Когда Коле пошел пятый год, Степан Яковлевич купил недалеко от столицы по Николаевской железной дороге маленькую усадебку Поповку из-за того, что окружена она была целительным хвойным лесом. Имение состояло из двух домов и флигелька и располагалось в старом запущенном парке с прудом и островом посередине. Гумилёвы привозили сюда детей летом, но потом, когда те стали гимназистами, бывали здесь и во время зимних каникул, когда разлапистые ели, как в сказке, обряжались в пушистые снега.
Однажды в теплое июльское утро (тогда Коле шел седьмой год) он решил удивить мать. Вся семья находилась в Поповке. Коля вошел к Анне Ивановне и таинственно произнес: «Идем, мама, в сад. Я приготовил тебе сюрприз». Сюрприз был необычным. Перед домом на клумбе среди ярких летних цветов к воткнутым палочкам были привязаны четыре лягушки, две ящерицы и две жабы. Коля сам отловил всю эту живность и устроил для матери (которую любил и уважал за проницательный ум) «зоопарк» под открытым небом.
Анна Ивановна затеи не поняла, пришла в ужас и убежала. Коля обиделся (как часто это непонимание будет преследовать его в жизни!) и убежал в другую сторону — в лес. Он решил, что там обязательно водятся разбойники и он станет одним из них. Но разбойников он не встретил. Вскоре его хватились домашние — на розыски беглеца отправились в коляске мать со старшим братом Митей и двое дворовых верхом. Колю вернули в родной дом и объяснили, почему нельзя мучить живые существа. Но ведь никого не мучая, он хотел показать всем «живой уголок». Правда, потом в его жизни будет еще один неприятный эпизод, когда в Березках, дабы доказать свою сногсшибательную храбрость и кровожадность, на глазах у мальчишек он откусил голову пойманному еще живому карасю, но сделал это с отвращением и в душе долго сожалел о содеянном.
В Поповке была небольшая конюшня и дети получили возможность, хотя не сразу, а когда немного подросли, ездить верхами на послушных лошадях, используемых в хозяйстве. Здесь буйная фантазия Коли получила полную свободу. Мальчик наблюдал за домашними животными и птицами. Особенно поразил его большой старый индюк, важно выступавший по двору среди уток и кур. Именно о нем позднее поэт напишет:
(«Индюк», 1920)
В четыре года Коля еще обхаживал индюка и фантазировал, а в восемь уже взялся за перо и появились первые стихотворные строки и рассказы. И опять рядом была мать. Она понимала сына, аккуратно складывала и хранила исписанные им листки в своей шкатулочке. Как жаль, что время жестоких российских разоров не позволило сохранить эти первые наивные листочки будущего поэта.
Коля рано начал читать и писать, увлекшись вслед за старшим братом книгами. Правда, интересы братьев совсем не совпадали. Митя любил приключенческие романы, Коля удивил родителей тем, что рано стал читать Шекспира, Пушкина, а потом и журнал «Природа и люди».
По-разному вели себя мальчики, когда у них появились карманные деньги. Митя тут же накупал сладостей. Коля шел в магазин, где продавали животных. Однажды он принес домой ежа, потом в его комнате появились белые мыши. Митя любил бывать на людях, разговаривать с гостями. Коля к новым людям относился настороженно, старался уединиться. В Поповке мальчик часто и надолго исчезал из дома. Только много лет спустя он признался, что нашел лесную пещеру и там, мечтая, проводил долгие часы. Какие только волшебные видения ни посещали мальчика! Там впервые осенила его своим благоволением муза.
Мир Коли был волшебным и недоступным для понимания непосвященных. Отправляясь на болота, мальчик верил, что вода пузырится не просто так, там обитает неведомый миру дракон. Болото Коля прозвал драконьим. Об этом есть у Гумилёва стихи:
(«Какая странная нега…», 1913)
Именно к детским годам в Поповке относятся проникновенные строки одного из самых знаменитых стихотворений поэта «Память»:
Юный Гумилёв представлял жизнь как череду волшебных превращений, верил, что у домашней кошки ночью вырастают крылья и она улетает на свободу, что люди могут превращаться в зверей. Ему снились удивительные сны, не передаваемые никакими словами. Он жил в нескольких измерениях и парил на крыльях, словно его несли ангелы. Как часто сны бывают началом удивительной яви…
Но детство, как самая интересная, длинная и волшебная сказка, очень быстро заканчивается. Миг — и иной мир расстилается у ног подростка, мир обыденный, непростой, в котором мало бывает чудес!
Настало время Коле Гумилёву серьезно озаботиться получением основательных знаний. Но не все предметы мальчику нравились, как и не все учителя.
1893 год принес много семейных изменений. Весной, вслед за старшим братом, Коля был принят в Царскосельскую Николаевскую гимназию, которой руководил тогда Л. А. Георгиевский. Правда, вначале мальчик пошел в подготовительный класс. Конечно, Николаевская гимназия не была так знаменита, как Царскосельский лицей, существовавший в пушкинскую эпоху, но она была отмечена заботой императорской семьи. Основанием этого учебного заведения стало полученное в 1862 году по ходатайству городских обществ Царского Села, Павловска и Гатчины Высочайшее разрешение на строительство в Царском Селе гимназии в память Императора Николая I и совершеннолетия Цесаревича Николая Александровича. Первый директор гимназии статский советник И. Н. Пискарев вступил в должность 4 июля 1870 года, а почетным попечителем назначили генерал-майора Мейера.
Открытие гимназии в Царском Селе широко праздновали 8 сентября 1870 года. День был выбран не случайно — в память дня рождения безвременно почившего в Бозе Цесаревича Николая Александровича. На открытие гимназии прибыл сам Государь Император Александр Николаевич в сопровождении Цесаревича Александра Александровича и Великого князя Владимира Александровича. Царскую семью сопровождали Великие князья Константин Николаевич и Николай Константинович, также министры и приближенные двора. Праздник открытия состоялся в городской ратуше, богато убранной цветами. Певчие пели «Царю Небесный». После освящения гимназии в одном из ее залов была помещена памятная доска из белого мрамора с надписью: «Его Императорское Величество Государь Император Александр II соизволил осчастливить своим присутствием освящение и открытие Царскосельской мужской Николаевской гимназии 8-го сентября 1870 года». 6 сентября того же года Император разрешил гимназистам в память Императора Николая I и Цесаревича Николая Александровича носить на шапках царский вензель «Н».