Взгляд Макса неспешно блуждал по стройной фигуре Хейли. Откровенное рассматривание не могло не пробудить ответной реакции. Сказать, что оно взволновало Хейли — значит ничего не сказать. Она чувствовала себя как на инквизиторском костре, с той разницей, что языки пламени доставляли ей удовольствие.

Сделав над собой усилие, Хейли постаралась было придать лицу невозмутимое выражение, но тут же вспомнила о том, что Сюзи, возможно, все видит, и ее губы дрогнули в улыбке. Пусть Максу будет известно, что она взволнована, что ее охватила дрожь, которая вполне может сойти за трепет предвкушения…

Позже Хейли не раз спрашивала себя, не в эту ли минуту окончательно поняла, что ее фантазии относительно Макса способны стать реальностью. Притом очень скоро.

Если и так, то в ту минуту подобное озарение Хейли не обеспокоило — скорее всего, потому что она находилась под воздействием выпитого недавно бренди.

Кроме того, какую-то роль сыграло и поведение Макса. Он демонстрировал уверенность, в исходящей от него энергии отсутствовал даже намек на напряженность. В то же время в его красивых серых глазах теплились искорки чувственности.

Многое отдала бы Хейли за то, чтобы проникнуть в мысли Макса. К сожалению, это было не в ее власти.

Макс шагнул к ней.

— Потанцуем, дорогая!

С тех пор как узнала Макса, Хейли так и представляла себе начало полного сближения с ним — хотя не верила, что это произойдет на самом деле. В ее фантазиях ситуация именно так и развивалась: сначала романтический ужин с вином, затем танец под негромкую спокойную музыку, поцелуи, объятия… В какой-то момент Макс склонится к уху Хейли и произнесет, обжигая дыханием, что-то наподобие: «Я так хочу тебя… Просто с ума схожу…» А дальше их обоих действительно на какое-то время охватит безумие. Потому что Макс, несмотря на всю его выдержку, представлялся ей очень страстным. А еще — искусным в постельных делах. Таким человеком, который не только испытывает удовольствие сам, но также стремится доставить его женщине.

И вот сейчас, пусть при довольно необычных обстоятельствах — да еще при незримом свидетеле! — начиналась прелюдия, которая, как правило, предшествует интимной близости.

— Потанцуем… — глядя Максу в глаза, произнесла Хейли. Затем, вспомнив, что разговаривать с ним следует, как с мужем, добавила: — Дорогой.

В следующее мгновение Макс заключил ее в объятия, и они не двинулись, а словно поплыли в танце. Или это комната плыла пред глазами Хейли?

В конце концов она прижалась щекой к плечу Макса и закрыла глаза.

И потекли волшебные мгновения…

— А ты неплохо держишься, — едва слышно произнес Макс, почти касаясь губами уха Хейли. — Из тебя получился бы хороший детектив.

В первое мгновение она не поняла, что он имеет в виду. И лишь затем сообразила: речь идет о легенде, в рамках которой они действуют.

Проклятье, она настолько расслабилась, что совершенно обо всем забыла! А ведь где-то неподалеку еще находится шпионка-горничная…

— Надеюсь, в ашраме будет легче, — точно так же, едва слышно шепнула Хейли.

Макс взглянул ей в лицо.

— Почему ты так думаешь?

— Ведь там за нами не будут следить так пристально.

Макс тихо рассмеялся.

— Ошибаешься! Это только начало. В ашраме с нас вообще не будут спускать глаз. Поэтому чем естественнее мы станем себя вести, тем будет лучше. При этом ни на секунду нельзя забывать о двух вещах: что мы муж и жена и что помешаны на учении гуру Мелинды Мейвелл.

Хейли усмехнулась.

— Да, дорогой.

Несколько мгновений Макс смотрел на нее сверху вниз, затем прижался щекой к ее виску.

— Скоро я возненавижу это слово.

— Хм… в таком случае, как же тебя называть? — чуть помедлив, спросила Хейли. Пауза потребовалась ей для того, чтобы во всей полноте ощутить прикосновение Макса.

— По-прежнему, — тихонько проворчал тот. — Это самое распространенное обращение, которым пользуются супруги. Не будем отступать от правила.

Хейли и не хотела отступать. Ей нравилось говорить Максу «дорогой» и слышать в ответ «дорогая».

— Для нас главное — вписаться в царящую в ашраме атмосферу. Для этого придется действовать в рамках представлений Мелинды Мейвелл. Опасно обманывать ее ожидания. Если Мелинда заподозрит неладное, нам несдобровать. Насколько я понимаю, у нее нет недостатка в девушках вроде нашей Сюзи. Я еще смог бы противостоять им поодиночке, но если все они соберутся разом…

После этих слов Хейли испытала прилив тревоги, правда, несильный — выпитый бренди сыграл роль анестезии. Тем не менее она еще отчетливее поняла, насколько важно постоянное, ежеминутное соблюдении правил затеянной ею и Максом игры.

— Поэтому, когда окажемся в ашраме, — продолжил Макс, — прошу тебя в точности следовать моим указаниям, тогда в острый момент я смогу не сомневаться, что все будет в порядке.

Снова он говорит о сомнениях, подумала Хейли. Видно, у него все-таки есть мысль, что я способна подвести…

Ей до чертиков захотелось доказать обратное, поэтому она шепнула:

— Как думаешь, Сюзи сейчас подсматривает за нами? — а когда Макс кивнул, подставила ему губы со словами: — Поцелуй меня, дорогой!

Глаза Макса вспыхнули. Впрочем, подобный эффект мог лишь почудиться Хейли, потому что в следующее мгновение Макс наклонился и прильнул к ее губам…

Поцелуя нежнее Хейли не испытывала за всю свою жизнь. Подумать только, что в конечном счете все это делалось ради Мелинды Мейвелл. Вернее, ради приглашения в ашрам.

Ради сбора материала, на основе которого ты потом напишешь разгромную статью, дорогуша, напомнил знакомый насмешливый голосок.

Однако Хейли сейчас было не до него. Сладостное прикосновение губ Макса в соединении со звучащей в гостиной мелодией порождали настроение, которое можно было определить единственно как романтическое. Не поддаться ему было выше сил Хейли.

Спустя несколько мгновений, с явной неохотой прервав поцелуй, Макс тихо заметил:

— Сейчас логичнее всего было бы отправиться в спальню… дорогая.

Хейли могла бы поклясться, что в хрипловатых звуках его голоса сквозит волнение. Саму ее с головы до ног сотрясала мелкая дрожь. Скрыть данный факт не представлялось возможным, поэтому, машинально проведя языком по хранящим вкус поцелуя губам, нарочито громко, с расчетом на посторонние уши, Хейли произнесла:

— А не пора ли нам баиньки, дорогой?

По ее собственному мнению, глупее фразы трудно было придумать, но в настоящей ситуации та пришлась в самый раз.

— Замечательная мысль, дорогая!

Воодушевление, с которым Макс произнес эти слова, показалось Хейли не таким уж показным. Как бы то ни было, Макс приобнял ее за плечи и повел к выходу.

И она пошла — чувствуя себя подобием медузы, так как от волнения все ее внутренности словно превратились в подрагивающее желе. Счастье, что ей пока удавалось сдерживать эмоции.

Приблизившись к порогу гостиной, Хейли и Макс, во-первых, услышали звуки тихих, поспешно удаляющихся шагов, а во-вторых, убедились, что дверь действительно слегка приоткрыта. Как раз настолько, чтобы можно было незаметно подсматривать в щелочку.

Они переглянулись. Предположения относительно действий Сюзи нашли полное подтверждение.

В то же время это не означало, что та прекратила наблюдение.

— Идем, дорогая, — сказал Макс. — Я сгораю от нетерпения…

В обнимку они поднялись по лестнице на второй этаж и двинулись к спальне.

Хейли уже побывала здесь по возвращении с работы — для Сюзи после похода по магазинам — но все равно заново испытала удивление, войдя с Максом в эту комнату. Судя по всему, спальня принадлежала даже не тетке Джейн Вулворт, от которой та получила в наследство этот дом. И не родителям тетки, а, скорее, прадеду и прабабке. Впрочем, прапрадед и прапрабабка тоже вполне могли быть владельцами этой спальни.

Здесь стояло несколько комодов и сундучков из полированного дерева, в обилии также были толстые ковры, плюш, густая бахрома, разномастные кисти, навешанные где только можно, и картины в тяжелых рамках. Обои в полоску явно не менялись с тех пор, как вошли в моду, а случилось это, наверное, еще во времена О'Генри.