После интервью у него остался всего час, чтобы вернуться в «Мартинес» и приготовиться к вечернему чествованию. Во Дворец фестивалей он явится облаченным в смокинг — правда, презрев обязательную «бабочку». Из отеля он вышел не один: его держала под руку Кароль Буке в сиянии «Шанель». Эта пара уже не скрывала своих чувств, зародившихся несколько лет назад. «Я занимаюсь своим делом и не отказываюсь от своей личной жизни. Мне нечего скрывать. Сегодня я живу с публичным человеком и занимаюсь той же профессией, что и он. К чему отрицать то, что все и так видят и знают?» — отчеканит актриса несколько дней спустя в порыве искренности, давая интервью журналу «Пари матч».

Когда обе знаменитости вместе поднимались по ступеням дворца, толпа, с самого рассвета собравшаяся за оградительными барьерами, несмотря на дождь и ветер, была вознаграждена, увидев эту пару, купавшуюся в счастье. Едва они заняли свое место, как свет погас. Церемония открытия могла начинаться. В отличие от остальных звезд, выходивших на сцену, герой вечера ничего не репетировал. Его дар импровизации и чувство юмора это компенсировали. Кароль первой смеялась над его остротами. В зале съемочная группа «Вателя» занимала один ряд: рядом с Депардьё сидели Ролан Жоффе, Ариэль Домбаль, Ума Турман, Марин Дельтерм, Никола Сейду, глава кинокомпании «Гомон», и Клод Дави, пресс-атташе актера. Несмотря на вежливые аплодисменты, которыми приветствовали показ картины — роскошной, но нудноватой, Депардьё в круглой шапочке не вызвал единодушия среди киноманов: одни назвали воссоздание последних месяцев жизни знаменитого кулинара тяжеловесным и скучным, другие иронизировали по поводу «нагромождения рекламных роликов “Барилла”, растянутых до тошноты».

Словно в насмешку над острословами, Депардьё в самом начале лета вылетел в Тоскану, знаменитую и своими макаронными изделиями, и своими винами. Его пригласил туда граф Гадцо Делла Герардеска, друг герцогини Йоркской Сары Фергюсон, чтобы проповедовать культуру и кулинарное искусство этого края, славящегося своими кьянти.

Когда через несколько дней актер приступил к съемкам в фильме «Нечестная конкуренция» Этторе Скола, он был в прекрасной форме. Роль ему отвели чисто символическую, поскольку Депардьё уже ждали во Франции для съемок «Береники» по пьесе Расина. Облачась в тогу Тита, он сыграл там вместе с Кароль Буке, Жаком Вебером и Югом Кестером. Экранизация пьесы, предназначенная для телевидения (сценарий Жан-Клода Карьера, режиссер Жан-Даниель Берег), была показана по телеканалу «Арте» в сентябре 2000 года и побила все рекорды: ее посмотрели более миллиона зрителей. Мало того, в последующие месяцы «Береника» в сопровождении Депардьё совершила триумфальное шествие по французским лицеям. Эта идея принадлежала Национальному центру французской документалистики, выпустившему видеокассету. Повод гордиться для Депардьё и Буке, больше всего на свете желавших тогда убедить будущих выпускников в том, что классическая пьеса на удивление современна.

Для лицеистов Жан-Клод Карьер сочинил другой конец — такой «отвязный», что актерам с великим трудом удавалось сохранить серьезность. «Мы так смеялись, что специалистам канала “Арте” пришлось монтировать вместе со смехом, — вспоминает Кароль Буке. — Мне пришлось хуже всех. Я просто плакала от смеха. Жерар и Жак смеялись, но им удавалось овладеть собой. Пришлось сделать двадцать два дубля для одной-единственной фразы. Я одна только не валяла дурака. Представьте себе сцену, когда они оба изображают пару (однополую), а Береника стоит напротив и удивленно на них смотрит. Я ни одной реплики не смогла закончить. Сам текст смешной, а когда его произносят эти двое, то просто сил нет. Это счастье».

Совсем не так весело проходили съемки «Видока», которые Депардьё заканчивал в то же время. Запись последних эпизодов превратилась для актера, страдавшего стенокардией, в настоящую муку. Его близкие тревожились. Каким бы несокрушимым ни казалось его здоровье, такие перегрузки, в конце концов, могут подкосить колосса французского кино. И действительно: в начале июля 2000 года он свалился с сердечным приступом. Его спешно отвезли в больницу, профессор Жиль Дрейфус поставил жесткий диагноз: пациенту немедленно надо сделать пятикратное коронарное шунтирование.

Едва поправившись и несмотря на заклинания близких поберечь себя, актер был одержим единственной мыслью: как можно скорее взять на себя руководство киностудией, чтобы выполнить договоры, начиная с контракта, который перенесет его на другую сторону Средиземного моря, на юг Марокко, где его поджидали новые киноприключения Астерикса…

Отправляясь в марокканское «изгнание», Жерар Депардьё остановил свой выбор на гигантском и комфортабельном берберском гостевом доме возле озера, с видом на Атласские горы. Режиссер Ален Шаба решил сделать провинцию Уарзазат, преддверие пустыни, природными декорациями для «Астерикса».

В противоположность фильму Зиди, снятому по оригинальному сценарию, Шаба решил экранизировать только один альбом — «Астерикс и Клеопатра», который показался особенно киногеничным продюсеру Клоду Берри. Это не помешало Юлию Цезарю (Шаба) по-своему осовременить приключения знаменитых галлов, пересыпав их остротами собственного сочинения, например, «Veni, vidi, vici, Vivendi» [83], и переделав роль архитектора Нумеробиса специально под «приглашенную звезду» Джамеля Деббуза, который участвовал в съемках с нескрываемым удовольствием.

Несмотря на внешнее добродушие, Шаба оказался требовательным режиссером. «Он может десять дней биться над одной фразой», — восхищалась им актриса Шанталь Лоби. Но при этом уважительно относиться к актерам, добавляет Деббуз: «Я ни разу не видел, чтобы он хмурил брови, даже когда я забывал текст, выходил из кадра и попусту тратил время восьмисот технических сотрудников». Даже если бы у режиссера и чесались руки, он бы не раз подумал, прежде чем пустить их в ход: в контракте молодого французского комика было обозначено, что ему следует непременно избегать «потасовок» во время съемок… Помимо этой предосторожности контракт предусматривал вознаграждение по самой высокой ставке: гонорар в 1,1 миллиона евро, плюс по 14 центов с каждого проданного билета после первых восьми миллионов. Почти такая же плата, как у Обеликса — Депардьё (1,37 миллиона евро) и Астерикса — Клавье (1,1 миллиона евро), которые также должны были получать свой процент (соответственно 9 и 6,3) с чистых сборов от фильма, как только окупятся расходы…

А расходы на «Миссию “Клеопатра”» окупились с лихвой вскоре после выхода фильма в прокат в январе 2002 года. Самый дорогостоящий фильм французского кино имел огромный кассовый успех. Правда, режиссер всё пустил в дело: неожиданные рисованные вкрапления, сумасшедшие танцы, изощренное кривлянье, а в итоге, как писал журнал «Телерама», получилось сочное сочетание «фараоновского» зрелища и кратких и веселых скетчей в стиле юмористических телепрограмм. Впрочем, газета «Монд» его за это упрекала: «Телевизионные приемы в кино, возможно, порождают добротную продукцию, но не обязательно хорошие фильмы. В последние годы Ален Шаба как актер и режиссер, скорее, перешел в лагерь кино; теперь же он перевел свои легионы на сторону телевидения, превратив свой фильм в винегрет из телепередач».

Альбер Удерзо, создатель Астерикса, тоже нашел за что упрекнуть Шаба: не столько за проделанную работу, сколько за пренебрежение, выказанное к нему самому. Его зять Бернар де Шуази, директор издательства «Альбер-Рене», публично уличил режиссера в оскорблении достоинства; его заявление было сродни объявлению войны: «Альбер обожает этот фильм, он считает, что Ален Шаба талантлив до мозга костей. Но то, что происходило за кулисами, просто недопустимо. Мало того что в сценарий внесли изменения, Альбера еще и совершенно оттеснили в сторону. Даже в день премьеры! На сцену вышли тридцать человек, даже брат Джамеля Деббуза, который был шофером. Но никто даже и не подумал ни упомянуть об авторах “Астерикса”, ни пригласить Удерзо, который был в зале, подняться к ним. Шаба перетянул одеяло на себя. Профи так не делают!»