- Господи! Что это,… чем пахнет?

-Это болото, так пахнет всегда.  Раньше  было озеро. А потом берега заросли  камышом. Рыба пропала, остались одни лягушки.

-Почему Вы мне  не сказали о болоте…. Мы можем пойти скорей?-  Проговорила она с нотками беспокойства и тревоги  в голосе.

-Конечно… давай,  а что случилось? - Недоумевал я.

-Давайте быстрей, еще быстрей… прошу вас…

- Да-да! – бормотал я, теряясь в догадках, и скоро мы почти бежали, взявшись за руки. Гулкие доски деревянного моста громко разносили топот  наших ног. Хмель сразу выветрился из моей головы.

 - Умоляю быстрей!- просила она со сбивчивым дыханием. – Дорога пошла вверх, и девушка стала слабеть. Мы уже не могли бежать.  Перешли на быстрый шаг.

-Быстрей, быстрей,- шептала она,  но ноги ее не слушались, появились какие-то хрипы в голосе.

-Что с тобой?  Тебе, правда, плохо?

-Быстрей,-  шептала она как заведенная, а вскоре остановилась и села на землю. У меня с собой были спички. Я  зажег сразу несколько штук.  Осветил ее лицо и невольно отшатнулся. Все оно было распухшим., надбровные дуги стали водянистыми, глаза заплыли, и под ними образовались мешки.

- Что с тобой? Скажи, что с тобой, тряс я ее за плечи…  - Разобрать, что она отвечает мне, не удалось.

     Как тащил я ее, и сколько это продолжалось, трудно сказать. Иногда она мне помогала, шла ногами, но большую часть пути я тащил ее волоком и на спине. Это был очень тяжелый  марафон в моей жизни, но я старался, падал, спотыкался и поднимался вновь.  Проклятая гора съедала мои силы, и казалось, я не выдержу…. С огромным трудом  мне удалось добраться до шоссе, где начиналась улица Объединения.  У дороги  я свалился как подрубленный,  пот лился с меня  ручьем, и  мы лежали грязные, беспомощные.

    Вдали неожиданно показались огни. Это был лучик надежды.  Мы лежали на асфальте.  «Москвич»  быстро приближался.  Увидев нас,  замедлил ход. Я призывно замахал рукой. Но водитель не остановился,  он,  ловко сделав зигзаг, объехал нас,  и, нажав на газ, скрылся.  Когда он уехал, мне показалось, наступила  жуткая страшная  тишина. Я испугался,  нагнулся к ней, но девушка дышала. Я опять взвалил ее на себя, и, покачиваясь, побрел к брусчатым двухэтажным домам, благо до них оставалось идти не так много. С трудом добрался до первого окна, опустил свою тяжелую ношу на землю и в изнеможении постучал, потом постучал в другое окно, потом в третье, четвертое. Не знаю, сколько прошло времени, пока открылась одна из форточек, и грубый мужской голос проворчал  что-то нелицеприятное в мой адрес.

-Помогите. Она умирает…, - попросил я и не узнал собственного голоса, такой он был противный и  жалобный.

Спустя какое-то время, вышли две женщины в ночных рубашках и легких накидках на плечах. У одной я заметил в руках деревянную длинную скалку, которой обычно катают пельмени в больших семьях. Они подошли, и некоторое время стояли, молча глядя на лежащую девушку.

-Она жива?- Спросила одна.

-Что с ней? – Спросила другая.

- Я не знаю,- с трудом выдавил  я в ответ.

-Как это ты не знаешь, - спросила первая и нагнулась к ней ближе, стараясь послушать ухом. Вторая со скалкой стала заходить мне за спину. Деревянную колотушку она положила себе на плечо.

-Вызовите скорую! - попросил я, стараясь держаться уверенней.

-Вызовем, вызовем,- проговорила с нотками угрозы, та, что стояла у меня за спиной,- ну что живая? - Обратилась она к нагнувшейся женщине.

-Да! Надо идти к Митрофанычу, у него телефон.

- Ну, иди, буди, …..я за этим пригляжу.

Спустя минут пять, во дворе собрались человек 6-7  полусонных наспех одетых людей. Все спрашивали «Что с ней!?» и не  получив ответа ждали когда приедет «скорая». Минут через 20 приехал УАЗик, «Санитарка» с красным крестом на крыше. Девушку переложили на носилки и затолкнули в машину через открытые задние двери.

Женщина, в белом халате, стала задавать мне вопросы, … но, ни что случилось, ни имени  девушки, ни фамилии  ее, я не мог ей сказать. Сказал только свою.  Люди, собравшиеся в этот неурочный час, начали возмущаться и обступили нас со всех сторон.

-От него разит!

-Что он с ней сделал!

-Эта молодежь, без тормозов! .....-   Раздавались   угрожающие крики со всех сторон.

 Обстановка накалялась. Женщина-врач, сказала коротко: «Разберемся!» и  предложила  поехать  с ними. Мне ничего не оставалось, как согласиться.  Меня посадили  вместе с водителем на переднем сиденье, а врач что-то хлопотала в салоне.  Я  не оборачивался. Я боялся обернуться, смотрел неотрывно на дорогу убегающую под колеса, в голове у меня роились разные мысли. Все случившееся казалось кошмарным сном.   Мы проехали по лесной дороге, свернули на «Александра Невского» и приехали в ведомственную 25  медсанчасть от завода «Химаппарат».  В больнице меня оставили одного  в приемном покое и скоро забыли.  Или от холода, или от переживаний этой ночи,  меня начал бить озноб. Зуб на зуб не попадал.  Я обнимал себя за плечи, нервно ходил из угла в угол и даже приседал, что бы согреться.   Наконец я узнал, что у девушки кризис миновал,  и что это было последствие аллергической реакции организма на пыльцу, запахи  от болотных растений,  и она  могла задохнуться. Еще врач назвала ее по имени – Маша. А меня потрепала по голове и шутливо назвала спасителем.

Неужели кончилась эта нескончаемая и тревожная ночь. Стало легче на душе. Автобусы еще не ходили, и я отправился домой пешком через  сосновый бор   по беговым  дорожкам спорткомплекса «Север». Обратный путь занял  чуть больше часа. Когда я подошел к дому,  первые лучи солнца осветили трубу асфальтного завода, но на земле еще лежал легкий сумрак ночи.

Стучаться долго не пришлось. Света открыла и подбоченясь встала в проеме двери. Она ждала, что я скажу. А я не желал ничего объяснять, и просто не было сил. Мне тупо хотелось как можно скорей добраться до подушки, только до подушки,  и я это сделал.

- Все понятно!- бросила она фразу которая не предвещала ничего хорошего,  и засобиралась.

-Ничего тебе не понятно,……. она в больнице, у ней аллергия…

-Это не умно……… вы долго думали……..

Я так и знал, что из этого разговора ничего путного получиться не могло. Я оставил свою девушку, пошел провожать другую, меня не было всю ночь, …что тут добавить. Чем больше будет оправданий, тем меньше веры. Надо хорошо выспаться, тогда может быть найдутся нужные слова. Я лег в  постель, она была теплая согретая и пахла  польской «шанелью №5».

Дверь громко хлопнула, и не было сил закрыться и голова моя начала проваливаться в небытие. Я засыпал с улыбкой,  и вспомнал   грустные глаза Маши, хрупкую угловатость девушки,  белое платье и  маленькую  прекрасную грудь. Ее тихое: «Простите», «Простите».  Почему я не обернулся там, на верху, и не сжал ее ладони в своих руках………. А ведь  я мог это сделать ……….  Я точно мог это сделать, я чувствовал это. ….. И мы постояли бы  у школы….  и не пошли бы в это проклятое болото.  Я даже не  стал бы ее целовать, только бы  она  доверчиво прижалась ко мне. А она бы прижалась ко мне, и я бы чувствовал ее маленькие теплые комочки у себя под сердцем.  Так можно простоять всю ночь.  Может когда-нибудь я увижу  их без одежды наяву, стоя на коленях или в постели…  Как хорошо представить  порой девушку без одежды, и тем более девушку которую ты наверное  немножечко спас и почувствовать себя слегка героем и рыцарем… Мягкое одеяло сна забирало меня, тепло укутывало со всех сторон…. Как хорошо, что все кончилось. Вот я уже засыпаю.  Вот уже почти окончательно сплю и мне очень хорошо. И  мир такой голубой и розовый и люди вокруг прекрасные и добрые.