Себастьян проводит рукой по волосам, удручённо вздыхая.

— Я и сам не знаю, что думать. Имоджен, то что я увидел в тот день... мне ни за что не забыть.

— Но тогда в саду это тебя не испугало, — напоминаю я, — ты не стал относиться ко мне иначе и пообещал сохранить всё в тайне. Неужели Люсии удалось так легко поменять твоё мнение обо мне? И о чём же она хотела поговорить со мной с глазу на глаз?

Себастьян смотрит в сторону:

— Сначала мне казалось, дело в том, что в исследовании леди Беатрис предстала перед нами как ведьма — порождение зла. Её способности... В то время её расценивали как угрозу, считали, что её нужно держать подальше от невинных людей, которым она может навредить. Я думал, Люсия боялась твоих предполагаемых возможностей. Но чем дольше мы работали, тем отчётливей я понимал, что беспокоило её на самом деле. Мысль, что ты и есть истинная преемница, что если пророчество леди Беатрис исполнится, то поместье Рокфорд и остальное наследство может отойти тебе, а не ей.

— Что?

Я чувствую острый укол душевной боли от осознания, что кузина по мне вовсе не скучала, что моя судьба её ничуть не волновала. Она видела во мне лишь возможную угрозу.

Себастьян берёт меня за руку.

— Послушай... я её мнения не разделял.

— Она была твоей девушкой. Конечно, ты занял её сторону. Ты, наверное, тоже был в ужасе, считая меня каким-то элементалем, вознамерившимся завладеть семейным состоянием. Поэтому ты и встретил меня так холодно, словно совсем не был рад моему возвращению, — я едва сдерживаю слёзы, потрясенная предательством двух давних друзей.

— Нет. Это не так. Конечно, это сложный вопрос, но я никогда так не думал. Собственно... — Себастьян опускает глаза, — я высказал Люсии свою позицию, сказал, что она ошибается на твой счёт. Это было единственное, в чём мы расходились во взглядах.

У меня перехватывает дыхание. Значит... ему было не всё равно. Настолько, что он даже заступился за меня перед своей красивой и влиятельной девушкой.

— То, что ты сделала в тот день в саду, я считаю... невероятным, — продолжает Себастьян, — это было волшебство. И я ждал, что ты вернешься и покажешь мне ещё что-нибудь... но ты не вернулась.

— А теперь? — спрашиваю я, сдерживая дрожь в голосе. — Что ты думаешь об этом теперь, после всего, что увидел и прочитал?

Себастьян касается моего плеча, и у меня по телу бегут мурашки.

— Я видел достаточно, чтобы быть уверенным, что ты всё та же Джинни, которую я знаю с детства. Открытая, честная, неспособная причинить зло. Может ты действительно элементаль, а может, и нет, — он подвигается ближе, — но меня это не пугает.

Исполненная облегчения, я благодарно беру его за руку. На одно короткое мгновение наши пальцы сплетаются, и я наслаждаюсь его прикосновением, пока мы одновременно не отдёргиваем руки.

— И ещё... — я делаю глубокий вдох, пытаясь совладать с собой. — Мэйси сказала, что моему возвращению есть другая причина. Не знаешь, что она имела в виду?

Себастьян отрицательно качает головой.

— Не знаю, — он замысливается, — может... может, она говорила о Лабиринте? Пыталась намекнуть, что ты должна довести до конца то, что начали мы с Люсией.

— В Лабиринте? — переспрашиваю я. — Но ведь его закрыли после пожара. Макс сказал, что больше в нём не ориентируется.

— Да, огонь каким-то образом изменил его структуру, я и сам ни разу не смог добраться до центра. Хотя без проблем нахожу выход, когда нужно вернуться.

— Но что вы там делали? — спрашиваю я, и чувствую, как по спине пробегает холодок. В памяти снова всплывают слова отца: "В Лабиринте кое-что спрятано".

Себастьян отвечает с грустной улыбкой:

— Люсия уговорила меня помочь ей в поисках одной вещи под названием водный камень. Биограф леди Беатрис писал, что она спрятала его там для своей избранной преемницы. Естественно, никто и никогда его в глаза не видел, — он закатывает глаза, — и эту часть истории я всегда считал бредом сивой кобылы, приманкой для туристов, охотящихся за рокфордским сокровищем. Но сейчас думаю: что, если Мэйси тоже верит в это и потому убедила тебя поговорить со мной. Ведь Люсия наверняка рассказала ей, что я умею проходить Лабиринт.

— Но зачем? — спрашиваю я с колотящимся сердцем. — Что такого особенного в этом камне? Почему Люсия так сильно хотела его найти, и с чего бы Мэйси хотеть, чтобы его нашла я?

Он качает головой.

— Я не знаю, что там в голове у Мэйси. Я даже не знаю, существует ли этот камень вообще. Но Люсия, думаю, хотела найти его потому, что боялась, что Рокфорд достанется... тебе.

— Она решила, что если найдёт камень, то станет преемницей леди Беатрис вместо меня?

— Типа того, — он заминается, — но когда она поняла, что тут наши взгляды расходятся, то перестала поднимать этот вопрос. И... я могу только догадываться, что она думала на самом деле.

— Папа сказал мне кое-что в день своей смерти. Раньше я никому об этом не рассказывала, — говорю я, чувствуя, что сердце вот-вот вырвется из груди, — он сказал, что в Лабиринте что-то спрятано, и что однажды мне это очень понадобится. Я никогда не понимала, что он имел в виду, и иногда даже думала, что это была просто игра. Но, возможно... он говорил о водном камне?

Себастьян не сводит с меня напряженного взгляда.

— Мы идём в Лабиринт, — говорит он, — я помогу тебе его найти.

— Нет, что ты, — протестую я, — я и сама могу поискать. Я не боюсь какого-то там садового лабиринта.

— Знаю, — отвечает он, — я знаю, что ты и без меня справишься. Но всё же хочу пойти.

Я поднимаю на него глаза, заливаясь краской.

— Правда? Но это не будет для тебя слишком тяжело, ведь там она...

Я не могу договорить последнее слово. Умерла. Взгляд Себастьяна мрачнеет. Он опускает глаза и начинает разглядывать упавшую ветку.

— Самое ужасное из того, что можно представить, я уже испытал, — говорит он, — я справлюсь.

Этой же ночью во сне мне является Люсия.

Я стою наверху парадной лестницы, и вдруг на нижней ступени возникает её четкий силуэт. Я застываю на месте, уставившись на полупрозрачное белое платье и облако светлых волос. Воздух наполняется пьянящим ароматом жасмина.

Она плывёт в сторону Мраморного Зала, собственнически скользя руками по стенам Рокфордского Поместья.

По спине пробегает холодок, когда до меня доносится тихое пение:

"Я знаю, что путь мой извилист и крут. 

Пусть тёмные тучи по небу плывут, 

Но ждут золотые поля вдалеке, 

Где ветер осушит слезу на щеке..."

Люсия останавливается и, изгибая губы в улыбке, проводит пальцами по одной из картин. Я не могу оторвать взгляда. Сердце уходит в пятки, по телу пробегает дрожь. Как она может здесь находиться?

Вдруг парадная дверь распахивается, и входит Себастьян. И я невольно, словно ведомая кем-то, мчусь вниз по лестнице. Но оставшись неуслышанной и незамеченной, проскальзываю за одну из высоких колонн Мраморного Зала и прячусь за ней немым наблюдателем.

При виде Себастьяна Люсия размыкает губы. Её карие глаза словно оживают, приобретая выражение, которое трудно описать. Но затем она вдруг поворачивается в мою сторону, и от пронизывающего взгляда, переполненного ненавистью, у меня перехватывает дыхание.

Этот взгляд даёт мне понять, что пусть Люсия Рокфорд и умерла, но её присутствие в этих стенах будет ощущаться всегда. И дом, и Себастьян всё ещё принадлежат ей. А я здесь непрошеная гостья.

— Не это ли ищешь? — шепчет она, взмахивая передо мной бледной рукой, украшенной необычным кольцом с вытянутым остроконечным бриллиантом. И заходится смехом — резким, жутким, отражающимся от стен многократным эхом.

— Себастьян! — кричу я.