— Лучше жить под маской Рины Роуз, чем стать Кариной Гомес.

Она сама не знала, зачем сказала это. Может быть, в отместку за то, как он поступил с ней? Как бы то ни было, едва произнеся резкие слова, Карина тут же пожалела о своей несдержанности.

Удар достиг цели — Мигель помрачнел, кожа на скулах натянулась, а в глазах блеснул недобрый огонек.

— Подумай о нашем ребенке. Одно дело быть законным членом достойной семьи и наследником немалого, уверяю тебя, состояния, и совсем другое — ублюдком, паршивой овцой в семействе Мелроуз.

Она едва не вскрикнула от пронзившей сердце боли. Мужчины всегда бьют сильнее.

— Не смей называть его так!

Взгляд Мигеля смягчился, но лицо не дрогнуло, сохранив холодную решительность.

— Я никогда не употреблю это слово в отношении нашего ребенка, но не могу гарантировать, что он не услышит его от других.

— Знаю. — Карина отвернулась, чтобы смахнуть слезу.

Мигель негромко выругался и прижал ее к себе.

— Не плачь, милая. У меня сердце разрывается, когда я вижу твои слезы. Ну же, перестань.

Она шмыгнула носом.

— Видел бы ты меня в первый месяц после приезда в Портленд. Я ревела днем и ночью. Просто ничего не могла с собой поделать.

Он обнял ее крепче, и Карина вскрикнула. Объятия тут же ослабли.

— Прости, я не хотел сделать тебе больно.

О чем он говорит? О какой боли? Об этой или о той?

Карина подняла голову.

— Расскажи мне о твоей семье. Я же ничего не знаю ни о твоей матери, ни о твоем отце. Как же мне выходить за тебя замуж, если я ни с кем из них не знакома! Ты-то хотя бы поговорил с моей матерью по телефону.

— Я не стану ничего рассказывать, потому что ты скоро увидишь их всех сама. В Аргентине.

— Где?

— В Аргентине. Там, где мы живем.

— А если я захочу жить в Нью-Йорке?

— Так ты хочешь жить в Нью-Йорке? — осторожно спросил он. — Уверена?

В его взгляде было что-то, что заставило Карину отвернуться.

— Вообще-то мне бы не хотелось, чтобы наш ребенок рос в большом городе. Но ведь Аргентина так далеко.

— Мы что-нибудь придумаем. — Мигель наклонился к ее уху. — Хотя лично я за Аргентину, ведь там вырастают такие отличные ребята.

Они рассмеялись.

— Если я выйду за тебя, а ты со мной разведешься, ты не забудешь о моем ребенке?

Этот вопрос мучил Карину давно, потому что выражал страх, живущий в каждой готовящейся стать матерью женщине.

Мигель снова выругался. Вообще он крайне редко позволял себе крепкие выражения, и дело шло к установлению личного рекорда.

— Неужели ты всерьез полагаешь, что я смогу поступить с тобой так? Неужели я похож на чудовище?

Ей нравилась его горячность. Ей хотелось верить ему. И она почти верила. Но…

— Не знаю. Но полагаться в таком важном вопросе только на инстинкты было бы глупо.

— Узы брака нерушимы. Я никогда не разведусь с тобой.

Карина видела, как тяжело далось Мигелю это обещание. Его гордость поставили под сомнение. Нельзя отрицать — это доставило ей мимолетное удовольствие.

— Нашему ребенку, как и всем другим нашим детям, понадобятся оба родителя.

— Ты хочешь еще детей? — удивленно спросила она.

— Да. Только не говори мне, что собираешься остановиться на одном. У нас будет большая семья.

— Согласна. По меньшей мере двое, хотя мне больше нравится цифра четыре.

Мигель сделал вид, что задумался.

— Похоже, мне придется поднапрячься, чтобы прокормить такую ораву.

— Следует ли понимать твои слова так, что мне не придется работать?

— Разумеется. Дело женщины — заниматься домом и детьми. Зарабатывать должен мужчина.

— Спасибо, — с легкой иронией, оставшейся незамеченной Мигелем, поблагодарила Карина.

— Разве это не убедительный аргумент в пользу брака? Подумай, сколько преимуществ ты получаешь, — с непоколебимой самоуверенностью, свойственной лишь тем, кто никогда не сомневался в силе денег, потому что не ведал их недостатка, продолжал Мигель.

— Уверен?

— Абсолютно.

— Почему?

— Потому что в моих силах дать тебе все, что необходимо для счастья.

Все, что необходимо для счастья. Все, кроме любви, грустно подумала Карина. А может быть, счастье бывает и без любви? Разве страсть не способна заменить любовь? Если судить по минувшей ночи, мужчина и женщина могут обойтись без любви. Страсть. Деньги. Уважение. Если бы Мигель не уважал ее, то никогда бы не предложил выйти за него замуж — в этом Карина не сомневалась.

— Жаль, тебя не слышит моя мать. Твои слова пролились бы бальзамом на ее душу.

Он помолчал, потом посмотрел на нее. Посмотрел расчетливо. Как бизнесмен, совершающий крупную сделку.

— Если ты выйдешь за меня, я обеспечу твоим родителям достойную жизнь.

Она понимала его желание заботиться о ней и ребенке, но то, что Мигель брал на себя и заботу о ее семье, говорило о многом.

— Мама будет очень благодарна.

Он кивнул, но не стал задерживаться на этой теме.

— Твоя мать не хочет помпезной свадьбы. Наверное, чтобы избежать ненужных разговоров. И… — Мигель замялся, но все же закончил: — Тебя не смущает, что ты пойдешь под венец беременная?

— Нет. А почему я должна смущаться? — Конечно, было бы лучше, если бы ребенок был зачат в браке, но раз уж случилось по-другому, то вряд ли стоит создавать для себя дополнительные психологические проблемы.

Мигель заметно обрадовался.

— Должен признаться, ты сняла камень с моей души.

Они обсудили детали и согласились в том, что церемония должна пройти по возможности скромно.

— Мне всегда хотелось надеть белое платье с кружевами, длинным шлейфом и вуалью. — Карина погладила себя по животу. — Но, наверное, в моем нынешнем состоянии это было бы глупо и нелепо. Выберу что-нибудь поскромнее.

— Ты ошибаешься. — Мигель поднес к губам ее руку и поочередно поцеловал все пальцы, задержавшись на безымянном. — Белый цвет — знак чистого сердца. Ты вовсе не будешь выглядеть ни глупо, ни нелепо.

— Правда?

Вместо ответа он наклонился, чтобы поцеловать ее, и Карина послушно приоткрыла губы и опустила ресницы. Прикосновение было легким и коротким, как взмах крыла пролетевшей бабочки.

— Ммм.

— Ты хочешь большего?

Карина рассмеялась и лукаво посмотрела на него.

— Так ты не против того, чтобы я была в белом?

— Нет.

— Вот и хорошо.

— Значит, ты согласна?

Кто бы сомневался? Тем не менее, не желая превращать отступление в бегство, Карина пожала плечами.

— Так будет лучше для нашего ребенка.

Мигель сразу же поднялся с дивана и подошел к телефону.

— У меня много дел, — не глядя на Карину, бросил он. — Надо обо всем позаботиться. Я хочу, чтобы мы стали мужем и женой уже на следующей неделе.

— Так быстро? Но… А как же платье? И мы даже не решили, где хотим обвенчаться.

— Здесь это вряд ли возможно. Мы поженимся в Нью-Йорке. Аргентина все же слишком далеко. Я хочу свести к минимуму все риски. Сегодня вечером составим список приглашенных.

— А платье?

— Я куплю тебе платье.

— Но мне хотелось бы выбрать самой… В конце концов, такое Событие случается не каждый день.

Мигель пожал плечами. Он по-прежнему избегал смотреть на нее.

— Как хочешь.

Что с ним такое? — удивилась Карина. Внимательный, заботливый, нежный, он вдруг превратился в ледяной столб.

— Мигель?

— Да?

— Что произошло?

Он сухо, отрывисто рассмеялся.

— Ничего. Я получаю то, что заслужил, и не ожидаю большего.

— Но ты же сам хотел жениться на мне, разве нет?

Боже, неужели она снова совершила какую-то ужасную ошибку? Неужели неверно поняла его слова? Но разве Мигель не доказал, что хочет ее? Минувшая ночь позволяла с уверенностью ответить на этот вопрос. Да, Мигель хотел ее. Или одной ночи оказалось достаточно? Что, если…

— Или твои планы… изменились? — тихо сказала она.

— Я хотел жениться на тебе и женюсь.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: