцелуй, разделить его одиночество, утешить. Лежать с ним рядом, сгорая от страсти.

— Поцелуем бы мы не ограничились, — срывающимся голосом произнес он и нервно провел рукой по волосам. — И вы это понимаете.

— Мне надо идти… — она дрожала от разочарования, от несостоявшегося поцелуя…

Глаза Алекси блестели в свете лампы. Он положил руку ей на шею, провел большим пальцем по щеке.

— Всему есть своя цена. Вы знаете это, как и я. Моя цена такая: живите здесь, со мной, помогите мне отремонтировать дом. Со стороны это будет выглядеть, точно мы — любовники. А мы, все трое, будем добрыми друзьями, и Виллоу станет мне доверять. А я смогу за ней присматривать… и за вами тоже.

Оглушенная этим предложением, Джессика покачала головой.

— Невозможно. Мне жить здесь… и мне не нужна защита.

— А я думаю, что нужна. Микаил говорил, что вам названивает какой-то мужчина, он очень упрям и настойчив. Агрессивные люди, даже встретив препятствия, на угрозах не останавливаются.

Сегодня от Ховарда поступило раза в три больше звонков, чем обычно, электронные послания и факсы звучали назойливо — все из-за Алекси. Роберт очень любил сына, и в свое время Джессика не смогла сказать больному мужу о его приставаниях. Все семь лет ей удавалось держаться от Ховарда на расстоянии. Только деловые отношения.

— Я с ним справлюсь.

— А я бы предпочел позаботиться о вас сам. Такова моя цена за защиту вашей подруги.

— Обо мне речи быть не может. Но значит, вам известно, что она в опасности? Что-то не так. Что же?

— Не говорит. Но все признаки налицо. Кому-то она насолила.

— Так я и думала. Она не хочет рассказать мне, в чем дело, но нервничает всякий раз, когда звонит телефон. У нее в магазине разбито окно, и еще я нашла записку: заплатишь, мол, за свои дела. — Джессика покачала головой. — Но жить в вашем доме я не могу. Я управляю делами корпорации и не могу отказаться от своих обязанностей. И, право же, я в полнейшей безопасности.

Алекси пожал плечами. Его лицо было непроницаемо.

— А вы ведь думаете, что я испугалась такой перспективы.

— Ну… да, вообще-то так и думаю. Вам не нужно помогать мне на самом деле. Просто живите. И правда, трудно представить вас вспотевшей, облепленной опилками. Хотя леди не потеют, не так ли? Миссис Джессика Стерлинг не может возиться с гвоздями и досками и ломать себе ногти.

— Хотите заставить меня заплатить за то, что сделала с вами другая?

Мрачные глаза скользнули по ней.

— Зачем? Вы не такая.

— Откуда вы знаете? Я вышла за человека много старше себя, разве не так? И я богата и избалованна, верно?

— Мне кажется, вы очень любили вашего второго мужа, — медленно проговорил Алекси. — Но сейчас вам нужен я — нравится вам это или нет. Также, нравится вам или нет, вы меня заинтересовали. Вы что-то от меня хотите. Я хочу, чтобы вы оставались здесь, со мной, где вам ничего не грозит. Такова моя цена.

— Думается, вы очутились не в том веке, Алекси. Если мне что-нибудь нужно, я могу это купить.

— Не меня.

Он отвернулся и посмотрел в ночь. Его лицо отразилось на черном стекле, и сама Джессика была видна в нем, с бледным лицом и стиснутыми кулаками.

— Или я могу назначать Виллоу свидания. Это прекрасная возможность для меня разобраться в проблеме. С подругой она может не поделиться тем, чем поделится с близким мужчиной.

— Любовнику, вы хотите сказать? — сказала она негромко, но ее голос дрожал от возмущения. — Сказано вам, не смейте делать это.

Алекси повернулся к Джессике лицом. Откуда в нем эта нежность, уживающаяся с любопытством и почти животным желанием?

— Вы сами все затеяли. Доведите до конца.

— Это уже не про Виллоу, нет? — Джессика потемневшим взглядом смотрела на бросающего ей вызов мужчину. Сейчас она видела только страсть между ними, жаркую, брызжущую искрами.

Алекси шагнул к ней. Она не двинулась с места. Он взял ее лицо в ладони. Его глаза медленно закрылись, губы притронулись к ее губам. Поцелуй длился, согревал и манил. Потом она почувствовала, что он улыбается.