Заинтересованная источником его вновь найденной футбольной стратегии, Джоанна посмотрела на книжки. Ей бросились в глаза первые два названия: «Язык ухаживания» и «Ухаживание в девяностых годах». Как это следовало понимать? Ей хотелось знать, за кем он ухаживает? За ней? Или встретил кого-то еще. Эта мысль привела ее в ужас. Хотя почему? Он имел полное право…

Джоанна изо всех сил боролась с жалостью к себе и желанием разразиться слезами. Она с трудом сглотнула.

— По-моему, лучше, если мы все оставим как есть и ничего нового предлагать мальчикам не будем. Станем их только подбадривать во время игры, — произнесла она.

— О’кей. — Он пожал плечами. — Вы знаете о футболе больше, чем я.

Ничего она не знала! И это правда. Ведь он столько прочел на эту тему. Ничего она не знала и об ухаживании. Особенно об ухаживании в девяностых годах. С тех пор, как она последний раз ходила на свидание, минуло столько лет…

Игра тем временем началась и развивалась с переменным успехом.

В перерыве Крис собрал мальчишек, и они вместе проанализировали свои ошибки. Шансов на победу не было, но он подбадривал каждого игрока, заверяя, что команда держится великолепно.

— Классная игра, парни! — встретил он их, когда ребята понуро брели с поля, проиграв. Он хлопал их по спинам и поглаживал шлемы.

— Да, но мы проиграли.

— Это вы бросьте! Для меня вы победители. Каждый из вас.

— Значит ли это, что мы получим пиццу? — Тайлер вопросительно глядел на Криса.

— Ты прав: столько пиццы, сколько захотите! Она за мной.

Джоанна, сославшись на большую усталость, отправилась домой. Она вошла в гостиную, и ее поразил невероятно сильный запах цветов. Джоанна с любопытством огляделась.

— Разве не замечательно? — На пороге появилась Агнес с охапкой красных роз. — Это прислал Герберт. Скажи, какой он милый!

— Да, он… — У Джоанны упало сердце. Она не имеет права ждать…

— Там есть еще один букет — для тебя, дорогая.

— От Герберта?

Суетясь возле цветов, Агнес поставила их в хрустальную вазу. Затем отступила назад, восхищаясь своей работой.

— Я заглянула в карточку, дорогая. Надеюсь, ты не возражаешь?

— Нет, конечно. — Джоанна стиснула зубы. Она вот-вот готова была закричать. Где цветы? От кого они? Естественно, она не хотела огорчать мать, но всему есть предел…

— Там в цветах есть для тебя подарок, очень красиво завернутый, с бантиком и все такое. Я не стала смотреть. Не думаю, что это меня касается.

— Мама! Где цветы? Где?

— В твоей комнате, конечно. — Веки у Агнес вздрогнули. — Куда же еще я могла их поставить?

Джоанна совершенно потеряла самообладание. Она помчалась в свою комнату, ворвалась в дверь.

Это не был букет роз. Это был естественный набор осенних листьев, переплетенных тяжелыми ветками со спелой ежевикой. Композицию с исключительной заботой поместили в керамическую вазу ручной работы.

Букет прислал не Герберт. Никто, кроме Криса, не мог знать о ее любви к ежевике. И ни для кого, кроме Криса, эта ягода не имела такого значения.

Подпись, нацарапанная на карточке, подтвердила ее догадку.

Джоанна опустилась на край кровати. Потом дрожащими пальцами достала маленький сверток, пристроенный среди листьев. Книга. Сонеты Шекспира.

Крис знал электронику и компьютеры. Он знал удивительно много о мелочах высоких технологий. В чем Джоанна едва ли вообще разбиралась. Но то, что он выбрал для подарка, явно означало: он слушает ее сердцем, а не только своим блестящим умом.

Ни один подарок не мог бы значить больше.

И ни от одного подарка у нее не защемило бы так сердце. Не ожили бы так мечты, в возможность осуществления которых она уже давно не верила.

Джоанна долго сидела в своей комнате. Вернулся Тайлер, что-то кричал. Потом за ним снова захлопнулась дверь. В доме стояла тишина. А сердце Джоанны продолжало воевать с разумом. И каждый раз, когда чувствам удавалось достичь победы, разум выдвигал массу аргументов в свою пользу.

Когда Джоанна шла к Крису, чтобы поблагодарить его за подарок, то думала о том, как же мало она его знает.

Как он живет? — думала она. Аккуратный он или неряха? Убирает ли по утрам постель? Достаточно ли широкая у него кровать для двоих? Закрыв глаза, она глубоко вздохнула. Нельзя позволять себе задавать такой вопрос.

Джоанна поднялась по ступенькам на веранду и постучала. Секунду спустя он открыл дверь.

— Я хотела поблагодарить вас за… цветочную композицию. — Она с трудом сглотнула.

— Флорист говорил, что лучше послать розы.

— Нет. Ваша композиция великолепна. Уникальна. — Как и сам мужчина. — Спасибо. За сонеты тоже. Они очаровательны.

— Всегда рад. — От неловкости он зашаркал ногами и неуклюже пожал плечами. — Хотите войти?

— Может быть, на минутку, — неожиданно для себя сказала она. Будто мощный магнит, комната Криса втягивала ее внутрь. Пульс стучал как пулемет. — Если вы не заняты.

— Нет. Совсем нет. Я только читал технические журналы. Скучное дело. — Он шире распахнул дверь, и она перешагнула порог.

До Криса долетел тонкий аромат ее духов, и он удивился силе собственного возбуждения. Биологический ответ на различные ароматы не входил в область его знаний. Но в случае с Джоанной ему не требовалась научная информация. Реагировало тело. И очень сильно.

— Интересное убранство, — сухо прокомментировала она.

Он обвел взглядом комнату и первый раз увидел беспорядок глазами постороннего.

Все вокруг завалено одеждой, книгами, журналами…

— Знаете, аккуратность никогда не была моим достоинством, — пробормотал Крис.

— Вижу. Но я ненадолго — всего лишь поблагодарить вас.

Проклятие! Он все сделал неправильно. Чад сказал, что, если он хочет привлечь женщину, ему нужно изменить свою внешность. Новых джинсов и рубашки поло от модного модельера недостаточно. У него должен быть дворец, который Джоанна захотела бы посещать. А не переделанный офис.

Крис попытался представить, как поступил бы на его месте Чад. Думай, мужик! — приказал он себе и в следующее мгновение одним широким шагом одолел расстояние между ними и заключил Джоанну в объятия. Крис накрыл ее рот своими губами, и она тихо застонала. Он опустил ладони на изгиб ее бедер и дал ей почувствовать, как сильно хочет ее.

Руки Джоанны скользнули по его груди и замкнулись на шее. Она почувствовала, что проигрывает битву со своим здравым смыслом. Один за другим принципы, за которые она держалась годами, отступали перед теплом его ладоней, ласкавших под свитером ее спину, перед настойчивым давлением его возбужденной плоти, перед неодолимой страстью, которая рвалась наружу и требовала удовлетворения.

Но она не должна этого делать! Она не смеет этого хотеть! Джоанна резко оборвала поцелуй.

— У нас это могло бы быть хорошо, — хрипло пробормотал Крис.

— Знаю, — таким же хриплым голосом ответила она. От нестерпимого желания у нее подгибались колени.

Неожиданный стук в дверь мгновенно отрезвил их.

Джоанна отпрыгнула от Криса.

— Я забыла сказать матери, куда пошла…

— Придется дверь открыть вам, я в данный момент не в лучшей форме, — смущенно произнес он.

Джоанне тоже было не по себе. Лицо горело, сердце громко стучало. Однако, набрав в легкие побольше воздуха, она открыла дверь.

Это была не Агнес. На пороге стоял Перси с подругой.

— Я увидел у вас свет… — начал он. — О, Джоанна, вы тоже здесь! — Перси восторженно улыбнулся. — Это замечательно! Я хочу, чтобы вы оба познакомились с Имоджин. Мы… — щеки Перси медленно окрашивались румянцем, — она и я… мы собираемся… Правда, мы еще не так давно знаем друг друга…

— Чу-чудесно, — запинаясь, проговорила Джоанна, стоя в дверях.

— Почему бы вам не зайти? — пришел ей на помощь подошедший Крис. — У меня найдется несколько банок пива, сейчас мы и отпразднуем…

— О нет, мы не можем, — застенчиво улыбнулась Имоджин. — Мать Перси ждет нас. Она такая милая леди. Мы уже идем, пупсик? — просунув руку под локоть Перси, закончила девушка.