По примеру индейских ритуалов, сессии проводились по ночам. Все участники собирались в большой комнате для свободного обсуждения (без ведущего), которое продолжалось около 2 часов. Эти собрания позволяли пациентам познакомиться  с новыми членами и обсудить свои страхи, надежды и ожидания. Они также предоставляли участникам большие возможности для проекций и переноса, что имело важное катализирующее влияние на их медикаментозные сессии и часто предоставляло ценный познавательный опыт. Комната для лечения была большой и украшенной картинами и постерами на темы, вызывающие воспоминания и ассоциации с прошлым. Членам группы назначался широкий спектр психоделических веществ, включая ЛСД, пейот, разнообразные псилоцибин-содержащие грибы, семена утренней славы (morning glory seeds), дурман (Datura ceratocaulum) и кетаинин (ketainine).

Большую часть времени пациенты проводили в полусидячем положении на матрасах, разложенных вдоль стен, но им разрешалось и свободно перемещаться, если они этого хотели. Две стереосистемы проигрывали разнообразную музыку и звуки, имеющие влияния на глубину и силу реакции группы. Важной частью психоделической сессии была практика сенсорной перегрузки, при которой использовались слайды, видеоролики, стерео эффекты, вспышки света и цветное прожекторное освещение. Несколько тем, считающихся особенно существенными, сплетались со странными и запутанными нагромождениями несвязанных образов и звуков. Все это было так или иначе связано с темами рождения, смерти, жестокости, сексуальности, религии и детства. Сенсорная перегрузка продолжалась около 6 часов, затем следовала рефлективная фаза, которая продолжалась до восхода солнца. После этого терапевт и все члены группы отдыхали в течении часа.

Интегративная сессия включала в себя групповое обсуждение и обмен опытом. Основной целью этой фазы было облегчение освоения и интеграции материала, открывшегося во время действия препаратов, и привлечение озарения (инсайтов) к повседневным проблемам. В зависимости от природы взаимодействий, этот процесс занимал от 4 до 12 часов. Курс терапии состоял из 10-20 препаратных сессий, в зависимости от природы и серьезности клинических проблем. Пациентами были в основном невротические амбулаторные больные, хотя Рокет также описывал различные степени успеха у антисоциальных личностей и отдельных шизофреников.

На терапевтические эксперименты с ЛСД и психоделические исследования в целом плохо повлияло существование черного рынка, "любительское" экспериментирование с препаратом без помощи со стороны специалистов, сенсационный журнализм и иррациональные законодательные меры. Несмотря на то, что ЛСД на данный момент известен уже три десятилетия, литература, описывающая его эффекты и терапевтический потенциал, спорна и неубедительна. Дальнейшие исследования в этой области потребуют взаимодействия и сотрудничества независимых команд из разных стран в сборе экспериментальных данных и обмене информацией. Однако количество центров изучения ЛСД в последнее время заметно сократилось и продолжает падать. И хотя надежда на всестороннее психоделическое исследование в данный момент достаточно мала, существуют признаки того, что систематическое изучение этого вопроса будет возобновлено после того, как общая путаница будет прояснена, и в исследования снова вернется рациональный подход.

Что бы не произошло с изучением ЛСД в будущем, существуют веские причины проанализировать наблюдения и результаты психоделических экспериментов прошлого и представить их наиболее важные находки и открытия в простой, понятной форме. Такая попытка кажется обоснованной, вне зависимости от того, станет ли такой труд эпитафией на могильном камне эры ЛСД или манифестом будущих исследователей психоделиков. Если мы наблюдаем "лебединую песнь" психоделических исследований, будет интересно взглянуть назад для того, чтобы пролить свет на разногласия и недостаток теоретического обоснования природы ЛСД-эффекта. Если ЛСД-исследования продолжатся в будущем, прояснение путаницы и разногласий настоящего времени будет иметь большую практическую ценность. Для доступа к эффективному, имеющему под собой твердую научную базу использованию ЛСД в качестве дополнения к психотерапии необходимы дополнительные контролируемые широкомасштабные исследования. Однако если критические моменты, послужившие основанием споров в прошлом, не будут прояснены и учтены в будущих исследованиях, новые работы, возможно, столкнутся с теми же ошибками и, соответственно, с массой неубедительных результатов.

Как подчеркивалось выше, отдельные авторы и исследовательские группы использовали ЛСД, исходя из очень разных предпосылок. Они преследовали разные терапевтические цели, придерживались разных теоретических систем, использовали разные технические подходы и назначали препарат в рамках разных программ. Лично я верю, что основной причиной для всех споров вокруг ЛСД-терапии был недостаток понимания природы ЛСД-эффекта и отсутствие приемлемой и общепринятой концептуальной модели, которая могла бы привести все огромное количество полученных данных к общему знаменателю. Такая теоретическая система могла бы объяснить содержание и течение как отдельных, единичных сессий, так и тех, которые назначались курсом. Также она могла бы объяснить огромную важность экстрафармакоогических факторов - личностей субъекта и гида, их взаимоотношений, элементов окружающей обстановки и установки - в ходе ЛСД-сессии.

Другой важной проблемой, которую следует принять во внимание во всесторонней теоретической системе взглядов, является время от времени встречающиеся затянувшиеся реакции и даже психотические срывы, которые происходят после некоторых сессий, или последующее возвращение состояний, похожих на ЛСД-состояния (флэшбэки). Понимание этих явлений в настоящее время очень неполное и неудовлетворительное, а это может иметь серьезные практические следствия, одним из которых является вывод специалистов в области душевного здоровья о том, что не медицинское использование психоделиков обычно неэффективно и часто вредно.

Всеобъемлющая теория ЛСД-терапии также должна быть способна устранить противоречия, существующие в настоящее время, между двумя наиболее релевантными и жизнеспособными подходами в ЛСД-терапии, а именно, психолитической и психоделической терапией, и другими терапевтическими подходами, такими как анаклитическая и гипноделическая терапии. Существует вероятность того, что можно найти важные общие знаменатели и объясняющие принципы для этих различающихся между собой моделей и выяснить показания и противопоказания к их применению, равно как и возможности успешной терапии или неудачи при их использовании. Концептуальная модель, корректно отражающая наиболее важные аспекты ЛСД-эффекта, должна быть способна предложить практические указания, касающиеся оптимальных условий для использования этого вещества в психотерапии. Сюда должна входить основная стратегия лечения, а также детали, касающиеся дозировки, эффективных подходов к различным особым случаям, использование дополнительных техник и специфические элементы обстановки и установки для сессии. Наконец, применимая на практике всеобъемлющая теория должна содержать ряд частных рабочих гипотез практической и теоретической природы, которые можно было бы проверить, применяя научный метод.

В виду того, что рассматриваемые проблемы имеют сложную и многоуровневую природу, в настоящее время исключительно сложно создать какую бы то ни было концептуальную модель, которая могла бы соответствовать вышеперечисленным критериям. На данном этапе даже предварительная и очень примерная теория, которой удалось бы систематизировать значительную часть данных и предоставить нормативы для терапевтической практики, была бы серьезным шагом вперед. В следующих главах будет сделана попытка представить такую предварительную модель теории и практики ЛСД-терапии. Я полагаю, что концептуальная система, которая может объяснить, по крайней мере, большую часть наблюдений в ЛСД-терапии, требует не только нового понимания ЛСД-эффектов, но и новой расширенной модели человеческого сознания и природы человеческого существа. Научные труды, на основании которых я строю свои догадки, были серией исследований, каждое из которых представляло собой захватывающее вторжение в новые области сознания, до сих пор неизученные западной наукой. Конечно, ожидание, что мой труд будет чем-то большим, чем просто первые наброски карты для будущих исследований, было бы слишком нереалистичным. Я вполне отдаю себе отчет в том, что по примеру географов-первооткрывателей прошлого, во многих местах моей карты следует поместить знаменитую надпись " Hie sunt leones".5