— Знаете, еще немного — и я начну считать, что у меня мания преследования, — раздался задумчивый голос.

Мэтью открыл глаза — рядом стояла Рита, прижимающая к груди книжки.

— Почему?

— Потому что сначала вы прилетели без предупреждения вместе с моей любимой дочерью, потом заняли мой любимый гамак…

— Простите. — Мэтью поспешно выбрался из гамака.

— Ничего. — Она пожала плечами.

— Я вам не нравлюсь. — Он решил наконец произнести это вслух.

— Конечно, не нравитесь, почему должно быть наоборот?

У Риты были красивые губы, и Мэтью было неприятно смотреть, как она сжимает их.

— Я не виноват, — напомнил он на всякий случай. — И я не один прилетел. Почему вы так не смотрите на Джастина, или Дила, или Кена?

— Я тоже. — Вопрос она проигнорировала. — Я тут виновата меньше всех.

— Хотите, я уеду? — спросил Мэтью в лоб. Рита, кажется, растерялась. Нет сомнений, именно этого она и хотела, но вот так запросто выгнать гостя дочери не могла.

— Оставайтесь, — неохотно сказала она. — Элен мне не простит, если я испорчу ей отдых.

— А пока мы все портим отдых вам. Рита вдруг улыбнулась.

— Оставайтесь, я сегодня добрая.

Мэтью криво улыбнулся в ответ. О чем еще говорить, он не знал: с этой женщиной, хотя она ему ближе по возрасту, точек соприкосновения меньше, чем с Элен. Почему так? Вроде бы толкуют все о разнице менталитета поколений, а на деле выходит наоборот. Ладно, пусть философы размышляют над этими проблемами, а он не философ.

Неловко попрощавшись с Ритой, Мэтью ушел в дальний конец сада, уселся там на скамью и задумался. Надо выработать тактику поведения, чтобы сгладить отношения с Ритой. Не годится смотреть друг на друга волками, отдых должен приносить удовольствие. Но быть очаровательным Мэтью никогда не умел, Рите же, наверное, нравятся обаятельные мужчины. Эта женщина знает себе цену и котирует себя достаточно высоко. А он не станет признаваться себе, что Рита Льюис начинает ему нравиться, причем гораздо больше, чем Элен.

Одна из вещей, которых не мог терпеть Мэтью, — это психологический дискомфорт. Возможно, именно из-за его нелюбви к этому жизненному аспекту клуб «Фаллаут» приобрел такую популярность: нежелательные люди отсеивались как бы сами собой, не вписываясь в особую, доверительную и дружескую атмосферу. На работу Мэтью приходил, как на отдых, его встречали улыбками. И дома то же самое: он не терпел скандалов, ссор, сцен. Ему проще было отступить и признать свою неправоту, чем долго и на повышенных тонах доказывать, кто в доме хозяин. К счастью, Линда была женщиной спокойной, лишь изредка ворчала на бойфренда (официально женаты они не были), называла его затворником и трусом — дескать, бежит от откровенных разговоров, от выяснения отношений. Мэтью не понимал, зачем их выяснять. Если вы живете вместе, значит, уже достаточно знаете друг о друге, раз решились на такой шаг. Обо всем можно поговорить спокойно, без крика.

Поэтому сейчас недовольство Риты раздражало его, сидело в душе как маленькая заноза. Надо вытащить ее, но как? Цветы подарить? Но зачем ей цветы, вон полный сад каких-то растений. Более дорогой подарок может быть воспринят в штыки. Да и не всякую женщину можно купить подарком. Что еще придумать? Станцевать перед нею фарандолу? Заставить смеяться? Какой из него шут…

Так ничего и не решив, Мэтью углубился в изучение местной прессы. Французский язык он изучал в колледже и, как оказалось, еще не окончательно его забыл.

Сесиль Бонали была маленькой круглой пожилой женщиной, любопытной, как лисичка. Она отлично говорила по-английски, считая, что иностранцам недоступна вся поэтика французского языка, а потому и силы на них тратить незачем. Готовила она так, что пальчики оближешь, убиралась в доме быстро и хорошо — словом, сплошная находка, а не женщина.

Увидев на пороге кухни Сесиль, Рита улыбнулась ей — и с радостью, и с досадой. С радостью — потому что из корзины, которую принесла француженка, пахло умопомрачительно. С досадой — потому что любопытная тетушка сейчас разнюхает о великом нашествии на виллу и об этом к вечеру будут знать все соседи. Язык у Сесиль был без костей. Не то чтобы Риту сильно волновало мнение тех, кто снимает соседние виллы, однако оставались еще постоянные жители Антиба, работавшие в основном в сфере обслуживания. Рита приезжала в Антиб не первый год и снимала всегда одну и ту же виллу, так что водила знакомство с местными. Французы любят посплетничать, причем и с тобой, и о тебе же.

Ожидания Риты не обманулись.

— Здравствуйте, мадам Льюис! А что это у дверей кроссовки стоят в таком количестве? У вас гости?

— Элен приехала с сокурсниками, — со вздохом объяснила Рита. Все равно никуда не денешься, и так все будут знать. Пришлось рассказывать подробности, тем более что еду нужно было теперь заказывать на всю ораву.

Впрочем, Сесиль не расстроилась, она любила молодежь и обожала готовить.

— Я видела в саду какого-то человека. Он читал газету. Он слишком взрослый. Может, мне показалось или теперь в студенты и такие идут?

— Учиться никогда не поздно. — Объяснить появление Мэтью вместе со студенческой компанией непросто. Рита не желала, чтобы Сесиль подумала, будто Фрост имеет отношение к ней, уважаемой мадам Льюис. Придется слегка покривить душой. А может, и нет. Ведь дочь сама говорила, что, возможно… — Элен с ним встречается. Вроде бы.

— О, у мадемуазель Элен бойфренд! — прямо-таки засветилась Сесиль. Элен она обожала. — И как он, красивый? Я плохо разглядела! Они вместе в институте учатся?

— Вряд ли его можно назвать бойфрендом, он для этого звания действительно взрослый, вы правильно разглядели, — усмехнулась Рита. — Мистеру Фросту тридцать, он владелец интернет-кафе. Интернет — это…

— Да знаю я, внук вечно в этом Интернете сидит, — отмахнулась Сесиль. — И как он, симпатичный? Издалека не видно! — Мадам Бонали никогда не отступала, если требовалось что-либо разузнать.

Рита замялась. Мэтью вовсе не казался ей красивым, но заклеймить кавалера дочери (который непонятно еще, кавалер или нет) — значит создать особенную тему для пересудов. Не приведи бог, Элен что-нибудь услышит. И в это время, как по заказу, Фрост появился на кухне, за ним шла зевающая Элен.

— Ой, мадам Сесиль! — Она мгновенно проснулась и повисла у француженки на шее. — Как я рада вас видеть!

— Ох, моя милая, как выросла ты, как похорошела! — Цепким взглядом Сесиль оглядела не Элен, а Мэтью и одобрительно прищурилась.

Ну вот, всем, кроме меня, этот господин нравится. Может, у меня к старости вкус испортился? Рита критично оглядела Мэтью — нет, не понять, что в нем привлекательного. Кроме фигуры, но тут уже тренажеры виноваты.

Элен сбегала позвать друзей, но молодежь, утомленная вчерашним походом на дискотеку, предпочла здоровый сон.

В результате они решили перекусить вчетвером (Рита никогда не строила из себя чопорную англичанку и могла легко пригласить за стол домработницу), и благодаря Сесиль, вытягивавшей из Мэтью подробности будто клещами, Рита узнала о нем побольше. Только вот зачем ей эти знания, совершенно неясно. Компромат из них не составить, скелетов из шкафов Мэтью не выдал, а подробности его работы в Лондоне не интересовали никого, даже Элен.

После салата с провансальскими травами, горячего хлеба и копченого мяса Элен утащила Мэтью гулять — он еще не видел местных достопримечательностей, — и у Риты сразу стало легче на душе. Жаль, конечно, что отпуск не удастся провести вдвоем с дочерью, не удастся нормально поговорить о том, на что в Лондоне не хватает времени… И эту возможность у Риты украл мистер Фрост, который вроде бы затевает с Элен роман. Немало причин для того, чтобы разозлиться.

Рита пыталась понять, злится ли она на Мэтью или уже нет. Все-таки какой-то осадок оставался. Не любила она неловкости, а нынешняя ситуация как раз такова. И не понять, у Элен и Мэтью платонические отношения или как?.. Вот ушли, держась за руки. Рите не нравилась подобная легкомысленность. Хотя кого волнуют подобные переживания матери в наш просвещенный век…