- Если бы у тебя было много хорошего оружия, что бы ты сделал? - спросил я.

      - Я бы выполнил волю Тенки, божественного Отца, - ответил Гаренджен, сверкнув глазами. - Сделал бы так, чтобы восход и закат одинаково боялись меня.

      - Разве такое возможно?

      - Много, много лет назад, - начал кочевник, не глядя на меня, - мы были могущественным народом. Наши всадники держали в страхе все соседние племена, платившие нам дань золотом, скотом и рабами. Сегодня от нашего величия остались лишь воспоминания древних стариков и песни, которые поют у костров мои воины. Я хочу вернуть времена нашей славы. Так хочет Тенки и его небесные дети.

      - Война всегда приносит горе, - сказал сэр Роберт. - Твои нукары храбры и искусны в бою, но их слишком мало. Сегодня судьбы народов решают большие армии. Даже самое лучшее оружие в руках твоих воинов не принесет тебе победы.

      - Кто говорит об одном глане? Когда-то мы были единым народом, гордо именовавшим себя Койсу - совершенные. Мы не боялись никого, а соседи наши стонали в страхе, лишь увидев следы наших коней. Даже во времена нашествия каракутонов мы смогли защитить наши земли. Сегодня я вижу, как чужаки захватывают наши земли. Они учат наших детей новой вере и строят могучие крепости на древних кочевых путях. Хорошо ли это? Я говорю - нет!

       Гаренджен добавил несколько фраз на своем языке, и собрание одобрительно загудело.

      - Ты о терванийцах говоришь? - спросил сэр Роберт.

      - Они пришли на эту землю незваными. Они хитры и коварны. Они предпочитают не меч, а слово.

      - Одна терванийская крепость так тебя страшит, о, вождь?

      - Одна крыса приведет за собой остальных. Вскоре после того, как терванийцы построили Баз-Харум, многие вожди поспешили увести свои гланы на север.

      - С чего бы? - вдруг спросил молчавший до сих пор Лукас Суббота.

      - Чтобы сохранить чистоту крови, веру в наших богов и не уподобиться предателям, осквернившим само имя Койсу.

      - Понятно, вождь. Тебе не нравится, что часть западных гланов после войны за Роздоль ушла в имперские земли, осела там и приняла нашу веру?

      - А ты бы радовался тому, что твой народ разделился, и часть его приняла Тенки, как единственного хозяина жизни?

      - Нет, - честно сказал рыцарь. - Однако тем самым они спасли свои детей и обрели мир и безопасность. А твоя мечта объединить в один народ все гланы, кочующие по Дальним степям, представляется мне благородной, но несбыточной.

      - Нет ничего несбыточного, если Тенки ведет тебя.

      - Путь к войне - не самый лучший.

      - Этот мир изменить нельзя, - ответил Гаренджен. - Его законы просты. Есть те, кто едят, и те, кого едят. Есть тот, кто проливает кровь и тот, чью кровь проливают. Небо не может стать землей, а земля небом. Хочешь выжить - убивай, иначе умрешь. Тот, кто не хочет быть волком, станет добычей волка.

       Между тем начали подавать горячее. Женщины с замотанными лицами втащили в шатер несколько больших чугунных котлов с просяной кашей и огромными кусками баранины. Перед пирующими появились широкие блюда с жареным на вертелах мясом, лепешками и просяной лапшой, плавающей в растопленном бараньем жире и молоке. Наши прислужницы начали разливать вино и хмельную брагу из молока.

      - То есть, - продолжал сэр Роберт, которому определенно были интересны откровения нашего хозяина, - ты собираешься воевать и с нами, и с терванийцами?

      - Это неизбежно, как приход лета или старости, - с подкупающей откровенностью ответил Гаренджен. - Я же сказал тебе, нукар Роберт, что между волком и бараном не может быть мира.

      - И с кого ты собираешься начать?

      - Тенки скажет мне, с кого начать.

      - Желаю тебе долгих лет жизни и победы над врагами, - сказал сэр Роберт, поднимая чашу.

      - Почему твои повелители не воюют с Тервани? - спросил вождь, который решил отбросить дипломатические иносказания и околичности.

      - Думаю, тебе стоило бы спросить моих повелителей. Я слишком незначительный человек в моей стране и не могу дать тебе ответа.

      - Хеш! Но рано или поздно большая война неизбежна.

      - Ты предостерегаешь или прорицаешь, вождь?

      - Двенадцатый век Тенки на исходе, - загадочно сказал Гаренджен. - Скоро наступит время изменения, на которое падает тень Черного. Степи напоятся кровью и огласятся криком умирающих. Уже сейчас зло, которое несут чужаки на нашу землю, приносит свои плоды.

      - Какое зло?

      - Чужаки хотят лишить нас веры в богов, в которых верили отцы. И боги наказывают нас за это. Древний ужас возвращается. Мои воины видели в степи черные тени и слышали вопли каракутонов.

      - Кого слышали? - не понял я.

      - Живых мертвецов, - пояснил Суббота. - Вампиров.

      - Звучит страшновато, - согласился сэр Роберт.

      - Мы готовы к войне. Хочу спросить тебя, нукар со знаком солнца на одежде - готов ли ты к ней?

      - Терванийцы нам не враги, если ты об этом. Тервания от нас далеко, и у алифов Бар-Ясина свои заботы. А с нежитью мы сражались, и будем сражаться всегда.

      - Истинный воин видит врагов повсюду, особенно если они стоят по обе руки от него. Незавидна участь муки, размалываемой между жерновами, - сказал Гаренджен.

      - Ты можешь заключить союз с нами.

      - Койсу никогда не будет собакой, бегущей за хозяином, - с презрением сказал кочевник. - Но никто не осудит волка, добивающего ослабленного козла.

      - Твои слова наполняют меня страхом, почтенный вождь. Уж не желаешь ли ты столкнуть империю и Терванию, чтобы избавиться от двух врагов сразу?

      - Если бы мог, столкнул. Твое здоровье, нукар Роберт!

      - Я понимаю, почему ты ненавидишь терванийцев, - с иронией сказал сэр Роберт. - Они занимают ваши исконные кочевья, обращают койсу в свою веру. И твоя нелюбовь к империи мне понятна. Война за Роздоль не могла не оставить шрамов в вашей памяти. Однако лучше бы смирить гордыню и принимать мир таким, каков он есть. Война, как я уже сказал, принесет твоему народу только горе. В мире и так немало зла, зачем же умножать его?

      - Это наш путь. Тебе не понять этого, гость.

      - Раз так, наверное, не стоит говорить о вещах серьезных.

      - Ты сказал, что держишь путь в Баз-Харум, - сказал вождь. - Могу ли я спросить тебя, почтенный, что тебе понадобилось в логове терванийского шакала?

      - Я слышал, что начальник Баз-Харума очень любит устраивать состязания воинов, и хотел бы поучаствовать в них.

      - Ты? Старый и седой? Или твой сын будет выходить на поединки?

      - Ну, не такой уж я и старый, - с улыбкой ответил сэр Роберт. - Я еще могу поднять меч и крепко ударить им врага. Да и сын у меня не промах.

      - Тогда пусть боги направляют твое оружие, - тут Гаренджен знаком велел налить всем еще. - Будем пить и есть, и не думать о завтрашнем дне. Тенки угодно, чтобы сердца наши возвеселились. Пусть будет так, как хочет Отец мироздания!

       Для ночлега нам отвели особый шатер, поставленный рядом с шатром Гаренджена. Впрочем, после пира я ушел в гостевой шатер один - мои старшие товарищи остались беседовать с Гарендженом.

       Я так устал, что у меня едва хватило сил снять с себя кольчугу и стеганый поддоспешник и добраться до кучи пахнущих овцами одеял. Даже не помню, как заснул. Разбудили меня две красотки, которые принесли в шатер поднос с просяными лепешками и кувшин с горячим отваром, по вкусу напоминающим крепкий зеленый чай. Есть мне не хотелось: жестом отослав девиц, я первым делом проверил, на месте ли мой клеймор, а потом начал одеваться.

       Сэр Роберт и дампир стояли у входа в шатер. Я так и не понял, то ли они проснулись раньше меня, то ли вообще не ложились спать.