- Ерунда, - отмахивается Ник. - Слишком много нестыковок получается.

- Эх ты, Очки! - искренне расстраивается Хал. - Я думал, блин, ты чё-то умное задвинешь… А ты пургу несешь конкретную. Баклан ты, блин, тупорылый.

- Слышь, улым. - Юсупов снимает очки, складывает их и убирает в нагрудный карман. - Ты кончай борзеть. Я эта… хоть и интеллигент, но казанский! Я вырос на Хади Такташе. Если что, я и въе…

- Брэк! - вмешивается Ник, ухватив Хала и Юсупова за плечи. - Кончайте, мужики. Тоже мне, горячие казанские парни! Нам только мордобоя тут не хватало. И главное - из-за чего? Кстати, Вилен, ты еще про космическую катастрофу говорил и научный эксперимент.

- Ничего я не говорил, - раздраженно стряхивает руку Ника со своего плеча Юсупов. - Это все бред взбудораженной совести…

- Совесть-то тут при чем? - удивляется Эн.

- Натали, не обращай внимания. Я просто процитировал одну хорошую книжку. Там эта… описано нечто вроде того, что случилось с нами. Эксперимент есть Эксперимент[28].

- Значит, блин, наука все же виновата, - бурчит Хал.

- Наука виновата в том, что ты на свет родился! - не выдерживает Юсупов. - Если бы не достижения современной медицины, тебя и на свете бы не было. В средние века детская смертность такая была, что эта… только десять младенцев из сотни выживали, понял?

- А я никого не просил, блин! - заявляет Хал, вставая. - Может, и хорошо было бы… Короче, я спать.

Он уходит и даже со спины видно, что парень продолжает злиться. Ник провожает худощавую фигуру Хала взглядом, подбрасывает дров в притухший костер и спрашивает у мрачного Юсупова:

- Что это вы с ним как кошка с собакой?

- Это вечное противостояние, - инженер по привычке изображает в воздухе какой-то энергичный жест. - Гопота против тех, кто использует голову не только для того, чтобы эта… в нее есть. У нас в Казани штук двадцать вузов, студентов много. И таких вот, как он, эта… тоже дополна. Ох, я в молодости натерпелся от них… Дебилы!

- В молодости? - деланно удивляет Эн, явно собираясь поменять тему. - А сейчас вы что, старый?

- Мне тридцать четыре года, Натали, - грустно улыбается Юсупов.

- А выглядите вы так молодо… Никогда бы не сказала, что вам столько! - теперь удивление девушки уже не притворное.

- Вернемся к нашим баранам. - Ник начинает скучать от этого «бабского» разговора. - Итак, где-то кто-то проводит какой-то глобальный эксперимент, в результате которого все люди на планете засыпают. Впадают в своеобразный анабиоз, так? Спрашивается - кто, где, как и зачем все это сделал?

- Я эта… не знаю, - разводит руками Юсупов. - Но если у Теслы в начале двадцатого века, при тогдашнем уровне развития науки, получалось ставить всю планету на уши, то почему бы сейчас не сделать что-то подобное?

- Тесла - это который с электричеством, с магнитными полями что-то мутил? - уточняет Ник.

- Он занимался разными вещами, - уклончиво отвечает Юсупов. - В частности, попытками передачи энергии на расстояния без проводов, перемещениями во времени - и так далее. Пойду-ка я тоже спать, ребята. Эта… устал я. Спокойной ночи.

Пожелав инженеру в ответ сладких снов, Ник и Эн еще долго сидят у костра. Взбудораженный разговором, припомнив все, что он знает о Николе Тесле, Ник разворачивает перед Эн одну гипотезу за другой.

Он очень увлечен и совершенно не замечает, что девушке невыносимо скучно слушать эти околонаучные бредни и что она явно хотела бы поговорить с ним о совсем других вещах…

В боксе не продохнуть - тяжелый, сладковатый солярный выхлоп заполняет его полностью, от пола до потолка.

- Мы тут как в коптильне, - шутит Ник, но, когда Юсупов теряет сознание, шутки кончаются.

- Надо эта… во двор выбираться. Угорим насмерть, - придя в себя, не то просит, не то приказывает инженер.

- Ворота как будем открывать? - Ник подходит и пинает тяжелым ботинком створку. - Вросло. Выкапывать, что ли?

- Да эта… вышибем, и всё. - Юсупов поднимается с пола, покачиваясь, подходит к воротам. - Вы только подальше отойдите.

Вскоре бокс оглашает утробный рык заведенного двигателя. Из открытой дверцы валит синеватый дым выхлопа. Лязгают гусеницы. Слышатся глухие удары.

- Он там опять не отрубится? - интересуется Хал.

Грохочет, гремит, земля под ногами у Ника и остальных вздрагивает, и вдруг большие деревянные ворота, обитые жестью, складываются посредине, как крыша карточного домика, сами собой вываливаются на площадку перед боксом и разъезжаются в разные стороны. Тягач, победно рыча и громыхая гусеницами, проползает по ним и останавливается, окутавшись облаком пыли.

Камил, яростно лая, скачет в стороне. Эн заслоняется рукой, Хал испугано приседает. Никто не ожидал от неказистого тягача такой прыти.

- Смотри-ка, получилось, - хмыкает Ник.

Откинув верхний люк, из «маталыги» выбирается страшно довольный Юсупов.

Усевшись на броню и обняв башенку с зачехленным пулеметом, он гордо заявляет:

- Ну эта… вот так вот!

Глава пятая

Эн

Солидол - это такая гадость! Бр-р-р… Как повидло, только есть нельзя. Камил вон, дурачок, попробовал - бегал потом и смешно, по-собачьи, плевался.

У меня все руки в солидоле. И вся одежда. Это потому, что я целый день мазала тягач. Всякие железки и колеса. Шприцом таким большим металлическим закачивала солидол в специальные дырочки. Вилен сказал, что это специальные пресс-масленки. Хорошо хоть Ник с Халом нашли комнату с военной формой, каптерка называется. Конечно, моего размера не оказалось, но все равно: поменять одежду на чистую - это здорово.

Ребята, похоже, собираются воевать по-настоящему. При этом они ругаются, спорят. Хал и Вилен готовы друг другу в горло вцепиться. А я вот не понимаю - ну какая война? Для войны солдаты нужны, которые всё умеют. А Хал вон автомат взял и не знает, как его зарядить. Ник, конечно, в армии служил, но ведь война - это людей убивать надо. А я даже представить не могу, чтобы Ник в человека выстрелил. Он же тихий, спокойный, нерешительный. Рохля. И Юсупов тоже такой же, как мне кажется. Умный он, конечно, и знает много. Но какой из него боец? Смех один. И слезы.

Они, мужики, хорохорятся - вот мы, мол, партизанский отряд, боевая единица, Аслану надаем и вообще всё круто будет. А я почему-то всегда ополчение хоббитов вспоминаю. Вояки такие же. Хотя хоббитам-то удалось с врагами справиться, но это только потому, что у них вожди были настоящие. А мы… В общем, бежать нам надо из города.

Бежать…

Третий день в Танковом училище начинается с уже привычной процедуры всеобщего благодарения Камила за своевременное снабжение продовольствием. На этот раз пес притаскивает сурка, здорового и очень жирного. Хал быстро раскладывает перед казармой костер, ловко разделывает тушку зверька, нарезает мясо тонкими пластинками, кидает его на решетку и жарит над углями. Получается вкусно, гораздо вкуснее зайчатины. Камил, получивший в полное и безраздельное владение всю требуху и голову сурка, радостно их съедает и теперь лежит рядом с Эн, сыто облизываясь.

- Не понимаю я его, блин, - доедая сурчатину, говорит Хал. - Бегал, ловил. Мог в однёху всё захавать. Нет, блин, нам принес, самому только кишки достались - и доволен до жопы!

- Психология, - улыбается уголками рта Ник и встает. Завтракают они во дворе, обустроив здесь что-то вроде столовой - стол, табуретки, сложенный из кирпичей мангал с решеткой, когда-то служившей для чистки обуви. - Ладно, хватит загорать. Солнце уже высоко. Эн, поможешь Вилену, а мы пойдем этот долбанный склад НЗ искать.

- Гранаты с собой возьмите, - советует инженер, поднимаясь и по привычке вытирая о новую форму жирные пальцы. - Двери эта… взорвете, если что.

- Эргедешкой? - прищуривается Ник. - Не выйдет. Это же так, хлопушка.

Он сует руку в карман камуфлированных штанов, вытаскивает гранату и подбрасывает на ладони.

- Хочешь - покажу? Пыли много будет, а толку…

Камил вдруг начинает ворчать, тревожно задрав голову.