Турецко-египетский флот представлял собой довольно внушительную силу. Он состоял из трёх линейных кораблей, 23 фрегатов, 42 корветов, 15 бригов и 8 брандеров. На вооружении их находилось свыше 2300 орудий. Кроме того, имелось 50 транспортов, большая часть которых была вооружена 10–20 орудиями. Помимо корабельной артиллерии противник имел большое число береговых орудий и на острове Сфактерия, прикрывавшем вход в Наваринскую бухту.

Между тем султанское правительство отвергло ноту союзных держав, скорее для видимости предъявивших ультиматум Ибрагим-паше. Отказалось оно также признать и Лондонский договор и предоставить Греции права независимого государства. Ввиду такого вызывающего поведения Турции, послы союзников в Константинополе предложили адмиралам привести в исполнение те меры, которые предусматривались секретной статьёй Лондонского договора: адмиралы должны договориться о блокаде, целью которой будет пресечение перевозок в Грецию турецко-египетских войск и оружия.

5 октября русская, английская и французская эскадры прибыли к Наваринской бухте, где расположился объединённый турецко-египетский флот.

В тот же день на борту английского флагманского корабля «Азия» состоялось совещание трёх адмиралов, и решено было послать командующему турецко-египетскими вооружёнными силами Ибрагим-паше ультимативное требование о прекращении военных действий против греков. 6 октября эта нота, подписанная Гейденом, Кодрингтоном и де Риньи, была доставлена в ставку Ибрагим-паши, но её отказались принять из-за… отсутствия главнокомандующего! Вызывающее поведение турок привело в негодование англичан. Однако Кодрингтон и де Риньи действовали согласно полученным от своих правительств инструкциям, предписывающим сделать всё возможное, чтобы предотвратить сражение.

Командование же русской эскадры в лице Л.П.Гейдена и М.П.Лазарева придерживалось иной точки зрения, которая была предписана им Николаем I. Царь заблаговременно вручил графу Гейдену предписание, в котором в качестве главной задачи ставилось достижение перемирия между Турцией и Грецией на выдвинутых Россией условиях, а если турки отвергнут посредничество, то «…тогда соединённым трём эскадрам предназначено наблюдать строгое крейсирование таким образом, чтобы сильно воспрепятствовать всякому покушению выслать морем как из турецких владений, так и из Египта какое-либо вспомоществование войсками или судами, припасами против греческих сил на море или мест их занимаемых». Очевидно, что предписание Николая I требовало от командования эскадры в случае необходимости применять силу.

Гейден и его начальник штаба Лазарев вынудили, наконец, Кодрингтона и де Риньи принять жёсткие меры. Было решено: «Всем судам соединённого флота войти в Наваринскую гавань, стать на якорь подле турецкого флота, дабы присутствием и положением союзных эскадр принудить Ибрагим-пашу отказаться от всякого нового предприятия против берегов Мореи и островов Греции».

Командующие союзными эскадрами дали «взаимное обещание истребить турецкий флот, если хотя один выстрел будет сделан по союзным кораблям».

Со своей стороны, русское правительство передало бриг «Ахиллес», прибывший в составе эскадры, греческому правительству, а также вексель на полтора миллиона рублей, оказывало помощь порохом и продовольствием.

Английское правительство тоже готово было помочь, но только не грекам, а туркам, и защитить — турок от русских. Кодринггону было приказано «не допустить полного разгрома турок». Эту стратегию поддерживало и французское правительство. Обозлённый из-за допущенных им уступок Гейдену на военном совете, не предусмотренного ранее и поэтому нежелательного ультиматума и последовавших вслед за этим грозных депеш из Лондона, Кодрингтон решил отыграть назад утраченные позиции.

В приказе по эскадрам от 7 октября Кодрингтон писал: «Ни один выстрел не должен быть сделан на соединённом флоте, покуда не приказано сигналом».

Если же противник первым откроет огонь, то разрешалось ответный огонь открывать только по тем неприятельским кораблям, которые начали стрельбу, что, безусловно, сковывало инициативу командиров кораблей и, по сути, сводило присутствие союзного флота всего лишь к демонстрации силы.

Приказ этот был отдан, в основном, для эскадры Гейдена, ибо с самого начала было ясно — русские пришли с тем, чтобы помочь. Главная же часть замысла стала ясна на следующий день, 8 октября.

…Турецкие и египетские корабли стояли на якоре в три линии в виде полумесяца с выдвинутыми вперёд флангами. Первую линию боевого построения составляли линейные корабли, находившиеся в центре, и фрегаты. Во второй и третьей линиях стояли корветы и бриги с брандерами на флангах. Транспорты теснились у берега, за боевыми кораблями. Вход в Наваринскую бухту и фланги боевого построения турецко-египетского флота защищались береговой артиллерией. Таким образом, турецко-египетский флот занимал довольно выгодную позицию. Командующий флотом Ибрагим-паша считал её неприступной, а свой флот непобедимым.

Объединённый союзный флот состоял: русская эскадра — из четырёх линейных кораблей и четырёх фрегатов (466 орудий); английская — из трёх линейных кораблей, трёх фрегатов и нескольких более мелких судов (472 орудия); французская эскадра — из трёх линейных кораблей, двух фрегатов и двух более мелких кораблей (362 орудия). Итак, объединённый флот союзных держав имел десять линейных кораблей, девять фрегатов и семь более мелких судов. Общее вооружение их состояло из 1300 орудий. Таким образом, союзный флот превосходил турецко-египетский в численности линейных кораблей, но уступал ему в средних и мелких судах, а также в артиллерийском вооружении. Огневую мощь противника значительно увеличивали 165 береговых орудий. Зато важным преимуществом союзного флота над неприятельским являлось превосходство его (особенно русских кораблей) в боевой выучке личного состава и морально-боевых качествах матросов и офицеров.

8 октября в 13 часов союзный флот, построившись, как это было предусмотрено диспозицией, в две колонны: правая — англичане и французы и левая — русские, — двинулись в Наваринскую бухту.

Около 14 часов английские и французские корабли безо всяких помех стали входить в бухту и занимать места для якорных стоянок.

По приказу Кодрингтона главные силы английской и французской эскадр были расположены преимущественно против левой части полумесяца неприятельских кораблей, то есть той, где находились, главным образом, египетские суда. Французские корабли стали против левого фланга, а английские — ближе к центру. Русская эскадра должна была занять место против турецких кораблей, находившихся в центре и на правом фланге — правой части полумесяца.

Располагая русские корабли против турецких, Кодрингтон стремился переложить всю тяжесть боя на русских моряков. Он так расставил всю эскадру, что англо-французским кораблям (6 линейных, 6 фрегатов, 2 корвета и 1 бриг) противостояло 30 судов, в основном, египетских, а русским (4 линейных, 4 фрегата, 1 корвет и 2 брига) — более 50 судов с транспортами. Кроме того, турецко-египетские суда, стоявшие в правом углу своего боевого построения, могли вести по русским кораблям перекрёстный огонь, тогда как избранная Кодрингтоном позиция для своих и французских кораблей исключала возможность такой стрельбы по ним.

Злопамятный лорд отыгрался за поражение на совете перед решительным Гейденом. Но вероломство Кодрингтона и де Риньи по отношению к своему союзнику этим не ограничилось: не теряя надежды спасти вражеский (sic!) флот и поэтому опасаясь серьёзно настроенного Гейдена, главнокомандующий союзной эскадрой решил задержать русскую эскадру при входе в бухту — улучить момент, чтобы договориться с Мухарем-беем, командующим египетской эскадрой. На египетских судах военными советниками плавали французские офицеры, и, располагая французские суда против египетских, Кодринггон надеялся выиграть время для того, чтобы контр-адмирал де Риньи договорился со своими соотечественниками. Вероломство Кодринггона проявилось и при тактическом развёртывании флота. По его приказу союзный флот должен был входить в бухту двумя кильватерными колоннами. Правую колонну (наветренную) составляли английские и французские корабли, а левую (подветренную) — русские, которым предстояло пройти мимо мощных береговых батарей противника, установленных на острове Сфактерия.