— Ты очень старомоден и уже забыл, что значит быть молодым. — Слова дочери задели Стефана Донатьена до глубины души. Сказанные еще утром, они и сейчас не выходили из головы. — Нельзя вечно относиться ко мне как к ребенку, — в ярости бросила Эстелла.

Не прекращая думать об утренней размолвке, он вышел из дома. Ферму Стефан купил совсем недавно. В Уотервилле, маленьком городке на Среднем Западе, он надеялся создать свой тыл. Его мать, Иветт, почти всегда соглашалась с Эстеллой, и ему приходилось в одиночку выдерживать атаки капризной двадцатилетней дочери и своей матери, француженки. Они все любили друг друга, но часто спорили.

Хотя Стефан и родился в Соединенных Штатах, мать и дочь то и дело называли его человеком Старого Света.

— Вероятно, если бы у тебя была любовница, ты бы перестал так опекать Эстеллу. Это уже похоже на манию, — утверждала его мать. — Твоя жена Клер умерла, но жизнь продолжается. В твоем возрасте я была уже grand — mere.Когда не стало твоего отца, я осталась жить. Тебе только сорок два, а ты скоро станешь дряхлым стариком. Видел? Седой волос.

Стефан вдохнул утренний майский воздух и снова подумал о женщинах своей семьи, которых так нежно любил. Эстелла и мать, очевидно, считают его тираном, но он обязан их защищать.

Стефан прислушался к гудению мотора старого пикапа, на котором ездил в Уотервилле. Эта машина больше подходила для сельского городка, чем роскошный автомобиль, который у него был в Чикаго.

Он покосился в зеркало заднего вида, которое отразило седой волос, о котором говорила мать. Пусть так, зато он спасет свою дочь от Луи.

Старый пикап ехал между огородов. Пунцовые и белые пионы, тяжелые от утренней росы, выстроились вдоль забора, прячась в тени деревьев. На верандах сидели седые женщины с бигуди в волосах. Заметив Стефана, они начали шептаться о новом владельце фермы Смита.

Шел лишь третий день, как Стефан перевез семью в этот городок, но их явно заметили. За исключением ссоры с дочерью, смена места жительства прошла благополучно, хотя это было нелегкое решение. Но когда дочь в опасности, времени на раздумья нет. Как только в колледже закончились занятия, Стефан наконец осуществил свой план спасения Эстеллы. Сеть ресторанов «Французская кухня Донатьена», которую основал отец Стефана, пришлось оставить на доверенное лицо.

Отец, Ги, был суров, он бы справился с Эстеллой так же, как справлялся со Стефаном, требуя от него абсолютного подчинения.

Стефан натянуто улыбнулся, вспомнив отца. Теперь он прекрасно понимал его. Ги хотел для Стефана только лучшего. Так же, как Стефан хочет лучшего для Эстеллы.

Он прерывисто вздохнул. Он любил отца. Но ему не нравились требования старшего Донатьена и неустанный родительский контроль. Стефан дал себе слово не быть таким, как отец, в отношениях с дочерью. Он не испытывал радости, говоря ей: «Я тебе запрещаю». Слова звучали совсем как у отца.

Мимо проехала ватага мальчишек на велосипедах. Стефан притормозил. Детские головы с любопытством повернулись в его сторону. Даже собака, бежавшая за ними, залаяла при виде чужака.

Во всяком случае, Эстелла в безопасности. Ее наглый, ленивый дружок остался в Чикаго.

Он крепче сжал руль, вспомнив Луи. Длинные грязные волосы, потрепанные брюки. Луи уже начал клянчить у Стефана деньги, что само по себе плохой знак. А Эстелла так же доверчива и невинна, как и ее мать. Она не замечает, как Луи нагло флиртует с другими девушками. Зато это заметил Стефан.

Припарковавшись перед лавкой «Выбор и краски Грейнджера», он расправил затекшие плечи. Ничего, пройдет лёто, Луи за это время с кем-нибудь спутается, и Эстелла будет спасена.

Он вышел из машины и посмотрел на свою одежду. Джинсы, футболка и поношенные кроссовки. В это время дня в Чикаго он сидел бы в своем кабинете в деловом костюме. Позже он бы снял пиджак и жилет, закатал рукава и надел фартук, чтобы заняться своим любимым делом — приготовлением изысканных блюд.

Стефан вдохнул свежий утренний воздух и окинул взглядом маленький городок, где его семья планировала отлично провести лето. Его женщины явно довольны, они вьют на ферме гнездышко, с удовольствием украшая его. Сам Стефан с наслаждением занялся слесарными работами. Что бы там ни было, жизнь прекрасна.

Он вошел в переполненную лавку, где продавались краски, которые он обещать купить своей матери, и встал в конце очереди. На него бросила взгляд высокая женщина в бейсболке. Темно-золотистые волосы были стянуты в конский хвост и продернуты в отверстие шапки. Она поставила галлон краски на прилавок, сверху шлепнула две деревянные мешалки для краски, выбила чек. Одновременно она болтала с покупателем. Когда высокий фермер в комбинезоне вышел из магазина, женщина взглянула на Стефана.

На вид ей было чуть за тридцать, и она носила футболку с изображением «Уотервиллских тигров». А еще у нее были ясные голубые глаза. Нос природа дала ей маленький, а рот — щедрый. Она выбила ему один чек и кивнула на фляги с краской, стоявшие на прилавке. Стефан покачал головой, показывая, что ничего не понял. Тогда она, подняв глаза к потолку, схватила под мышку один бачок, в руку — другой и затопала к дверям вслед за пожилой покупательницей.

Стефан оценил длину ее ног и обтянутые шортами ягодицы. Его удивила собственная реакция. Он повернул голову, чтобы лучше оценить ее фигуру. Женщина вернулась, подошла к Стефану и неодобрительно покачала головой. А он не мог оторвать взгляд от ее раскосых глаз, цвет которых подчеркивала капля кобальтовой краски на щеке. И еще он заметил, что хозяйка лавки очень напряжена и утомлена.

В этот момент она сняла с его подбородка два кусочка туалетной бумаги — они закрывали порезы от неудачного бритья. Стефан почувствовал, что теряет самоконтроль, и взял себя в руки. Он не позволит этой женщине нарушить его душевное равновесие.

— Я знаю, что вы не можете говорить, — между тем начала она. — Нед сказал, что вам нужна работа. Я могу вам помочь, но работа — это помогать мне. Например, вы могли бы отнести краски миссис Мариа. Ладно. Пойдемте.

И она прошла в подсобку за кассой. Не привыкший к приказам, Стефан остался стоять, скрестив руки на груди.

— Мне надо, чтобы вы почистили кладовку и поправили дверь черного хода. Она почти слетела с петель. Не то чтобы в Уотервилле кто-то воровал, но хороший бизнес должен иметь хорошие двери, в том числе и дверь черного хода. Вы не согласны?

Стефан вспомнил о сигнализациях и замках, которые установил во всех ресторанах Донатьен, и кивнул.

Она заметила, что он не пошел за ней, и вскинула брови. Ее лицо стало строгим. Женщина подошла к нему, положив руки на бедра. Стефан старался не замечать, как футболка обтягивает ее грудь. Она была не слишком большой и не слишком маленькой. Она была совершенной, как яблоко для хорошего блюда.

Стефан нахмурился. Да что это с ним?

Мысленно он сравнил ее рост со своим. Ее макушка достанет до его подбородка. Груди прижмутся к его груди, ноги…

Она стояла, скрестив руки, и постукивала носком кроссовки по полу.

— Нед сказал, что вы можете слышать. Еще он сказал, что порой вы упрямы, как его мул. Надеюсь, сегодня мулов здесь нет, да? У меня нет на это времени. Так что включайте скорость и начинайте помогать мне. В субботу особенно много работы, но не так, как осенью и весной, когда все хотят что-нибудь покрасить. Не то чтобы я возражала против наплыва покупателей, но мне нужна помощь, — с ударением произнесла она. — У вас будет почасовая ставка и оплаченные сверхурочные, — громко продолжила она. — Если вы не поможете мне, не знаю, что буду делать.

Она обхватила руками голову. Руки у нее были женственные, хотя и сильные, с короткими ногтями, запачканными краской. Стефан старался сдержать улыбку. Его забавляла эта сцена. Она приняла его за рабочего. Ясно, что у нее трудное положение и она нуждается в помощи. Он решил пока молчать. Даже легкий акцент выдает в нем приезжего. А это любопытно! Он перестал быть Стефаном Донатьеном, властным ресторатором. И на один день превратился в обыкновенного рабочего.