Огромное спасибо, наш дорогой, за прекрасный браслет для Имоджен. Он ей очень понравился. День рождения прошёл просто замечательно! Даже не верится, что нашей малышке уже десять, правда?"

На глаза наворачиваются слёзы, и я бросаю письмо обратно в коробку. Это был мой последний день рождения с мамой и папой. Я помню этот праздник, подарки, счастливые лица родителей, поющих мне поздравительную песню. Никому тогда и в голову прийти не могло, что скоро их не станет.

Последними в коробке, содержимое которой явно не обновлялось со дня пожара, лежат два листка. Это страницы из журнала. Я вытягиваю их и отыскиваю глазами название статьи и имя автора.

ЖУРНАЛ "АЙСИС" 

ИЗДАНИЕ ОКСФОРДСКОГО УНИВЕРСИТЕТА 

21 МАЯ 1988 ГОДА 

"РОКФОРДЫ ИЗ УИКЕРШЕМА: ОБЩЕСТВЕННОЕ МНЕНИЕ И ЗАБЛУЖДЕНИЯ"

ЛОРД ЭДМУНД АЛЬБЕРТ РОКФОРД

При виде папиного имени я застываю как вкопанная. Понятия не имею, по чьей оплошности журнальная статья, написанная отцом двадцать шесть лет назад, оказалась в коробке с моими вещами, но я этому несказанно рада, поэтому тут же начинаю читать.

"На чести любого рода есть свои тёмные пятна. Личности распутные, безнравственные, аморальные есть едва ли не в каждом знатном английском семействе. Их истории знакомы нам от и до; мы читали о них в книгах, наблюдали в домах соседей, а возможно, и переживали в собственных семьях. Но что, если аморальность человека выходит за рамки нашего понимания? Как определить "хороший" человек или "плохой", исходя из того, с чем раньше никогда не сталкивался? По каким принципам составить своё суждение?

Приезд в поместье Рокфорд её светлости герцогини Беатрис всколыхнул весь Уикершем. Её брак с пятым герцогом, заключённый в 1830 году, стал первым межатлантическим союзом между английским аристократом и американской богатой наследницей. Новость о том, что девятнадцатилетняя американка станет хозяйкой поместья Рокфорд, вызвала значительный интерес. Но чем дальше, тем больший общественный резонанс возникал вокруг её персоны. Вскоре после приезда молодой американской красавицы, среди прислуги, а потом и по всему Уикершему поползли слухи о пугающих происшествиях в поместье. Тогда Беатрис впервые назвали "последовательницей оккультизма". Теперь, спустя более ста лет, леди Беатрис Рокфорд (1811-1850) известна как "нечестивая американка", а муж, отправивший её на казнь, выставлен жертвой.

Но такая расстановка ролей в корне неверна. Настоящим пятном на чести нашего рода является мой предок — герцог, убивший свою жену лишь за то, что она обладала умениями, о которых он не имел представления. Он испугался того, чего не понимал, и позволил страху взять над собой верх. Но неужели в обладании необычными способностями есть что-то заведомо плохое?       Вероятней всего, леди Беатрис и сама была не рада этому дару. Да и за исключением поджога сада, который она тотчас же восстановила, других свидетельств об использовании ею своих сил во вред кому-либо просто нет. Если мы будем считать преступлением всё, чего не можем объяснить, то сами себя погубим. Но если научимся воспринимать чужие отличия как что-то прекрасное и удивительное — даже такие, и особенно такие поразительные, как у леди Беатрис, то сделаем наш мир только лучше".

Я дочитываю статью, не сдерживая слёз. Он знал. Вот почему эти страницы оказались на дне моей коробки. Он хотел, чтобы я их нашла.

Впервые за семь лет мне кажется, что папа находится рядом, в одной комнате со мной; я почти слышу его голос. Я знаю, что именно благодаря ему нашла эту статью тогда, когда это было мне действительно необходимо. И потрясённо осознаю, что почти за десять лет до моего рождения папа опубликовал статью, содержащую те самые слова, которые он несомненно сказал бы, будь сейчас рядом. Что бояться не нужно. Что именно мои отличия делают меня особенной. Что в сопоставлении с леди Беатрис нет ничего постыдного.

Загадочные папины у Лабиринта; взгляды, которыми они мамой обменивались в церкви; их странный разговор — теперь я понимаю, что всё это означало. Он всегда знал, что я другая. Как леди Беатрис.

Я поднимаюсь на ноги с улыбкой на лице. Теперь, когда я больше не боюсь своего дара, мне не терпится его испытать. Если я и правда элементаль, как говорил Себастьян, то смогу управлять четырьмя стихиями. Так что...

С колотящимся сердцем я распахиваю окно и, устремив взгляд на крону растущего рядом дерева, протягиваю к нему руки. Внезапно один листочек отрывается от ветви, но вместо того чтобы упасть вниз, плывёт по воздуху прямо ко мне, и от этого захватывает дух. Потом отрывается второй листок, третий — и вот уже целый зеленый вихрь влетает в окно и окружает меня.

Я опускаю руки, и листва тут же осыпается к моим ногам. Душу наполняет приятное возбуждение. Это было... неописуемо.

Я наклоняюсь, чтобы поднять несколько листочков, и вдруг луч фонарика падает на еще одну коробку. Надпись на ней лишает меня дара речи: "ЛЕДИ ЛЮСИЯ РОКФОРД."

Открыть её или нет? Знаю, что делать этого не стоит — она расценила бы это как вторжение в личную жизнь. Но у меня не будет другой возможности узнать, какой была моя кузина. Её вещи — всё, что у меня есть.

Дрожащими руками я открываю коробку и, обнаружив такую же, как у меня, стопку школьных фотографий и табелей, с огорчением понимаю, что её содержимое тоже давно не обновлялось. Видимо, у дедушки, или кто там этим занимался, не хватило духу продолжить своё дело после пожара. Единственное, чем отличается её коробка — наличие пачки счетов, верхний из которых датирован 2007 годом.

"ПОДГОТОВИТЕЛЬНАЯ ШКОЛА ПОРТ РЕГИС. 

ЧЕЛТНЕМСКИЙ ДЕТСКИЙ КЛУБ ВЕРХОВОЙ ЕЗДЫ. 

Д-Р АРЧИБАЛЬД ГЕРОН, ПОВЕДЕНЧЕСКИЙ ДЕТСКО-ПОДРОСТКОВЫЙ ПСИХОТЕРАПЕВТ"

— Психотерапевт? — озадаченно перечитываю вслух.

Я подставляю счёт под луч фонарика. В конце концов, в таком мраке я запросто могла что-то напутать. Хотя нет. Вот она дата, напечатанная жирным шрифтом. Счёт был выписан за месяц до пожара в июне 2007-го. Внизу надпись неразборчивым почерком: "Всё ещё страдает галлюцинациями и раздражительностью. Пациентке рекомендуются более частые посещения".

Я потрясённо выпускаю бумаги из рук. Периодические вспышки гнева у Люсии я помню, но галлюцинации? Если это правда, то как ей удавалось так хорошо скрывать свои проблемы?

Вдруг на душе становится гадко, словно я зашла слишком далеко. Я ведь сама посещала сеансы психотерапии и прекрасно знаю, что они должны оставаться конфиденциальными. И вот она я — копаюсь в медицинских записях о кузине. Я возвращаю счёт на место и плотно закрываю коробку.

"Призраки никуда не уходят..."

Вспомнив слова Мэйси, я чуть не подпрыгиваю. Если есть хоть небольшая вероятность того, что она права, и Люсия действительно за нами наблюдает... то она только что видела, как я роюсь в её личных вещах.

Содрогнувшись при этой мысли, я хватаю страницы с папиной статьёй и со всех ног удираю из башни. Но спускаясь по длинной лестнице, задаюсь всё новыми и новыми вопросами.

До пожара у Люсии было всё. Дома её обожали, ей потворствовали, она была популярной в школе, в любой обстановке — невозмутимой и уверенной в себе, умудрялась достойно выйти из любой неловкой ситуации. Так откуда же взяться этим предполагаемым психическим и поведенческим проблемам? Почему и как ей удавалось сохранять это в секрете?

Становится очевидно, что наша детская дружба, которая так много для меня значила, не была такой уж искренней, как я считала. И я уже сомневаюсь, а знала ли я вообще Люсию настоящую? 

Мне не терпится показать папину статью Себастьяну, но сначала я обязана посвятить целый день обязанностям герцогини. После завтрака мы Оскаром и миссис Малгрейв долго обсуждаем ежегодное Рокфордское Шоу Фейерверков. Естественно, они всё давно спланировали сами, а меня пригласили только, чтобы ввести в курс дела, но присутствие Оскара несказанно меня успокаивает — от одной только мысли, что всё это время я могла провести наедине с миссис Малгрейв, по телу пробегает дрожь.