— Надо языка взять. Вот он и расскажет.

— Я тоже думаю об этом. Очень надо взять. А пока оборона… Птица! Эй!

По коридору послышался топот и возник Скворцов, на сей раз не в своем ОЗК, а в повседневном облачении бункера. Камуфляж. Портупея с флягой. Гвардейский значок и висящий на груди погон лейтенанта.

— Товарищ гвардии майор! Два БТРа готовы. Люди тоже.

— Отлично. Садись и дуй на всех парах в Калининград. В пятый форт. Сообщи им, что тут происходит. Желательно чтобы он своих бойцов в твои коробочки погрузил и сюда, на подмогу. Неизвестно сколько нам гостей ждать. Но знать они там должны по-любому, что враг пришел на нашу землю. Понял?

Скворцов сделал удивленное лицо.

— Павел Васильевич. Я думал что нам…

— Оборона и без тебя выстоит, герой. Твоя задача не менее важна. Выполнять приказ!

— Есть!

— Стой!

— Да!

— Рации рабочие на коробочках?

— Были да, но не пользовались…

— Короче так. Убедись что рабочие. Если что возьми другую. Дробот сейчас внешнюю антенну подключит. По карте ориентируешься хорошо. Так что имей ввиду. От Кумачово или от заброшенного аэродрома Дунаевка должна ловить. Позывные помнишь?

— Конечно.

— Ну, все. С богом. И давай все делай быстро!

Скворцов бросился к выходу.

— Так, Эдик. На тебе внутренняя безопасность.

— Ты меня совсем в старики записал? — покачал головой Шестаков.

— Дружище, давай не сейчас, а? Времени мало, — досадливо поморщился Стечкин.

— Ну ладно. Говори.

— Короче так. Как только мы выйдем, закрыть все наглухо. Причем внутренние гермодвери по всему бункеру тоже задраить. Но каждый на своих местах должен быть. Дальше. Мы будем там минимум четыре часа. Даже если никто не придет. Если будет все спокойно, я начну отпускать по одному отделению в час, и они будут возвращаться. Возьми листок. — Стечкин протянул бумагу. — Тут последовательность цифр. У любого кто придет с поверхности, запросить эту последовательность. Если не назовут, шли к чертовой матери. Или пристрели. Если начнется бой, и кто-то вернется раньше чем через четыре часа, то это только раненые. Вторая строчка цифр, это медслужба. Их пароль. Понял? И еще, мы выключим ветряки. Так что без электричества будете. Только аккумуляторы у Дробота для рации. Мачты они все равно заметят. Но коль они, лопасти, не крутятся, то не привлекут, возможно, внимание стрелков. Иначе побьют ветряки.

— Что-то ты краски сгущаешь, — Нахмурился Шестаков, разглядывая строчки цифр на листке.

— Лучше подготовиться, ждать и не дождаться. Чем не подготовиться, взять и облажаться.

Стечкин вышел в слабо освещенный коридор с невысоким потолком и двинулся в сторону выхода. У дегазационной уже стояло тридцать человек, облаченных в ОЗК и с оружием в руках. Капитан Колесников еще не натянул маску и капюшон и все еще держал в руках «Штурмгевер». Это был статный воин с русыми волосам, голубыми глазами и шрамом от ожога на правой щеке.

— Ты с ним, что ли воевать собрался? — Усмехнулся Стечкин.

— Калашников лучше. А куда трофей этот девать?

— Отдай пока Менделееву. Так. Бойцы, вы все поняли?

— Так точно! — хором гулко отозвались маски противогазов.

— Комоды, руководите отделениями и занимайте оборону. Марш!

Строй повернулся направо и цепочкой кинулся к выходу. К командиру подошел химик и протянул свернутый ОЗК майора. Стечкин торопливо принялся одевать защиту. Откинув в сторону противогаз, он произнес:

— Дай мне респиратор.

— Респиратор? — удивился Менделеев. — Да но…

— Не тяни время! Дай респиратор говорю! В противогазе из СВД стрелять неудобно!

— А если туман?! Глаза ведь выест!

— Туман в Балтийск утянуло. Да что встал-то?! Бегом за респиратором!

Сухой валежник и мертвый кустарник трещал под широкими колесами двух бронетранспортеров. Тратить время на поиски оптимального пути сейчас было неуместно и, бронемашины рвались напролом, наполняя мрачный лес, застланный мертвыми зарослями прошлого и странными растениями настоящего, рокотом двигателей и хрустом веток и кустов. Скворцов торчал из командирского люка, придерживая одной рукой у горла ларингофон, а другой держался за сам люк, стараясь избежать ушибов от движения таким темпом и по такой местности. Велико было искушение сорвать ко всем чертям маску. Пот заливал стекла, и он постоянно тряс головой.

— Левее. Еще. Так. — Произнес он, прижимая к шее ларингофон.

— Понял, — ответил механик-водитель.

Броневик нырнул в какую-то топь, и мощный фонтан вырвался из-под бронированного корпуса. Капли грязной воды разметались колесами. Второй БТР обогнал его. Водитель стал выводить машину из топи. Сначала это удавалось, но потом сзади показалось облако пара и машина, не смотря на то, что ревела все громче, двигалась при этом все медленнее.

— Что такое, Дима! — Закричал лейтенант.

— Завязли, командир!

— Как это завязли?! Это же вездеход!

— И что? Не вертолет ведь! Сели мы на брюхо!

— Сдай назад!

— Сейчас попробую!

Скворцов наклонился и взглянул на колеса. Двигатель ревел. Из-под утонувшего в грязной жиже корпуса вырывался пар. Колеса крутились как бешенные, рассеивая грязь и воду. Но машина не двигалась.

— Черт! Дима! Не мучь двигатель! Разматывай лебедку!

Тем временем второй бронетранспортер развернулся и подкатил к ним.

— Командир! — Крикнул сержант Михеев, высунувшийся из командирского люка второй машины. — Мы сейчас вас вытянем!

— Времени нет! Мы на брюхе! А ты еще на ходу! У меня на этот счет четкие инструкции! Вали в пятый форт и быстрее! Мы нагоним! Только поменьше следов оставляй! А то эти и туда доберутся быстро!

— Я понял! Ни пуха!

— К черту!

Второй БТР сдал назад. Развернулся и помчался по заданному маршруту.

Тем временем водитель открыл крышку в носовой броне БТРа и Скворцов потянул лебедку.

— Нейтральное положение поставь! Не тянется! — крикнул Лейтенант.

— Сейчас! Готово!

Трос стал разматываться. Скворцов тянул, навалившись всем телом и, продолжал проклинать свою маску, затопленную потом. До ближайшего дерева, казавшегося достаточно крепким чтобы обхватить его тросом лебедки и способного выдержать почти четырнадцатитонную машину, было еще метров десять. Но эти чертовы десять метров надо было пройти, растягивая непослушный трос. Справа в кустах показалось какое-то шевеление. Лейтенант снова тряхнул головой. Сквозь влажные стекла ему показалось, что там скрытно приближаются несколько людей. И у одного из них в руках…

— Твою мать! — Скворцов швырнул трос и бросился обратно к бронетранспортеру. — Дима! Автомат! Возьми автомат!

— Что? — Водитель высунулся из своего люка и оттянул рукой резину противогаза возле уха, чтобы лучше слышать.

— Стреляй! У них фауст…

В кустах раздался хлопок, и огромное облако дыма заволокло то место, где скрывались неизвестные. Тут же яркая вспышка озарила броневик, и раздался взрыв, безжалостно швырнувший лейтенанта в грязь. Он взвыл от боли и страшного жжения в правой ноге. Рука в трехпалой резиновой перчатке тщетно пыталась нащупать ногу. Ее не было. Скворцов, наконец, сорвал с себя противогаз и сделал глубокий вдох сырого, прелого воздуха с кисловатым запахом.

— Господи, — выдохнул он, видя, что его нога лежит рядом с передним колесом броневика. Боковой десантный люк разворочен. А его нижнюю секцию вообще оторвало и, похоже, ее осколком и срезало конечность. — Не может быть… — Он сбросил с ладоней перчатки и, крича от боли, перевернувшись на живот, принялся ползти к своей ноге.

В кустах послышались трещащие ломаемыми ветками шаги.

Раздались искаженные масками голоса. Это было что угодно, не родная для слуха лейтенанта речь.

Скворцов запустил руки под себя, в сумку с фильтром противогаза. Там были две гранаты.

Что с Димой? Где он?

Тем временем к нему приблизились трое на полусогнутых ногах. Одеты они были, как и тот, которого подстрелил у моря Стечкин. У двоих МП-44, у одного пулемет МГ-42 с барабаном типа «кулич».