Может быть, именно для сочувствующих коммунистам Берри вскоре экранизировал «Жерминаль» Золя, показав на экране первые крупные стачки, неравенство, отчаяние и борьбу рабочего класса? Это вполне вероятно, хотя самому режиссеру претило, чтобы его загоняли в некие рамки: «Я доволен таким чередованием своих фильмов. Судить меня будут в конце».

А судить Депардьё, причем жестоко, начали уже очень скоро. Всё началось с заговора, сложившегося в Америке, всего за несколько часов до грандиозной церемонии вручения «Оскаров».

Депардьё узнал эту новость под синим небом острова Маврикий, где только что начались съемки фильма «Мой папа герой»: 4 февраля 1991 года «Тайм мэгэзин» посвятил французскому актеру длинную биографическую статью, в которой автор, Ричард Корлисс, рассказывал об изнасиловании, в котором якобы участвовал Жерар в возрасте девяти лет, а потом, позже, о многих других. Эту необычную информацию серьезный еженедельник почерпнул из интервью, которое актер дал десятью годами ранее кино-журналу «Фильм комман». Там он говорил о своей бурной юности, об отношениях с девушками: «Изнасилование было обычным делом, в этом не было ничего плохого, они хотели, чтобы их изнасиловали… Изнасилования не существует… бывает только ситуация, в которую ставит себя женщина, чтобы ее изнасиловали…» Эти странные воспоминания юности, которые тогда остались незамеченными, были процитированы за несколько дней до вручения «Оскаров» и произвели эффект разорвавшейся бомбы. Англоязычной прессе они принесли неплохой навар и стали настоящим подарком для воинствующих американских феминисток, которые тут же направили Депардьё возмущенное предупреждение: «Теперь, когда Америка знает о вас всё, вам здесь больше не работать…» После чего Национальная организация женщин по-деловому предложила ему поскорее перечислить внушительную сумму на счет центра помощи изнасилованным женщинам…

Тон был задан. В несколько дней из искры разгорелось пламя. Не проверяя своих источников, все газеты («Нью-Йорк пост», «Вашингтон пост», «Ю-эс-эй тудей») старательно раздували «скандал», как правило, присовокупляя свои нелицеприятные комментарии. Пораженный в самое сердце, под градом ударов, задевающих его честь, актер кипел от возмущения и не знал, чему верить. Своих проблем с законом (угон автомобилей, «черный рынок») Депардьё никогда не скрывал. Но все эти истории об изнасилованиях его возмутили. Это было «чудовищно и отвратительно»! После своего «изгнания» он давал на Маврикии одно интервью за другим в форме категорических опровержений: «Конечно, я очень рано приобрел сексуальный опыт, но изнасилование — никогда! Я слишком уважаю женщин… Американская пресса всегда относилась ко мне честно и справедливо. Я глубоко оскорблен тем, что случилось».

Правда или ложь? Несколько французских газет задались вопросом о достоверности этих фактов и о совпадении времени публикации скандальных статей с приближающейся церемонией раздачи «Оскаров» в Голливуде. Некоторые специально напомнили о шумных кампаниях, развязанных в прошлом против многих знаменитых актеров: Ингрид Бергман, подвергнутой остракизму тетками из лиг борьбы за добродетель, поскольку она «жила во грехе» с Роберто Росселлини; Романа Поланского, обвиненного в надругательстве над распутной девчонкой, или Жозе Ферре, которого тоже подозревали в изнасилованиях в отроческом возрасте… За несколько недель до Депардьё та же самая англосаксонская пресса ополчилась на прославившуюся после выхода на экраны «Красотки» Джулию Робертс, которая, как утверждалось, была нимфоманкой и «меняла бойфрендов так же часто, как белье»…

Американским репортерам не было дела до доводов здравого смысла, они предпочитали разжигать страсти. У Депардьё не оставалось выбора: нужно было переходить из защиты в нападение, действовать через суд. Его адвокаты сумеют доказать, заявил он, что речь идет о бесстыдном «искажении высказываний». Но «Тайм», заваривший всю эту кашу, отказался пойти на попятную. «Высказывания г-на Депардьё были правильно поняты и правильно переведены», — отчеканил главный редактор журнала. Для пущего эффекта он заявил, что актер повторил свои заявления одной из корреспонденток издания. «А после были другие изнасилования?» — «Да», — якобы ответил Депардьё и стал оправдываться: «Но при тех обстоятельствах это было совершенно нормально. Это было частью моего детства». Ложь, снова возразили американские адвокаты актера, заявив, что расшифровали эту магнитофонную запись: из слов Депардьё вовсе не следовало, что его можно обвинить в изнасиловании. Беседа велась по-французски, на вопрос: «Правда ли, что вы в девять лет присутствовали первый раз при изнасиловании?» — Жерар ответил «Да». Вот только когда журналистка переводила вопрос с французского на английский (для передачи Ричарду Корлиссу, который состряпал статью), она написала «участвовали» вместо «присутствовали»… Из пассивного свидетеля (чего Жерар никогда не отрицал) он вдруг превратился в преступника… Далее она спросила: «А потом — нормально ли, что были еще изнасилования?» Жерар ответил: «Да, это вполне нормально. В этом нет ничего необыкновенного». Вырванные из контекста, эти слова могут быть истолкованы в том смысле, что Депардьё не только одобряет изнасилования, но и не видит в них ничего особенного… На самом же деле он хотел сказать именно то, что долго объяснял раньше, говоря о своем детстве: для среды, в которой он жил, это было в порядке вещей.

Даже если так, объяснения все равно нужны, рассудила адвокат Жизель Халими, твердо намеренная предоставить слово и французским феминисткам. Вторя своим американским коллегам, председательница ассоциации «Выбор» призвала Депардьё объясниться: «Остались ли вы тем же насильником, как говорят? Отрицаете ли вы то, что изнасилование — самое ужасное из преступлений против женщин, которое убивает в них женщину? Для многих молодых людей вы являетесь примером для подражания. Знаете ли вы, что ваша ответственность прямо пропорциональна вашей известности?»

Вступить в полемику с ведущим адвокатом, да к тому же закаленным борцом за права женщин? Депардьё не горел желанием в это ввязываться и доверил «закрыть амбразуру» своим друзьям и знакомым из числа политиков. Первым добровольцем стал министр культуры Жак Ланг: он заявил, что «огорчен, удручен, удивлен и немного возмущен используемыми методами и размахом чересчур раздутой кампании», начатой в США против главного героя «Сирано де Бержерака». Его вскоре поддержал Жак Тубон, бывший генеральный секретарь голлистской партии ОПР [54], а потом Жак Аттали, помощник Франсуа Миттерана, который разглядел в этой истории заговор против Франции. Кстати говоря, прошло всего несколько недель после победы США в войне в Персидском заливе, и американская пресса захлебывалась от ура-патриотизма.

Неприятие американцами чужаков, даже страх перед ними? Прекрасный аргумент, его стоит подхватить на лету! Депардьё вдруг вспомнил, что сам испытал подобное на съемках «Вида на жительство»: «Руководство студии невзлюбило главного оператора — австралийца, то есть тоже иностранца, прекрасного парня. Его хотели уволить. Тогда я сказал Питеру: “Оператор — только предлог; всё дело во мне: у меня длинные сальные волосы, я толстый и беспардонный, курю ‘Житан’, ем мясо, а моя наглость вызывает у них панику…” Два дня спустя мы отсняли важную сцену, они посмотрели рабочий материал, поняли, кто я такой. Проблема была решена».

По иронии судьбы, Депардьё рассказал об этой истории, когда ему уже прислали сценарий нового фильма, посвященного жизни Христофора Колумба. Предложение было слишком заманчивым, чтобы от него отказаться. При этом у актера было собственное видение истории: «Он тоже подвергался нападкам, потому что никто не знал, кто же он — еврей, француз или испанец… Он говорил, что генуэзец, потому что так было проще. Он говорил: “Я стараюсь отвергнуть нелепые и смешные обвинения. Как трудно отделить истину от заблуждения!” Читая это, я подумал, что мне вообще-то хочется еще раз открыть Америку!»