Следуя этой концепции, король признаёт, что несет обязательства перед бедными: «Если Господь своей милостью позволит мне осуществить то, что я задумал, я постараюсь, чтобы благоденствие моего правления если и не уничтожило богатых и бедных, ибо таковые всегда будут существовать в силу различия в уме, искусности и просто в везении, то хотя бы позволило ликвидировать в королевстве бедность и нищету, то есть сделать так, чтобы даже самый бедный человек был обеспечен средствами к существованию либо благодаря собственному труду, либо благодаря регулярно предоставляемой ему помощи».

Эти великолепные намерения требуют средств, которых в королевстве никогда не будет. В том же 1662 году, когда были написаны эти строки, тысячи человек умирают от голода в областях, расположенных к северу от Луары. Единственное, что можно было сделать, так это раздавать ничтожную толику зерна и денег во дворе Лувра, а в других местах — некоторое количество продуктов, закупленных в Бретани, Аквитании и даже польском Данциге.

Король понимает, сколь опасно не иметь другого советчика кроме своей совести: «Гораздо легче подчиняться вышестоящему человеку, чем самому себе, а когда тебе доступно всё, чего ты хочешь, совсем непросто хотеть лишь того, что должно».

Только страх перед Богом может останавливать короля. Как и все в то время, Людовик верит в постоянное вмешательство в дела людские Господа, чьего суда не избегает никто: за ошибки приходится платить полной мерой, и злодей рано или поздно получает по заслугам.

Людовик, к счастью, — он сам об этом говорит — защищен от возможного превышения власти своим особым, высшим и исключительным пониманием общего блага. Истинной опасностью, угрожающей его подданным, является не отсутствие у него чувства меры, а злоупотребления его министров: «Мы имеем дело не с ангелами, а с людьми, в коих безграничная власть всегда рождает искушение воспользоваться оной».

А посему выбирать их следует среди людей скромного звания, дабы иметь возможность вернуть их к прежнему ничтожеству, коль скоро они уклонятся от прямого пути. Вот как объясняет он это своему сыну: «Скажу вам совершенно откровенно, что не в моих интересах было выбирать служителей более знатного рода. Мне нужно было, прежде всего, утвердить свою собственную репутацию и, выбирая людей такого ранга, дать всем понять, что я не намерен делить с ними мою власть. Мне было важно, чтобы они не возымели притязаний на места более высокие, чем мне будет угодно дать им; а сие весьма затруднительно, коль скоро касается людей высокородных».

Как же правит он, исходя из этих принципов?

При помощи совета, именуемого Королевским или Узким советом. Это объединение различных советов, главными из которых являются Высший совет и Финансовый совет. Первый, называемый также Государственным советом, собирается три раза в неделю и включает лиц, назначенных королем и имеющих звание государственных министров. Этот совет занимается общими делами и включает в себя от трех до семи членов. Королевский Финансовый совет взял на себя обязанности сюринтендантства под председательством короля. В него входят президент совета и три советника, один из которых является интендантом финансов, каковым, с момента его создания, стал Кольбер. Он также собирается три раза в неделю. Совет депеш, возглавляемый королем, рассматривает доклады интендантов и губернаторов и составляет ответы.

Король старается не отгораживаться от народа системой прошений, называемых placets. Placet, по определению словаря Литтре [65], есть краткое письменное прошение, имеющее целью добиться справедливости, прощения или какой-либо милости. Сии прошения были пережитком старинной юстиции времен первых Капетингов.

«Я уведомил, — писал король дофину, — что, каких бы дел это ни касалось, с просьбами о помиловании следует обращаться прямо ко мне. Таким образом, я получал подробные сведения о положении моих подданных. Они видели, что я думаю о них, и сие, как ничто другое, заставляло их любить меня».

В Версале по понедельникам в зале лейб-гвардии ставят стол, куда можно класть прошения. Лувуа [66]поручено разбирать прошения и через неделю приносить их в совет, где их распределяют среди соответствующих государственных секретарей, каковые еще через неделю представляют свои доклады. Людовик накладывает свою резолюцию: «отказать», «удовлетворить» и «король примет к рассмотрению», последнюю — если желает подумать, прежде чем дать ответ.

Сколь бы велико ни было могущество короля, у малочисленной администрации, очевидно, всё же есть возможность противодействовать злоупотреблениям власти. Когда Людовик взошел на трон, центральные административные структуры были исключительно слабыми и оставались таковыми на протяжении всего его царствования, несмотря на некоторые усовершенствования.

Численность «государственных служащих» так ничтожна, что сейчас совершенно невозможно представить, каким образом их хватало для управления двадцатью миллионами подданных, коих разделяли бесчисленные отличия: не менее двадцати диалектов, множество таможен, особые местные обычаи и вкусы.

Основное ядро, на котором держится все управление Францией, состоит из восьмисот человек. Оно включает короля, членов совета, государственных секретарей, государственных советников, докладчиков, начальников канцелярий и их подчиненных. Это ядро прибегает к услугам должностных лиц, занятых в финансах, юстиции и полиции. По подсчетам Кольбера, в 1665 году было 45 780 человек. Они являются владельцами своих должностей, они их купили у государства, и многие из них, однажды заплатив, считают, что теперь как держатели долговых обязательств имеют право на постоянные выплаты от государства. А посему они не видят необходимости выказывать особое усердие в трудах, что наносит ощутимый урон делу.

Те, на кого возложено исполнение различных обязанностей, — 27 бригад конной полиции, канцелярские служители, ответственные за производство арестов в Шатле [67], охрана Главного прево Франции (придворная полиция), парижская стража, судебные исполнители откупного ведомства — насчитывают всего лишь несколько тысяч. Им нелегко справляться со всеми этими обязанностями.

Чтобы пересечь Францию с севера на юг, нужно 22 дня, а с востока на запад — 19.

Численность должностных лиц остается неизменной до конца царствования Людовика XIV. 31 комиссар отвечает за управление страной. Их еще называют «интендантами юстиции, полиции и финансов». Слово «юстиция» дает им власть над королевскими и сеньориальными судами. Слово «полиция» в ту пору является синонимом администрации. Слово «финансы» включает фиск и экономику, налоги и производство. Огромная власть сосредоточена в руках горстки доверенных лиц.

Их 18 человек в финансово-податных округах и 12 — в провинциях, имеющих свои «штаты», которые сами определяют размер налогов, и в «новых» провинциях. Их выбирают из числа государственных советников и парламентских докладчиков. Король принимает их всех поочередно, и эти контакты приобретают для него огромное значение.

Тридцатого января 1711 года король принимает в Версаче интенданта Фландрии Шарля Этьена Меньяра де Верньера. После холодов и поражения при Мальплаке в 1709 году положение намного улучшилось, но Фландрия остается самым уязвимым местом королевства, ибо ей грозят англичане под командованием Мальборо и имперцы под командованием принца Евгения Савойского. Король говорит: «Раньше вы не раз сообщали мне о печальных и тягостных событиях; но я благодарен вам за это, ибо я хочу, чтобы мне всегда говорили только правду, сколь бы горька она ни была».