На ходу разглядывая мадемуазель Жанетт, Альваро в очередной раз успел подивиться ее необыкновенной, ослепительной, но вместе с тем на редкость одухотворенной красоте. На миг сердце его сжалось от чего-то очень похожего на сожаление. Ах, будь она только другой, не такой, какой рисуют ее все слышанные им сплетни, они могли бы чудесно поладить. Но, увы, уповать оставалось разве что на чудо.

Пробормотав какой-то комплимент, Альваро снова пригласил девушку на танец. Она натянуто улыбнулась в ответ и украдкой бросила на свою спутницу-японку взгляд не то мятежный, не то взывающий о помощи, но руку подала. А большего Альваро сейчас и не требовалось.

Стоило Аманде оказаться в крепких объятиях этого красивого, но мрачного испанца, предательское тело вновь принялось за свое. Колени подкашивались, под кожей растекались жаркие ручейки огня, в голове мутилось. Вот ведь нелепость! Она же решила, твердо решила, что Альваро ей совершенно безразличен, даже скорее неприятен, так почему же тело отказывается признавать сей факт?

Девушка напомнила себе о своей главной задаче. Она же обещала миссис Осакиро исправить ошибку, помириться с женихом мадемуазель Жанетт. Нельзя быть эгоисткой, нельзя думать только о себе. В конце концов она после сегодняшнего вечера больше не увидит Альваро — тут сердце ее вдруг налилось свинцовой тяжестью, — но миссис Осакиро, как и самой Жанетт, еще предстоит иметь с ним дело. И нельзя, чтобы они оказались перед пропастью непонимания, порожденной ее опрометчивостью. Пора наводить мосты.

Набрав в грудь побольше воздуха, Аманда подняла взгляд на партнера.

— Мне бы хотелось извиниться. Я вела себя возмутительно. Наговорила вам резкостей. Прошу прощения.

Альваро очень серьезно кивнул.

— Вы крайне великодушны, мадемуазель.

Она еще несколько мгновений смотрела ему в лицо, ожидая продолжения и стараясь абстрагироваться от притягательной силы, заключенной в этих точеных чертах лица, аристократическом изгибе губ, длинных, как у девушки, темных ресницах. Интересно, а каково это лицо в минуту нежности? Как улыбаются эти губы той, которую он хочет очаровать, а вовсе не сразить презрительным равнодушием?

Однако пауза затягивалась. И Аманда не выдержала.

— А вы? — спросила девушка.

Аманда не сомневалась: он прекрасно понимает, что она имеет в виду. Однако Альваро предпочел изобразить святое неведение.

— Что — а я? — Губы его слегка изогнулись в улыбке, но понять ее смысла девушка не могла.

— Вы не хотите извиниться передо мной?

— Непременно. Как только совершу что-нибудь, за что следовало бы извиняться.

В глазах Аманды вспыхнули сердитые искорки. Она уже открыла рот для резкой отповеди, но заставила себя сдержаться. Не стоит поддаваться на подобные провокации! Мысленно досчитав до десяти, она лучезарно улыбнулась.

— Чудесно. Иного я и не требую.

Похоже, он оценил ее самообладание. И решил вознаградить за эту маленькую победу над собой. А быть может, и сам вышел победителем из какой-то внутренней борьбы.

— Ладно, — голос его звучал хмуро, и девушка поняла: большего ей не дождаться, но и это уже кое-что, — давайте признаем, что оба повели себя не лучшим образом. Так что предлагаю забыть обо всем и попробовать заново.

— Согласна, — кивнула Аманда.

— Вот и замечательно. У нас уже появляется возможность обсудить ту не самую ординарную ситуацию, в которой мы оба находимся.

— Ситуацию? А, да. Да-да...

Аманда изо всех сил старалась скрыть владеющую ею растерянность. Конечно, она надеялась, что достаточно знает об этой самой ситуации, чтобы не сесть в калошу, но все же лучше ограничиться общими фразами. Так оно безопаснее. И главное — не делать никаких опрометчивых заявлений от лица мадемуазель Жанетт.

— Ведь я, — продолжил тем временем Альваро, — даже понятия не имею, как вы сами-то ко всему этому относитесь.

Ну вот! Началось! А она так стремилась избежать всяких деталей и уточнений.

— А вы? — спросила она, стараясь потянуть время.

— Со мной все просто. Я в огромном долгу перед вашим отцом, он не раз помогал моей семье в тяжелые для нас времена. И я обещал ему жениться на его любимой дочери.

Аманда вглядывалась в лицо Альваро, силясь найти хоть искру обычных человеческих чувств за всем этим поистине олимпийским спокойствием.

— И все?

— Да. А чего же больше? — Он пожал плечами. — Но, согласитесь, сложившееся положение равно неловко для нас обоих.

Девушка свела брови. Правильно ли она все поняла?

— Иными словами, вам самому не так уж и хочется жениться на дочке месье Лолливаля?

Похоже, ее выбор слов слегка озадачил Альваро, но он кивнул.

— Я обещал ему, что предложу его дочери мое имя и мое положение в обществе. И намерен выполнить обещанное.

Аманда напомнила себе, что говорить надо от первого лица.

— Понятно. Кажется, суть я уловила. Вы женитесь на мне, лишь бы сдержать слово, даже если на самом деле этого делать вам совсем не хочется? Просто в знак благодарности месье Лолливалю?

— Нет, вы все-таки не уловили сути. — Лицо у него приняло чуть ли не оскорбленное выражение. — Поэтому-то нам и следует все хорошенько обсудить.

Аманда поглядела на него с сомнением.

— Да, верно, разговор начистоту тут не помешал бы.

— Отлично. И чем раньше, тем лучше. — Альваро оглянулся на двери, ведущие на террасу. — Почему бы нам не найти местечко потише. Ну, например...

— О нет! — Аманда понимала, к чему все идет. Если она попытается играть в искренность, домысливать за мадемуазель Жанетт чувства француженки к своему жениху, это чревато очередной катастрофой, и уже непоправимой!

Альваро изумленно уставился на нее. Еще бы, только что все шло гладко и вдруг заминка на ровном месте.

— Нет?

— Простите! Но я еще не готова к этому разговору.

Она обещала миссис Осакиро помириться с женихом мадемуазель Лолливаль — и помирилась. Большего от нее и не требовалось. Ее обязанности благополучно завершены, теперь остается только как можно скорее откланяться и сбежать. Сбежать ото всех — и от самой миссис Осакиро, и от этого надменного испанца, и от всей этой путаницы вообще.

Очередной танец как раз подошел к концу. Радуясь освобождению, Аманда поспешно выдернула руку из руки Альваро и мило ему улыбнулась.

— Огромное спасибо за прекрасный вечер, сеньор де Вальеспин. Было просто чудесно. Доброй ночи.

С этими словами она повернулась и поспешила прочь из бального зала, оставляя позади себя крайне озадаченного испанского аристократа, но ничуть не переживая из-за этого.

Несколько минут спустя Аманда уже стояла в дверях особняка и ждала, пока ей подадут машину. В наши дни с бала не сбегают в одной туфельке под бой часов. А уж тем более такая важная особа, как единственная дочь месье Лолливаля. Чтобы сыграть роль до конца, девушка должна была уехать со всей пышностью, требуемой в данном случае. И неважно, что сверкающий «бентли» отвезет ее не в усадьбу, купленную французским миллионером для своей дочери, а в скромную гостиницу, выйти из которой светской львице предстоит уже в новом обличье — незаметной серой пташкой.

В голове еще прокручивались недавние сцены. Хотя Аманда была абсолютно уверена, что никогда больше не увидит Альваро, она знала, что долго еще будет вспоминать нынешний вечер. Не каждый день студентке, подрабатывающей в цветочном магазине, доводится приобщиться к жизни высшего общества.

— Да, было занятно, — пробормотала она себе под нос, вытягивая шею, чтобы понять, не ее ли автомобиль приближается к парадному входу. — Но как же хорошо, что все уже кончилось!

Миссис Осакиро еще не вышла, видимо обмениваясь прощальными любезностями с кем-то из других гостей, но Аманде не терпелось поскорее уехать отсюда. Вдруг сеньор де Вальеспин решит еще раз побеседовать с ней?

Блестящая черным глянцем машина плавно остановилась перед самыми ступенями. Молодой черноволосый шофер вышел и с поклоном распахнул пассажирскую дверцу, стараясь оставаться в тени.