Оббитая заледеневшей тюленьей шкурой дверь долго не поддавалась. Наконец Марусе удалось стронуть её с места и приоткрыть настолько, чтобы можно было протиснуться внутрь. В лицо ей дохнуло морозом. Воздух в хижине хранил в себе гибельный для всего живого холод полярной ночи. Узкое окошечко практически не пропускало света, но Маруся с удивлением обнаружила, что хижина освещается призрачным зеленоватым сиянием. Оно исходило от непривычно овального экрана в углу.

Стены хижины изнутри обросли толстой, пушистой шубой инея. Кристаллы льда переливались, словно драгоценные камни и Марусе показалось, что она попала в замок Снежной королевы. Ну, не в сам замок, а в какую-нибудь кладовку или чуланчик.

Металлический голос, захрипевший вдруг из скрытого динамика, заставил Марусю ойкнуть и прижаться спиной к ледяной стене.

— Говорит Фрам, искусственный интеллект терроформирующей станции «Земля-2». В настоящий момент станция повреждена и не может выполнять своих функций. Находиться на ее борту опасно для жизни. Повторяю — опасно для жизни…

— «Земля-2»… — прошептала Маруся. — Фрам… Опасно для жизни…

Зловещая клякса, скрывающая воспоминания о полярной экспедиции, зашевелилась, ее черные щупальца уже не могли удержать добычи.

— Получается, станция погибла, — Маруся сползла вдоль стены вниз, села на корточки. В воздухе искрился иней. — Станция погибла, но кто-то выжил. Мы с папой, например. И другие люди. Иначе кто бы принес сюда этого Фрама?

— Совершенно верно, — зашуршало в динамике. — Представьтесь. Я не могу опознать вас.

— Ой, ты меня слышишь? — Маруся вытаращила глаза от удивления.

— Слышу. Но не вижу — в моем распоряжении нет ни одной видеокамере. Вся информация о катастрофе станции «Земля-2» хранится в моей базе данных. Еще раз предлагаю представиться — возможно, у вас есть право доступа к этим файлам.

— Я — Маруся… Мария Андреевна Гумилева.

— Принято. Идет обработка.

«Он похож на Исинку, — подумала Маруся, — только не такой умный, что ли? Но „принято“ говорит прямо как она».

— Есть результат, — проскрипел голос Фрама. — Мария Андреевна Гумилева опознана как член экипажа станции «Земля-2». Речевые характеристики с учетом возрастных изменений совпадают. Доступ к базам данных разрешен.

— Покажи, пожалуйста, записи, сделанные на борту станции в момент, когда случилось… Ну, это вот все, — попросила Маруся.

— Не понял, — отозвался Фрам. — Повторите запрос.

— Я хочу увидеть записи того, как станция сломалась, — попыталась уконкретить свою просьбу Маруся.

— Не понял, — с тупой настойчивостью повторил Фрам.

— Чего тут непонятного! — в сердцах крикнула Маруся. — Показывай последние минуты на борту и все!

— Принято, — скрежетнул Фрам. — Начинаю разархивацию видеофайлов.

В недрах металлического ящика, над которым возвышался овальный экран, послышалось тихое жужжание, словно там заработал старинный компьютер. Маруся видела их в Политехническом музее — большие ящики с вентиляторами и разными проводками и детальками внутри.

Картинка появилась не сразу. Маруся пришлось довольно долго пялиться на рябь помех. Она замерзла и втянула пальцы в рукава комбинезона. Наконец Фрам сумел распаковать и запустить нужный видеофайл.

Маруся увидела внутренние помещения станции. По коридорам бежали люди, женщины, одетые в уродливую черную форму. В руках они сжимали автоматы с короткими дульцами. У женщин были неприятные лица и очень белая кожа, точно они никогда в жизни не загорали и не пользовались тониками. Потом девочка заметила человеческие тела, лежащие на полу. Запись почему-то оказалась очень плохого качества и Маруся не смогла разглядеть, живы эти люди или нет.

Предводительница одетых в черное женщин, которых она окрестила про себя «вампиршами», рослая мордатая тетка со злыми глазами, держала в руках странное оружие, похожее на бластер из фантастических фильмов. Она первой ворвалась в рубку управления станции — и Маруся увидела молодого отца, сидящего без движения в кресле напротив пульта. А на коленях у него, свернувшись калачиком, лежала спящая девочка лет четырех.

Она. Маруся Гумилева.

Главная «вампирша» что-то отрывисто бросила своим подручным — словно пролаяла собака. Маруся узнала немецкий язык, но слов не разобрала. Одна из женщин, закинув за спину автомат, приняла маленькую Марусю из рук предводительницы и куда-то унесла, а та принялась одевать на находящегося в бессознательном состоянии Андрея Гумилева наручники, ворочая его, словно тряпичную куклу.

Марусе было неприятно смотреть на все это. Самое главное, что она совершенно не понимала, что происходит, точнее, что произошло много лет назад на борту «Земли-2». Кто эти женщины-«вампирши», одетые в черные комбезы, словно они работают уборщиками мусора? Почему люди на борту станции не двигаются? Где охрана?

Она уже собиралась задать все эти вопросы Фраму, но тут события на экране сорвались в галоп — главная «вампирша» подняла Андрея Гумилева на ноги и ударила его открытой ладонью по лицу.

— Эй, ты! — завопила Маруся, забыв обо всем. — Не смей бить папу!

Она беспомощно оглянулась, толком не понимая, чего ищет — то ли что-то тяжелое, чтобы запустить в экран, то ли просто в поисках поддержки. Оглянулась — и замерла от ужаса.

В углу хижины, за ящиком, девочка увидела неподвижно сидящего человека. Женщину. Ту самую, главную «вампиршу».

— Свет! — закричала Маруся, пятясь к двери. — Фрам! Свет!

— Принято, — бесстрастно ответил искусственный интеллект и увеличил яркость экрана.

И тогда Маруся разглядела все — проклятую черную форму, серую кожу, искаженное злобной гримасой лицо. И глаза. Мертвые, мутные, замерзшие глаза, в упор глядящие на нее сквозь слой прозрачного льда.

Не помня себя от страха, девочка рванула дверь, упала и на четвереньках выползла из хижины, которая оказалась ледяной усыпальницей «вампирши». Страшная тетка с бластером, видимо, много лет пролежала в промороженной хижине с ветряком, ставшей ее могилой.

— А папа жив, — прошептала Маруся, тяжело дыша. — И я жива. Вот так вот…

Она отбежала довольно далеко от жуткой хижины. Вернуться туда девочка не согласилась бы даже за миллион рублей. Пусть Фрам стережет эту ледяную мумию до поры, до времени. Потом папина служба безопасности со всем разберется.

Маруся поймала себя на том, что вновь подумала об отце по старому, как раньше. А ведь после всего того, что она узнала, вряд ли получится относиться к нему так, как прежде.

Но в любом случае будет крупный разговор. «Разбор полетов», как любит говорить сам Андрей Гумилев. И папе придется рассказать Марусе все.

Десантные ботинки Маруси оставляли в подтаявшем снегу глубокие, четкие следы. Она уже час шла по этой ледяной пустыни, а далекие горы, казалось, не приблизились ни на метр. Хорошо еще, что, судя по всему, здесь был полярный день и солнце даже не собиралось опускаться к горизонту. Почему-то Маруся очень боялась остаться одна в темноте.

— Я дойду, — твердила она сама себе. — Я обязательно дойду…

Ей очень хотелось есть. И пить. В Зале Ста Тысяч предметов она съела всего лишь кусочек мяса и пригубила материализованный мамой щербет. Кисло-сладкий вкус напитка до сих пор ощущался во рту и от этого пить хотелось еще сильнее.

Подхватив на ходу горсть мокрого, рассыпающегося на ледяные зерна снега, Маруся сунула его в рот, пожевала и поняла — так не напьешься. «Может, забраться на торос и осмотреться? — подумала она. — Вдруг я замечу какое-нибудь озерко или лужицу растаявшей воды?»

Эта мысль показалась Марусе заманчивой и девочка устремилась к ближайшим глыбам льда, вздыбленного над снежной равниной. С трудом вскарабкавшись по скользкой наклонной стене наверх, она огляделась — и замерла, с трудом сдержав крик ужаса.

В паре десятков шагов от тороса, на снегу, сидел огромный косматый зверь с желтоватой шерстю и черным носом.