— Я не знаю, — наконец ответила Ева на его вопрос. — В доме было так тихо. Это показалось мне странным… Вы же обещали разбудить меня! Я думала, что вы на кухне, готовите обед. Но вас там не было, и я…

— Постойте! А который сейчас час? — прервал Феликс ее объяснения.

— Уже девять. — Ева посмотрела на огненный шар солнца, почти скрывшийся за горизонтом. — Я проспала почти пять часов.

— Ох, извините ради Бога! Я иногда забываю о времени. Может пройти целый день, но за работой я даже не замечаю этого. — Феликс виновато улыбнулся. — Вы, наверное, очень проголодались?

— Да, — подтвердила Ева, тихонько высвобождаясь из его рук: сквозь ткань платья она чувствовала тепло тела Феликса, и это действовало на нее слишком сильно. — Но ничего страшного. Я сама приготовлю себе что-нибудь, вы продолжайте заниматься тем, чем занимались. Джеймс предупредил меня, что вы помешаны на своей работе.

— Да нет, я сегодня, пожалуй, больше не буду писать: надо же иногда делать передышку. И к тому же не слишком гостеприимно, если вы будете обедать, а точнее ужинать, — поправился он улыбнувшись — в одиночестве в день вашего приезда.

— Я ничего не имею против, — заверила его Ева. — Ведь теперь я знаю, что, по крайней мере, в доме я не одна…

— Так вы подумали, что со мной что-то случилось? — Феликс удивленно взглянул на женщину. — Именно поэтому вы были так напуганы? Как… — он замешкался, подыскивая нужное слово, — как трогательно с вашей стороны. Когда я выглянул в окно кабинета и увидел, что вы бегаете вокруг дома, мне даже в голову не пришло, что это из-за меня!

— Я звала вас, но вы не отвечали, — попыталась оправдаться Ева. — Могло произойти все, что угодно!

— Например?

— Ну, я не знаю… У меня, наверное, слишком пылкое воображение, и… иногда мне становится так страшно!..

Феликс взглянул на нее обеспокоенно.

— Может быть, это последствия вашего… заболевания?

Ева не ожидала такого вопроса. Довольно бестактно с его стороны напоминать ей об этом!

— Вы имеете в виду мое нервное расстройство? Так и скажите, не стесняйтесь!

— Да, вы правы, я имел в виду именно это, — совершенно бесстрастно заявил Феликс.

— Но я не желаю говорить об этом. Тем более с вами! — раздраженно выпалила Ева.

— Я вообще-то и не предлагал вам ничего подобного. — Феликс медленно произносил каждое слово. — Но, может быть, вам стоит выговориться, открыться кому-то…

— Я же сказала «нет»! — В глазах Евы полыхнули огоньки ярости.

— Вы уверены? — настаивал Феликс с поразительным спокойствием. — А вдруг я смогу вам чем-то помочь?

— Нет!!! — В голосе Евы явственно звучал страх. — Моя личная жизнь, мое прошлое вас не касаются. А сама разберусь со своими проблемами!

— Как угодно. Но иногда лучше высказать все, что накопилось на душе. Поверьте, вам станет легче…

— Да откуда вы знаете, что для меня лучше?! — Теперь голос Евы дрожал от негодования. Она была не готова к откровенному разговору с этим по сути незнакомым ей человеком, и уж тем более не хотела, чтобы он узнал о ее несчастном прошлом. — И забудьте об обеде! Я сделаю себе бутерброды, а вы… вы идите в свой кабинет и работайте!

Ева тут же пожалела о своих словах, увидев, какой эффект они произвели на Феликса. Он изменился в лице и так сильно сжал ее запястье, что ей стало больно.

— Не указывайте, что мне делать в моем собственном доме! — В его голосе чувствовались стальные нотки. — И вообще вам следует кое-что уяснить. Вы здесь — гость, и будьте добры соблюдать элементарные правила приличия. Я не собираюсь выносить ваши дурные манеры, — холодно заявил Феликс и, прежде чем Ева успела открыть рот, добавил: — И Джеймс и персонал больницы, очевидно, безропотно сносили все ваши выходки. Но от меня такого отношения не ждите.

— Я и не жду! — Ева никогда не чувствовала себя такой униженной. — Просто…

— Я не нуждаюсь в ваших оправданиях, — перебил ее Феликс. — Я только хочу, чтобы наши отношения в дальнейшем были… цивилизованными.

— Цивилизованными?!

— Вам не нравится это слово, Ева?

— Мне не нравитесь вы! Какое вы имеете право так разговаривать со мной?! Если бы Джеймс знал, он бы…

— Джеймс сейчас далеко отсюда…

— К сожалению, да. И именно поэтому я не желаю больше оставаться здесь ни минуты! Я поеду домой, и сейчас же!

— Это из-за того, что я осмелился критиковать ваше поведение? — усмехнулся Феликс.

Ева пропустила его замечание мимо ушей. Ее переполняла ненависть к этому человеку. Сейчас она действительно больше всего на свете хотела уехать, чтобы не слышать этого бесстрастного голоса, не видеть этих холодных глаз…

— Я позвоню Джеймсу, он приедет и заберет меня! И отпустите наконец мою руку!

Но пальцы Феликса все так же крепко, словно железными тисками, сжимали запястье Евы, и ей никак не удавалось вырваться. Сознание собственного бессилия раздражало ее больше всего.

— Вы что, не слышали, что я сказала?!

— Слышал, — совершенно невозмутимо ответил Феликс, но даже не подумал отпустить ее.

Напряжение между ними нарастало. Ева чувствовала, что еще немного — и она расплачется. Феликс возвышался над ней — сильный, уверенный, невозмутимый; она казалась себе такой хрупкой по сравнению с ним…

В конце концов Феликс, похоже, тоже заметил эту разницу — во всяком случае, его взгляд смягчился, в нем появилось что-то похожее на сочувствие.

— Вы… вы просто маленькая запутавшаяся девочка!

— Женщины, с которыми вы обычно встречаетесь, совсем другие, да?

Ева сама не знала, зачем сказала это. Просто слова Джеймса не выходили у нее из головы с той самой секунды, когда она впервые увидела Феликса.

— Что значит «женщины, с которыми я обычно встречаюсь»? — недоуменно нахмурился Феликс. — А, это, наверное, Джеймс что-то вам наболтал… Ну, я с ним еще поговорю на эту тему!

В его голосе прозвучала угроза, и Ева испугалась за брата.

— Он только хотел успокоить меня, — попыталась она оправдать Джеймса. — Уверяю вас, он не болтал ничего лишнего!

Феликс казался озадаченным.

— Успокоить вас? Каким образом?

Ева не знала, что ответить.

— Ну, Джеймс описал мне женщин, за которыми вы ухаживаете. Обычно они высокие, красивые блондинки…

— Какая чушь! Зачем он все это выдумал? Можно подумать, что я встречался с сотней…

— Меня не касается, сколько у вас было женщин! Да отпустите же вы мою руку! Я хочу пойти в свою комнату…

— Зачем?

— Как — зачем? Позвонить Джеймсу, чтобы он приехал за мной.

— Но вы же знаете, что он сейчас в Мюнхене. Кстати, если вы так хотите уехать, что вам мешает сделать это самой? Вас никто не держит, здесь не тюрьма.

— У меня нет денег. Разве Джеймс не сказал вам, что мой муж… что я осталась без гроша?

— Джеймс не говорил мне ничего подобного.

— Да? Ну вот теперь вы знаете. Джеймс, разумеется, предлагал мне деньги, но…

— Почему вы не хотели принять его помощь?

— Я не беру милостыню!

— Вот как? В таком случае на что же вы живете?

— Я работала, пока… пока не заболела. Но не думаю, что вам это будет интересно.

— Почему же? Совсем наоборот.

— Ну… одно время я училась в школе актерского мастерства, потом работала в конторе. Вообще-то оказалось, что у меня ни к чему нет больших способностей.

— Мне почему-то кажется, что вы преувеличиваете.

— Я не преувеличиваю. Я говорю как есть, — холодно возразила Ева. — А теперь оставьте меня, я все-таки попробую дозвониться брату.

— Ваше упорство похвально. Но, по-моему, вы поступаете глупо.

— Вы же сами не хотите, чтобы я оставалась здесь! Вы должны быть рады, что я не буду вам больше досаждать своими дурными манерами.

— Не спорю, когда Джеймс попросил меня принять вас, я удивился. Но поскольку я обещал, то сдержу слово, каким бы ни было ваше поведение.

Это заявление ничуть не успокоило Еву. Напротив, ей доставляло странное удовольствие провоцировать Феликса, заставляя его говорить то, чего он не собирался говорить.