Томас презрительно фыркнул:

— А если твой муж все узнает? Что тогда?

Розмари залилась смехом, запрокинув голову:

— Не узнает. Я ведь у тебя сообразительная и отличная актриса. Филипп уверен, что жена обожает его и не может даже предположить, как я смеюсь над ним и в его объятиях мечтаю о другом. О тебе, дурачок. — Она протянула руки, но Томас остался стоять на прежнем месте.

— Бросай свою Дженифер, и поскорее, — проворковала Розмари, плавно опуская руки. Она будто и не заметила, что ее лаской пренебрегли. — Жить будешь здесь, продолжим встречаться, как и раньше. Денег будешь получать предостаточно, обещаю.

Томас скривил губы:

— Хочешь поставить меня в полную зависимость?

Розмари насмешливо улыбнулась:

— Ты постоянно у кого-нибудь в зависимости, любовь моя. То у одной женщины, то у другой. До недавнего времени тебя кормила Дженифер, теперь буду я. Не все ли равно?

— Дженифер зарабатывала сама, — подчеркнул Томас, хмурясь. — Скорее всего, и теперь уже нашла работу. А я в последнее время почти с ней не разговариваю — делаю вид, что злюсь, самому противно. — Он в отчаянии махнул рукой.

— Дженифер то, Дженифер се. Надоело, — певуче, но с едва уловимыми нотками угрозы произнесла Розмари. — Возможно, она и впрямь трудолюбива. Зато грудь у нее наверняка не такая белая и полная, как у меня, и не настолько нежная кожа, а? — Она картинно откинула с груди простыню, наклонилась вперед, взяла любовника за руку и притянула к себе. Томас сел на край тахты, но взгляд устремил не на роскошные формы, а в покрытый простеньким ковриком пол. На душе скребли кошки, внутри была пустота.

— Ну-ну, что с тобой, милый? — Розмари прижалась к нему пышным бюстом. — Сделай, как я говорю, и забудешь обо всех проблемах. Оставь Дженифер, — тихо, но настойчиво пропела она.

— Я ведь сказал: не сейчас! — раздраженно повторил Томас.

— А почему, черт побери? — вскрикнула Розмари, моментально превращаясь из воркующей голубки в мегеру. — Что изменится через месяц, два, три? Чего ты ждешь? Может, надеешься, что мне все это надоест и я сама от тебя отстану? Ну уж нет! И не мечтай! Ты мой, так и знай! Делить тебя с какой-то там Дженифер я не намерена, имей это в виду! Если в ближайшее время не поговоришь с ней, я сама все устрою, но уже без церемоний!

От последних слов у Томаса зазвенело в ушах. В порыве злости он схватил с тахты декоративную подушку и швырнул ее в стену.

— Ты мой, Том, — угрожающе проговорила Розмари, вцепившись в руку любовника. — Только мой.

Она вдруг довольно рассмеялась, встала с тахты, ни капли не стесняясь своей наготы, прошествовала к столу, на котором среди запыленных эскизов и банок из-под краски чернел ноутбук, включила диск с записью Элвиса Пресли и установила громкость на полную мощность.

Глава 4

Билеты на «Лондонский глаз» — самое огромное в мире колесо обозрения, установленное в центре английской столицы в ознаменование нового тысячелетия, — Энтони заказал заранее. С Дженифер они встретились за полчаса до указанного в билетах времени и решили прогуляться по живописному берегу Темзы.

— Помнишь того мальчишку с веснушками, который все время приставал к твоей подруге, — пустился Энтони в воспоминания о школьной поре. — Как же его звали? Николас?

— Да. — Дженифер кивнула. — Неспроста он к ней приставал — в последние два года учебы у них был роман.

— Неужели? — Энтони покачал головой, его лицо осветилось улыбкой. — И чем же все закончилось?

— Элис уехала поступать в университет в Эдинбург, где в первый же день встретила Боба.

— Хорошенькие юные создания постоянством не отличаются, — весело, но с легким укором заметил Энтони.

— Нет-нет, Элис вовсе не такая, — вступилась за подругу Дженифер. — В смысле не ветреная. С Бобом они прожили вместе целых шесть лет.

— А потом?

— Он увлекался экстремальными видами спорта — альпинизмом, серфингом, парапланеризмом. — Она замолчала, с тоской вспомнив, как страдала Элис, потеряв любимого.

— Погиб?

— Да, — печально ответила Дженифер. — Разбился два года назад в горах. Элис только недавно пришла в себя. И то скорее лишь внешне.

— И до сих пор ни с кем другим не сошлась?

— Нет. — Дженифер лукаво на него взглянула. — А ты что, хочешь познакомиться с ней? С нынешней, взрослой? — Она почувствовала, что у нее вдруг неприятно сдавило сердце, и мысленно посмеялась сама над собой. «Неужели ревнуешь? — мелькнуло в голове. — И к кому? К собственной подруге, которую он почти не помнит? Вот умора! Не будь такой дурочкой!»

Энтони пожал плечами. Сегодня он был не в костюме, а в легком темно-вишневом джемпере и джинсах, в которых он смотрелся не хуже. Увидев его, Дженифер невольно это отметила.

— Пообщаться с Элис я был бы не прочь. За четыре с половиной года жизни в Лондоне ты первая из нашего класса, кого я наконец повстречал. Я давно хотел кого-нибудь разыскать. Только все не находилось времени всерьез этим заняться. А та девочка, которая все собиралась быть, как мать, членом Совета графства? — спросил Энтони. — Как сложилась ее жизнь?

— Джессика Эдвардс уже к классу седьмому поняла, что в работе ее матери нет ничего привлекательного. И стала специалистом по рекламе.

Энтони добродушно усмехнулся:

— Забавно. Ты, я смотрю, в курсе всех событий. Часто видишься с одноклассниками?

— Нет, не очень. Но, например, с Элис общаюсь постоянно, через нее узнаю об остальных, что-то слышу от других знакомых. У меня их в Лондоне видимо-невидимо.

Энтони пристально посмотрел на нее, прищурился, словно вспоминая что-то, и улыбнулся уголками губ.

— А-а, да. Ты и в детстве постоянно была окружена людьми — все рассказывала о праздниках и вечеринках, которые устраивались в вашем доме. По-моему, ты из семьи актеров? Точнее даже, преподавателей актерского мастерства.

— Ну у тебя и память! — воскликнула Дженифер. — Хранит столько подробностей!

Энтони улыбнулся уже глазами.

— Память как память. А подробности хранит только важные, все ненужное отметает.

Дженифер было очень приятно услышать это, но она тут же напомнила себе, что Энтони просто дорого все, что связано с лондонским детством. И выискивать в его словах личную заинтересованность в ней смешно и неприлично — она, хоть Томас с каждым днем и отдалялся все больше и больше, до сих пор жила с ним.

— Расскажи, о ком еще знаешь, — попросил Энтони, мечтательно глядя на реку. — Мне очень интересно. Слушаю тебя, общаюсь с тобой, и такое ощущение, что я никогда и не уезжал в Штаты.

Было здорово просто идти вдоль берега в компании с ним, слышать его голос, смех — лучшего отдыха она сейчас и не желала. И вместе с тем душу тяготило странное чувство, что Энтони Хаккет на беду снова появился в ее жизни.

Дженифер стала рассказывать о судьбах одноклассников; в разговорах и пролетели полчаса. В очереди перед «Лондонским глазом» простояли несколько минут. Энтони о чем-то думал и едва заметно улыбался своим мыслям. Дженифер незаметно наблюдала за ним и время от времени ловила себя на том, что, чем больше находится с ним рядом, узнает его, тем сильнее привязывается к нему.

«Как бы не влюбиться в него», — думала она, когда они уже шли к прозрачной кабинке-капсуле. Предвечернее сентябрьское солнце щедро заливало Лондон желтым прозрачным светом, играло веселыми бликами в темной воде Темзы. Капсула медленно поехала вверх.

Энтони взялся за поручень и стал так внимательно рассматривать город, что, заметив это, Дженифер осторожно поинтересовалась:

— Никогда раньше здесь не был?

Энтони повернул голову и улыбнулся. Как показалось Дженифер, несколько смущенно.

— Был. Причем много раз. Порой, когда у меня что-нибудь не ладится, я приезжаю сюда даже один и любуюсь городом с высоты. Это здорово успокаивает.

У Дженифер по спине побежали мурашки. Энтони казался ей удивительным. Независимый и взрослый, квалифицированный специалист, а с проблемами боролся таким детским способом. Другие спасались алкоголем, гонками на автомобиле или впадали в хандру, Энтони же катался на колесе обозрения.