— Да, я могу добиться любой женщины. К богатому мужчине женщины вообще льнут. Но много ли радости знать, что их волнуют только мои деньги.

— Судя по тому, что ты мне рассказывал, именно такие отношения должны тебя устраивать. Без эмоциональных привязанностей, без взаимных обязательств.

Отведя взгляд, Рэндалл тихонько выругался. Она что, насквозь его видит?

— Раньше я и сам так думал. Но со временем многое изменилось. Даже секс потерял для меня привлекательность.

Молодая женщина резко выдохнула, и он саркастически усмехнулся.

— Удивлена? Что ж, тогда это должно потрясти тебя гораздо сильнее.

Шэрон не успела и глазом моргнуть, как Рэндалл прижался к ее губам в страстном поцелуе. Сначала она действительно была потрясена так, что и не пыталась сопротивляться, а потом даже помыслить ни о чем другом не могла, кроме наслаждения, даримого прикосновениями.

Через несколько секунд его язык скользнул ей в рот и принялся ласкать самые потаенные уголки, а встретившись с кончиком ее языка, Рэндалл легонько прикусил его зубами, отчего Шэрон застонала. Еще раз коснувшись губ, он проложил дорожку поцелуев по нежной коже шеи.

Соленые волны плескались вокруг них, и вскоре Шэрон поняла, что ноги ее больше не касаются дна, а оплетены вокруг Рэндалла. Он коснулся языком мочки ее уха, и она снова застонала.

— Рэндалл… — произнесла она, задыхаясь, — прошу тебя… остановись.

Он внимательно посмотрел ей в глаза.

— Я делаю тебе больно?

Сопротивляться обоюдному желанию было невероятно трудно, но необходимо.

— Нет, дело не в этом. Я хочу тебя, но не могу позволить себе быть с тобой…

— Почему? — нахмурился Рэндалл. — Это может навредить ребенку?

Шэрон покачала головой, чувствуя, что того и гляди расплачется.

— Нет. Мне.

Он глубоко вдохнул, стараясь подавить желание, которое и без того с трудом контролировал, и снова спросил, стараясь говорить мягко:

— Но почему?

Шэрон провела рукой по щеке Рэндалла и на мгновение едва не прильнула к его губам с прежней страстью, но все же сдержалась. Силы воли хватило… А может быть, разума.

— Ты скоро уедешь. Вернешься в Англию, и я стану для тебя лишь туманным воспоминанием. Однажды со мной это уже случилось. И я не хочу повторения печальной истории.

Значит, она не доверяет ему. Думает, что он второй Лесли. И вообще-то говоря, права. Он не готов предложить ей руку и сердце, а даже если и был бы готов, то столько лгал, что не достоин ее. Конечно, он старался не для себя, как племянничек, но лгал же!

— Прости, Шэрон. Должно быть, ты считаешь меня настоящим подлецом.

— Нет. Но, возможно, ты полагаешь, что раз у меня был один короткий роман, то почему бы не быть второму.

— Нет, я так никогда не думал, — поморщился Рэндалл. — И при чем здесь роман?

— Понятно. Значит, даже короткий роман не входил в твои планы. Тебе было бы достаточно и одного раза.

— Да нет, что ты! Я и этого не хотел. Я вообще ничего не хотел и не планировал. Просто потерял голову. Вот что ты со мной делаешь, черт возьми!

— Я тоже в твоем обществе словно утрачиваю разум. Но мы друг другу совершенно не подходим. Может быть… нам не видеться, пока ты живешь здесь, в Бланесе? И я верну тебе продукты. На таких условиях я не могу их принять даже от щедрой Фортуны.

— Плевал я на продукты, да и что мне с ними делать? Я хочу тебя.

— Увы, не получишь.

— Я прекрасно это осознаю, заметь, — с горечью произнес Рэндалл. — Но сие почему-то не всегда помогает вовремя остановиться.

— Я уж и не знаю, чему верить, — прошептала Шэрон.

— А ты действительно не хочешь меня больше видеть? — спросил он, гладя ее спутанные пряди.

— Нет, но мне казалось, что так будет проще для тебя…

Без Шэрон пребывание в Бланесе теряло смысл. Поняв это, Рэндалл подумал, что, кажется, влип сильнее, чем полагал.

— Нет. Ты даже не представляешь, как отрадно для меня твое общество.

Взгляд Шэрон смягчился, словно именно этих слов она и ждала.

— Ты первый человек, который заботится обо мне со смерти бабушки, исключая, конечно, сеньору Монсеррат. На самом деле я не хочу, чтобы ты уезжал. Ведь ты не уедешь, правда? — Она обняла его и с мольбой заглянула ему в лицо. — Я хочу, чтобы ты был здесь, когда родится ребенок. Мне так страшно оставаться одной! А потом… потом тебе все равно придется уехать.

Рэндалл подумал, что и так уже, пока находился в Испании, наверняка упустил несколько выгодных контрактов. И еще две-три недели его отсутствия дорого обойдутся фирме. Но его это не очень волновало. Он не мог отказать Шэрон. И что еще удивительнее, не хотел.

— Я останусь с тобой, пока не родится ребенок. А сейчас, я думаю, нам лучше выйти на берег.

Он поднял ее на руки и побрел к берегу. Шэрон обхватила его за шею и успокоенно прижалась к груди.

Все, кого она любила, оставили ее по тем или иным причинам — мама, папа, бабушка… Лесли. Но Рэндалл побудет пока с ней — правда, недолго. Зато ей не придется одной возвращаться с новорожденным в пустой дом…

А потом настанет черед уйти и ему. Что ж, такова ее участь. Как-нибудь она с этим справится. Но сегодня не следует думать о грустном. Еще будет время настроиться на жизнь в одиночестве.

К вечеру следующего дня Рэндалл мог думать только о том, что надо немедленно сказать Шэрон правду. Ничего не попишешь. Она должна узнать, что он дядя Лесли. Но как это сделать, чтобы не выглядеть подлецом, расчетливым и корыстным интриганом?

Оторвавшись от бумаг, он поднялся и заходил взад-вперед по комнате.

Правду никак не удастся смягчить. Придется объяснить, что она была ему совсем чужой и, вполне естественно, что он обеспокоился судьбой племянника. Может быть, Шэрон поймет и простит.

Как же, простит! — хмыкнул Рэндалл. Семья у каждого должна быть на первом месте. Но знай он, каким избалованным маменькиным сынком вырос Лесли, ни за что не стал бы из-за него переживать и лгать Шэрон. Пусть бы отсудила у негодяя все до последнего пенни!

Рэндалл с отвращением посмотрел на груду документов на письменном столе. Вчера собирался поработать как следует. Но когда они с Шэрон вернулись с пляжа, не смог сосредоточиться на нудных бумагах. Как, впрочем, и сегодня.

Часы сочились, как песок сквозь пальцы, а Рэндалл думал о том, что скоро вернется из колледжа Шэрон и придет убираться у него.

Ладно, сказал он себе, мужчина я или нет? Все равно рано или поздно она узнает обо всем, и лучше от меня, чем от кого-либо другого.

Рэндалл остановился у окна и задумался. Может быть, пригласить ее в ресторан? Неприглядная правда не будет выглядеть так ужасно при свечах. Но холодильники у обоих ломятся от еды после вчерашней вылазки в супермаркет, а Шэрон практичная женщина. Она немедленно возразит, что сначала надо съесть то, что купили, а не тратить деньги попусту. Кроме того, лучше все же поговорить в приватной обстановке. Мысль получить пощечину на виду у посетителей ресторана как-то не привлекала.

А что, если купить вина или шампанского и пригласить Шэрон к себе? Под выпивку любой разговор идет проще. Идиот! — немедленно выругал себя Рэндалл. Она беременна, и спиртное ей противопоказано. А молоко вряд ли окажет то же самое воздействие.

Рэндалл посмотрел на часы. До возвращения Шэрон оставалось часа два, если не будет пробок на муниципальных дорогах. Надо что-то срочно придумать. Непонятно, как он умудряется управлять компанией, когда боится сказать правду женщине?

Шэрон очень устала. Дорога из Барселоны давалась ей все тяжелее. Узкие муниципальные дороги были забиты машинами до отказа — в этот час жители приморских городков возвращались домой с работы. Но на душе было легко как никогда. Весь день она словно витала в облаках и с трудом слышала, что говорил лектор. Как можно думать об учебе, когда на уме один только Рэндалл?

Ей безумно хотелось увидеть его, рассказать, как прошел день, приготовить обед, послушать о том, что делал он в ее отсутствие. Шэрон жаждала услышать его голос, ощутить его прикосновения… Само присутствие Рэндалла дарило ей радость и чувство правильности происходящего. Впервые за долгое время она, Шэрон Уэбстер, оказалась кому-то нужна.