— Человека, кроме болезней, может угнетать и забота.

— Огорчительно слышать, что ты чем-то угнетен. Это касается твоих дел?

— Да, дел.

— Посоветуйся с мистером Кендрю.

— Жду, когда мне предоставят эту возможность.

Миссис Ванборо немедленно встала.

— Позови, дорогой, когда захотите кофе, — сказала она, проходя мимо мужа, остановилась на миг, легкой ладонью коснулась его лба и тихонько проговорила: — Если бы я могла разгладить эти морщинки.

Мистер Ванборо нетерпеливо тряхнул головой. Вздохнув, миссис Ванборо пошла к двери. Не успела она переступить порог, как муж окликнул ее:

— Присмотри за тем, чтобы нам никто не мешал.

— Разумеется, Джон, — и, взглянув на мистера Кендрю, открывшего дверь, прибавила, через силу улыбнувшись: — Не забудьте о лютых врагах. Им все нипочем, могут явиться даже в столь поздний час.

Джентльмены остались вдвоем за бокалом вина. Внешностью и характером они разительно отличались один от другого. Мистер Ванборо был высок и темноволос; блестящий красавец с энергическим выражением лица — таким его видел свет, но только проницательному взору открывалась под внешним лоском врожденная порочность. Мистер Кендрю, напротив, был коренаст, неловок и медлителен, если ничто не побуждало к действию. Глядя на Кендрю, свет замечал только невзрачного коротышку; проницательный же взор различал под бесцветной внешностью натуру добрую и благородную, ставящую понятия чести и справедливости превыше всего.

Первым заговорил мистер Ванборо.

— Если вы когда-нибудь решитесь жениться, Кендрю, — сказал он, — не будьте так опрометчивы, как я. Не женитесь на актрисе.

— Если бы я встретил женщину, похожую на вашу жену, — возразил гость, — будь она актриса, я бы завтра на ней женился. Красавица, умница, самых высоких правил и любит вас искренне. О, человек! Чего еще тебе надобно!

— Очень многое. Мне нужна жена знатного происхождения и со связями, которая могла бы принять избранное общество и дать мужу положение в свете.

— Положение в свете! — воскликнул мистер Кендрю. — Вот человек, коему отец оставил полмиллиона при условии, что он встанет во главе одного из самых крупных торговых домов в Англии. А он мечтает о положении в свете, словно младший клерк в его конторе. Чего ему не хватает? Куда устремлены его честолюбивые помыслы?

Мистер Ванборо осушил бокал и твердо поглядел в глаза друга.

— Парламент — вот куда устремлены мои честолюбивые помыслы, — отчеканил он. — А моя вожделенная цель — палата лордов. И единственное препятствие у меня на пути — красивая и добродетельная жена.

Мистер Кендрю предостерегающе поднял руку.

— Вы, верно, шутите, — проговорил он. — Я таких шуток не понимаю и не приемлю. Ежели вы говорите всерьез, то я вынужден заподозрить такое, о чем боюсь и помыслить. Так что давайте переменим разговор.

— Нет, не переменим! Я хочу наконец поставить точки над I. Так что же вы заподозрили?

— То, что вы разлюбили вашу жену.

— Ей сорок два, мне тридцать пять, я женат на ней уже тринадцать лет. Вам это хорошо известно. И вы всего-навсего заподозрили! О, святая простота! Вы, кажется, что-то еще хотите сказать?

— Раз уж вы настаиваете на продолжении разговора, то извольте, на правах старого друга я выскажусь. Вы дурно относитесь к вашей жене. Вот уже два года, как вы продали дело во Франции и вернулись сюда на похороны отца. Но, кроме меня и еще двух-трех старых друзей, вы никому не представили своей жены. Ваше новое положение открыло вам двери лучших домов Лондона. Вы всюду бываете, но никуда не берете с собой жену. Вы выезжаете в свет как холостой человек. И у меня есть основания подозревать, что ваши новые знакомые вас таковым и почитают. Простите мне мою прямоту, я говорю то, что думаю. Недостойно джентльмена держать взаперти жену, точно вы стыдитесь ее.

— А я и правда ее стыжусь.

— Опомнитесь, Ванборо!

— Одну минуту! Я вас слушал, послушайте теперь вы меня. Давайте заглянем в прошлое. Тринадцать лет назад я влюбился в красавицу актрису и женился на ней, чем прогневил моего отца. И нам пришлось поселиться за границей, где ничто не омрачало нашу жизнь. Перед смертью отец простил меня, и мы вернулись в Англию. И тут все переменилось. Передо мной открылось блестящее будущее, я принят в свете, а у меня на шее камнем висит женщина, чья родня — и вам это хорошо известно — самого низкого происхождения. Женщина, у которой недостает манер, чьи интересы не идут дальше детской, кухни, пения и ее книг. Разве может такая жена создать мужу положение в обществе? Разве под силу ей проложить ему путь в палату лордов? Клянусь Юпитером, если есть жены, которых следует держать взаперти, так это моя жена! И если уж говорить начистоту, я потому и сдаю этот дом, что не могу здесь запереть ее от общества. Моя жена обладает проклятым свойством заводить знакомства, где бы она ни поселялась. Еще немного, и она соберет вокруг себя уйму друзей, новых и старых, тех, что помнят ее оперной дивой. Они будут постоянно сталкиваться с ее отцом, мерзавцем из мерзавцев. Вечно пьяный, вечно клянчит подачку! Да, моя жена погубила мое будущее. Что толку перечислять ее добродетели! Она жернов у меня на шее со всеми ее добродетелями. Какой же я был идиот! Ведь стоило подождать совсем немного, и я бы женился на женщине из высшего света, которая была бы мне полезна…

Мистер Кендрю вдруг прервал хозяина, коснувшись его руки.

— На женщине вроде леди Парнелл?

Мистер Ванборо приметно вздрогнул и первый раз опустил глаза под взглядом друга.

— Что вы знаете о леди Джейн? — спросил он.

— Ровным счетом ничего. Я не принадлежу к ее кругу. Но я бываю иногда в опере. И видел вас вчера вечером у нее в ложе. Случайно до меня долетели слова моих соседей. Вас называли счастливым избранником леди Джейн, говорили, что она отличает вас среди своих многочисленных поклонников. Представьте, что будет, если эти слухи дойдут до вашей жены. Вы поступаете дурно, Ванборо. Дурно, с какой стороны ни глянь. Вы встревожили, огорчили и разочаровали меня. Видит бог, я не искал этого объяснения, но раз уж мы заговорили об этом, выскажусь со всей откровенностью. Измените свое поведение, возьмите назад все, что произнесли сейчас, иначе я перестану считать вас своим другом. Но довольно, я умолкаю. Мы оба погорячились и можем наговорить друг другу такого, о чем оба потом пожалеем. Еще раз предлагаю, переменим разговор. Вы пригласили меня посоветоваться насчет важного дела. В чем оно состоит?

Мистер Ванборо молчал. Лицо его выражало смущение. Он налил себе бокал вина, залпом осушил его. И только тогда ответил:

— Мне трудно говорить. Для меня полная неожиданность ваше отношение к моей жене.

Мистер Кендрю удивленно поднял брови.

— А что, дело касается вашей жены?

— Да.

— Она о нем знает?

— Нет.

— Вы таитесь от нее, потому что не хотите расстроить ее?

— Да.

— Имею ли я право советовать вам в этом деле?

— Да, имеете, по праву старого друга.

— Тогда почему вы не хотите объяснить мне прямо, в чем оно состоит?

На лице мистера Ванборо опять изобразилось смущение.

— Вы услышите о нем очень скоро из уст третьего лица. Сию минуту пожалует еще один гость. Он посвящен во все подробности и сумеет изложить суть лучше, чем я.

— Кто этот гость?

— Мой друг Деламейн.

— Ваш поверенный?

— Он младший партнер фирмы «Деламейн, Хопс и Деламейн». Вы его знаете?

— Да, мы знакомы. Я хорошо знал семью его жены до того, как она вышла за Деламейна. Я его недолюбливаю.

— На вас сегодня не угодишь! Деламейн человек с будущим. Силы характера ему не занимать, так что карьера ему обеспечена. Он намерен расстаться с фирмой и вступить на адвокатское поприще. Ему предсказывают успех. Что вы имеете против него?

— Ровным счетом ничего. Порой встречаются люди, которых не любишь, и все тут.

— Любите или нет, но сегодня вечером вам придется потерпеть его общество. Он вот-вот будет здесь.