Скажем, почему бы не предложить ему какую-то сумму в долг? Та же Мелисса, если должным образом подать ситуацию, могла бы одолжить. На повседневную доброту тетка не всегда способна, но на широкий жест, о котором станет известно друзьям и знакомым, ее сподвигнуть можно. А впрочем, стоит ли происшествие столь пристального внимания? Ну, ушел и ушел… Не было никакого Патрика Фрэнка. Вот только почему-то мысли снова и снова возвращаются к нему.

Здесь она! Здесь Сузан! С порога разгадала, что в ней сейчас нуждаются, что сестра чем-то серьезно огорчена.

— Милая моя, неужели ты выгнала свою судьбу за порог?! — воскликнула она.

— Выгнала я всего лишь Патрика Фрэнка, судьба осталась при мне, — пробурчала Элен.

— То-то и смотрю…

Элен поторопилась предварить возможные упреки:

— Только не спеши с преждевременными выводами! Ведь ты же ничего не знаешь. Я и сама не успела толком разобраться в том, что произошло.

Сузан села напротив Элен, подчеркнуто энергичным жестом поддернула свои черные джинсы и, уперев руки в широко расставленные колени, осуждающе воззрилась на сестру.

— Сейчас ты мне все по порядку расскажешь, но сначала потрудись ответить на один вопрос. Признайся, дорогая, ты огорчена его уходом, ведь так? Я не ошиблась?

Элен молчала, размышляя над поставленным вопросом. А действительно, огорчена я или нет? И если огорчена, то чем? Уходом Патрика или тем, что стала невольной виновницей его поражения? Нет, все-таки «огорчена» не совсем верное слово. Оно не точно выражает мое отношение к происшедшему. Можно говорить о сомнении, можно о раскаянии: зачем так безжалостно резко разговаривать с человеком, молящим о помощи? В противоречивой гамме чувств, которые сейчас охватили Элен, нашлось место и для недоумения. Он явно чего-то недоговаривал, что-то намеренно скрыл, решившись обнажить лишь часть своих переживаний.

— Хорошо. Можешь не отвечать, — распорядилась Сью. — Не надо быть особенно проницательной, чтобы понять: ты глубоко переживаешь ваш разрыв.

Элен нашла в себе силы улыбнуться:

— Господи, Сью, ну о каком разрыве может идти речь, если меня с ним ничто и никогда не связывало? Если я чем-то и недовольна, то только самой собой — была излишне резка, недостаточно внимательна… Ну да теперь какая разница! Патрика нет, и лучше бы его вообще никогда не было… — закончила Элен на печальной ноте.

На самом деле Патрик Фрэнк оставил след в ее не особенно богатой впечатлениями жизни. Достаточно сказать, что своим творчеством он и Элен заставил засесть за работу. Роман продвинулся — уже хорошо… Вполне можно допустить, что когда-нибудь она еще пожалеет о Фрэнке, но красивый умник — или, как сказала бы Сью, «умный красавец» — уже будет недосягаем.

Сью возбужденно потребовала:

— Ну а теперь давай поподробней выкладывай, что ты успела натворить! — Тон, каким были сказаны эти слова, не оставлял сомнений — вечная наставница не отстанет, пока не выведает все и не разработает программу конкретных действий.

Элен, тяжело вздохнув, приступила к рассказу. Сестра внимательно слушала, отмечая для себя моменты, которые станут отправной точкой ее энергичного вмешательства.

На этот раз Элен не перегружала свое повествование излишними подробностями. Сразу выложила суть: Патрик Фрэнк написал интересный роман, который не может опубликовать, так как издательство свято соблюдает условие: авторство книг подобного жанра должно принадлежать только женщине. Вот Патрик и вознамерился воспользоваться именем Элен Корнер, чтобы срочно решить свои финансовые проблемы. Получил, естественно, категорический отказ. Что его привело едва ли не в отчаяние. Ушел, как побитый пес. Но ведь она, Элен, и не могла поступить иначе? Вот, собственно, и все.

Сью насупилась. Ее, как показалось Элен, смутила больше краткость рассказа, нежели его суть. Действительно, лишенное эмоциональных подробностей повествование выглядело несколько неубедительно. Странно, но доброжелательная слушательница, судя по всему, не торопилась одобрить позицию Элен, что и подтвердили ее слова:

— А чего ты, собственно, взбеленилась? Допусти на минутку, что у мистера Фрэнка действительно безвыходное положение, а ты кичишься своей чистой совестью…

Элен была уверена, что Сью разделит ее точку зрения, и даже заранее приготовилась гасить ее гнев, адресованный Фрэнку. Оказалось, нет: сестра и тут соригинальничала. Ну можно ли вытерпеть такое?

— Да он просто нахальный дурак! — вознегодовала Элен с не свойственной ей горячностью.

— Почему «дурак»? — неприязненно осведомилась Сью. — Он написал книжку, которая тебе понравилась. Почему «нахальный»? Человек просил, умолял, объяснял, извинялся… Разве так ведут себя нахалы?

Элен отчаялась отстоять свою точку зрения:

— Скажи, какой же умный человек станет делать такого рода предложения коллеге? Неужели не ясно: тот, кто живет ожиданием собственного успеха, не поторопится примазаться к чужой славе. Как он посмел?

— Но он же тебе объяснил, что вынудило его «посметь». Человек в безвыходном положении. Может быть, у него голодная старушка-мать…

— В Рединге? — не отказала себе в удовольствии съязвить Элен.

— Сарказм оставь мне, дорогая. Тебе он совершенно не к лицу. Давай рассуждать: молодой красивый талантливый мужчина идет на явное унижение, признается в своей финансовой несостоятельности, умоляет о помощи… Тебе часто приходилось сталкиваться с подобным? В конце концов, рекомендация Найджела тоже чего-нибудь да стоит, не забывай об этом.

Кивок Элен дал понять говорившей, что с ней согласны.

— Патрик заявил, что он на краю пропасти…

— Так-так. Он тебе насчет пропасти, а ты ему?

— Я растерялась и предложила обойтись без излишней патетики.

Сью закусила губу — верный признак напряженной работы ума в поисках пути решения проблемы. Потом любительница душещипательных бесед потянулась к телефонному аппарату, резким движением поставила его себе на колени и, подняв к Элен нарочито спокойное лицо, коротко бросила:

— Телефон Найджела Беккера?

— Сью, милая, я тоже об этом думала, но Найджела день-два не будет в Лондоне. И, кстати, он не в курсе дела. В том смысле, что не знает ничего о просьбе приписать авторство мне.

— Кто еще хоть что-нибудь может сообщить о мистере Фрэнке?

— Никто…

Сью не терпела отсрочек в выполнении своих планов, но что было делать?

— Ты мне все рассказала, Элен? Может быть, есть еще какие-то подробности, которым ты не придала значения?

Элен подняла на нее печальные глаза и тихо проговорила:

— Милая, дорогая, пойми наконец — я все равно не смогу выполнить его просьбу.

— А почему ты не скорректировала ее? Например: «Давай, Патрик, поищем другое издательство…» Или: «Сколько нужно денег, чтобы решить вашу, мистер Фрэнк, проблему?»

— О первом не имело смысла спрашивать, потому что у меня нет связей в этой сфере. А о втором я подумала, когда он уже ушел.

Кивнув с подчеркнутым пониманием, в котором явственно читался упрек, Сью вскочила со стула и стала мерить шагами комнату. В небольшом помещении ее движения напоминали скорее метание, нежели размеренные шаги рассудительного мыслителя. Вдруг она резко остановилась и строго спросила:

— Ты абсолютно уверена, что книга, написанная им, хорошая?

— Роман удался, и спрос на него был бы, если бы… — Элен попыталась предугадать ход мыслей сестры. Испугавшись, что попала в точку, с сердцем заявила: — Хороший, но не мой! Я не так вижу, не так пишу! Пойми, язык прекрасный, но не мой. И если мне когда-нибудь суждено написать то, над чем я сейчас работаю, это будет восприниматься как второй мой роман, идущий вразрез с тем, который я якобы написала раньше.

— Ах, ах, критики будут сбиты с толку! Ты этого, насколько я понимаю, опасаешься?

Элен опустила голову. Милейшей Сью не понять, что она действительно этого опасается. Пока есть мечта стать настоящим писателем, есть и расчет на собственный успех.