Начало 1879 года Уайльд провел попеременно то в Оксфорде, то в Лондоне, то в Мойтуре. Он написал ряд газетных статей, планируя заняться переводами из Геродота и Еврипида, и завершил работу над своим первым серьезным произведением «Заря исторической критики». Вечера он проводил в театре на спектаклях Лилли Лэнгтри, или, как ее теперь называли, «Лилии из Джерси», а послеобеденное время посвящал клубу. Брат Уилли частенько упоминает Оскара в своих колонках хроникера; его имя было на слуху, а в журнале «Панч» даже была помещена на него карикатура. Оскар блестяще сдал последние экзамены и переехал в Челси, в дом, построенный и отделанный Гудвином по заказу юного Фрэнка Майлза. Гудвин становился модным архитектором, отделав дом Уистлера, который жил по соседству с Майлзом. Уайльд сразу же переименовал Дом Скитса в «Китс-хаус» и заявил: «Адрес ужасный, но дом очаровательный» [114]. Квартал Челси становился шикарным: там селились артисты и многие известные личности, а в Тюдор-хаусе жил художник-прерафаэлит Данте Габриэль Россетти, которого Уистлер просто боготворил. Известный гомосексуалист Фрэнк Майлз имел вполне приличные доходы, и на какое-то время существование обоих молодых людей было обеспечено.

Для Оскара настало время завоевывать Лондон, подобно тому, как он завоевал Оксфорд и Дублин. Он остановил свой выбор на строгом костюме, с гвоздикой или хризантемой в бутоньерке, иногда позволяя себе шикануть в коротких штанах на французский манер. Он познакомился с деканом Кембриджского университета Оскаром Браунингом, нередко ужинал с лордом Керзоном, ходил в театр в обществе Рёскина, мелькал в Гросвеноре и получал почетные приглашения, в частности на юбилейное представление «Венецианского купца».

Среди многочисленных гостей Китс-хауса можно заметить принцессу Луизу, герцогиню д’Аргилл, поэтессу, автора чрезмерно сладострастных стихов Вайолет Фэйн, лорда и леди Дорчестер, а также всех модных актеров и актрис. Казалось бы, диплом открыл перед Оскаром возможность сделать карьеру политика или преподавателя, однако тяга к роскошной жизни, поэтическое призвание и непревзойденное обаяние превратили его в подлинного «салонного завсегдатая». Имея перед глазами опыт матери, он стал организовывать чаепития. Уайльд — легкомысленный и очаровательный, но иногда слишком экстравагантный и претенциозный — расцветал и с присущей молодости неловкостью старался сделать свою жизнь похожей на произведение искусства: синий фарфор, цветы в бутоньерке, цветы на каждом столе и ошеломляющие речи.

Вслед за Китсом, Уолтером Пейтером, Рёскиным и Уистлером Оскар Уайльд хотел получить звание профессора эстетики и художественного критика. Он приглашал в гости изысканную публику: Эллен Терри, леди Лонсдэйл, Лилли Лэнггри, Уистлера, Джорджа Ирвинга, Джорджа Керзона… О его приемах писали в разделах светской хроники газеты «Таймс», «Дейли Кроникл» и «Уорлд»: «Прекрасная атмосфера, а публика — остроумнейшие, наделенные фантазией люди, которые умеют развлекаться… Вся гостиная буквально утонула в белых лилиях и фотографиях мисс Лэнгтри; ширмы и вазы струились павлиньими перьями, стены были увешаны достойными восхищения полотнами» [115]. Время от времени сюда заглядывали Бернард Шоу, Джон Рёскин со своими «малышками-невестами», польская актриса Хелена Моджеска. Вайолет Хант вспоминала, каким был Оскар Уайльд весной 1880 года: «Я помню Оскара еще до поездки в Америку, когда он — голенастый юноша с несколько торопливой и шепелявой манерой речи — усаживался в большое кресло у нас в гостиной, отбрасывал со лба прядь волос и говорил, говорил обо всем, что приходило ему на ум» [116]. Он познакомился с Норманом Форбс-Робертсоном, молодым актером, который на пять лет был моложе его. «Дорогой Норман, — писал Уайльд, — мне кажется, что Вы заняты в субботу, неужели мы никак не сможем пойти вместе на соревнования по гребле? Если у Вас есть время, прошу зайти ко мне как можно скорее. Боюсь, не надоел ли я Вам вчера вечером с рассказами о своей жизни и своих проблемах. Мне кажется, Вы очень симпатичный и любезный по натуре человек, и Вы были настолько очаровательны те несколько раз, что мы встречались, что я, несмотря на то, что мы знакомы совсем немного, готов рассказывать Вам о вещах, которыми делюсь обычно лишь с теми, кого люблю и кого считаю своими друзьями» [117]. Вскоре его чаепития в Китс-хаусе начала посещать американка Женевьева Уорд, дебютировавшая на оперной сцене, но затем, потеряв голос, ставшая драматической актрисой. «Дорогая мисс Уорд, я предполагаю, что Вы очень заняты на репетициях. Однако если у Вас найдется время на чашку чаю с Вашим большим поклонником, приезжайте в пятницу в половине шестого на Солсбери-стрит, 13. Там будут еще две прекрасные дамы, леди Лонс-дэйл и мисс Лэнгтри, а также мама и несколько друзей» [118].

Оскар бывал на всех премьерах; он приобретал все большую известность, в частности, благодаря карикатурам Джорджа Дюморье в «Панче» и газетным статьям с рецензиями на его публикуемые в различных журналах стихи. Постоянная улыбка на его устах легко оправдывала любые свойственные молодости излишества: «Он был не только замечательным рассказчиком, но постоянно искрился улыбкой, радость жизни била в нем ключом, и какие дифирамбы пел он всем, кто ему нравился!» [119]Среди тех, кем в то время восхищался Оскар, были Лилли Лэнгтри, Уистлер и Сара Бернар. Эти люди, несомненно, сыграли важную роль в формировании его эстетического вкуса.

Лилли Лэнгтри, урожденная Эмили Шарлотта Ле Бретон, появилась на свет 13 октября 1853 года в Джерси и стала единственной дочерью преподобного Уильяма Корбета Ле Бретона. Ее мать, Эмили Девис Мартин, страстно любила поэзию, музыку, цветы, животных и свежий воздух. Еще в раннем детстве девочку прозвали Лилли за очень белую кожу. Она выросла вместе с шестью братьями: «Жизнь вместе с братьями, — вспоминала она, — превратила меня в неисправимого сорванца, случайно родившегося девочкой. Я умела лазить по деревьям, прыгать через ограды наравне с самыми ловкими из братьев; я с восторгом участвовала во всех их шалостях. Помню, как по ночам, когда нам положено было быть в постели, мы отправлялись с самым младшим братом на старое кладбище, забирались на ходули, заворачивались в простыни и безумно пугали запоздалых прохожих… Но это не мешало мне быть серьезной, и я могла читать часами напролет» [120]. В 1874 году она вышла замуж за Эдварда Лэнгтри, богатого ирландца из Белфаста, владельца шикарной яхты «Красная перчатка».

В Лондоне она попала в высшее общество и, благодаря своей красоте и обаянию, оказалась среди самых известных людей того времени. Лилли вызывала всеобщее восхищение, а газеты не жалели восторженных эпитетов в адрес «красавицы Лэнгтри». Она позировала Ф. Д. Уоттсу, Берн-Джонсу, Пеннингтону и — верх успеха — самому Джону Миллесу [121]. Он изобразил ее с лилией в руках, и с тех пор ее прозвали «Лилией из Джерси». Картина произвела сенсацию на выставке в Королевской академии. Лилли Лэнгтри представили королеве Виктории, а ее искусство пленило принца Уэльского, о котором она писала: «Принц Уэльский обожает музыку и обладает несомненным критическим чутьем. Почти каждый вечер его видели в самой большой ложе в Опере в окружении ближайших друзей. Все, кто с ним общался, всегда отмечали приветливость принца даже в отношении домашней прислуги, он не мог пройти мимо, не обронив любезного слова и не поприветствовав вас хотя бы взглядом» [122].