Она обвила руками затылок Джеймса и прижалась так крепко, как только могла, к сильному мужскому телу. В то время как его язык бродил по мягкой долине между ее грудями с мучительной и хорошо продуманной медлительностью, ее ищущие пальцы ощупывали мускулы плеч и впивались в его спину. Пылающие круги поднимались вверх, и, наконец, достигли розовато-коричневых вершин, которые, вздрагивая, стянулись и превратились в твердые бутоны.

— Господи Боже мой, ты меня сводишь с ума, Джеймс! Пожалуйста, пожалуйста, прекрати!

— На самом деле? — задав этот вопрос своим низким голосом, он поднял голову и тем самым прервал блаженную пытку. Шарлотта громко всхлипнула. Она снова подалась ему навстречу.

— Нет, продолжай…

Теперь он целовал ее плоский живот, ее крошечный пупок. Когда же Шарлотта приподняла бедра, чтобы не пропустить ни одной ласки, он ловко стянул с нее маленькие трусики. Манящий рыжевато-коричневый треугольник, который слегка возвышался между ее ног, был немного темнее, чем волосы. Джеймс касался его так, будто это была драгоценность, и она послушно открылась его ищущим губам и рукам. Она была наполнена только страстным желанием. Разум прекратил свою работу, подчинившись чувствам.

Маня, мучая и возбуждая, касались нежные пальцы ее чувствительных мест, пока она, всхлипывая, не попросила об избавлении. Она принадлежала ему вся целиком. Необузданная чувственность, с которой Шарлотта отдавалась своей любви, вызвала в Джеймсе сильное и неконтролируемое возбуждение. Добрые намерения быть нежным погибли во взрыве и яростном пламени.

Они погрузились друг в друга, и Шарлотта попыталась смягчить сладкую муку. Обняв его своими бедрами и двигая ими, она бросилась в поток. Но эта мука становилась все сильнее и сильнее и лишь нарастала в ней. Только полное освобождение от нее смогло спасти их обоих. Огонь, который все сжег в пылающем экстазе, объединил их и слил в небывалом апогее.

Лишенный признаков времени момент, когда их взгляды встретились. Без всяких оговорок, честно и полные страсти. Они оба, едва дыша, лишенные сил, сказали одну и ту же фразу хриплыми голосами: «Я люблю тебя!»

Шарлотта попыталась принять более удобную позу и подтянуть ноги. Однако почему-то не смогла этого сделать, так как ее колени были прижаты чем-то тяжелым, и это прогнало последний туман сна.

Где она находится? Она чувствовала теплые солнечные пятна на своей обнаженной спине и время от времени — нежное ласковое прикосновение холодного ветра. Было абсолютно тихо, если не считать многоголосый концерт, который где-то совсем близко устроила птичья кампания. Но обычных шумов не было. Звуков большого города, хлопков закрывающихся дверей машин, ревущих моторов, астматического пыхтения лифта, когда он с визгом останавливается на четвертом этаже.

Ее пальцы коснулись дорогого постельного белья из щелка, края мехового покрывала. Джеймс! Она провела ночь с Джеймсом Первиком! И какую ночь! Воспоминание об этом разбудило эхо того жара во всем теле, который уничтожил их обоих и вызвал такое бесконечное утомление, что даже попытка открыть глаза казалась слишком трудной.

Когда-то раньше она, наверное, освободилась из его объятий и заснула, лежа на животе с широко раскинутыми руками. Тяжесть его загорелой ноги, лежавшей поперек ее ног, — вот что ее разбудило.

«Что за ночь!» — повторяла она про себя. Она была влюблена! Нет, неправильно! Она любила! Она любила Джеймса Первика безоговорочно, и это испугало бы ее, если бы не чудесная уверенность, что он разделяет ее чувства. Они принадлежали друг другу. Еще никогда она не испытывала в объятиях мужчины такого испепеляющего блаженства. Абсолютное наслаждение, которое затмило все, что было когда-то раньше.

— Один цент за твои мысли, — прошептал Джеймс низким голосом так близко от ее уха, что зашевелились пушистые волоски на ее виске.

— Я надеюсь, что у тебя есть мелочь под подушкой, — сонно пробормотала она с закрытыми глазами. — Я только что подумала о том, что я тебя люблю!

— Что за чудесный способ начинать день, дорогая. Ты знаешь, что я схожу с ума от любви к тебе?

— Типичный мужчина, у вас всегда только одно на уме. Я думала о духовной стороне любви, понятно?

Тихий смех, потом пара голодных губ начала путешествовать по ее затылку, слегка покусывать кожу на шее.

— Как можно любить только духовно девушку с такой восхитительной попкой, которая не позволяет удержаться от провокаций? Это было бы настоящим преступлением.

Грубая ороговевшая кожа его ладоней, образовавшаяся в результате физической работы, терла, как нежная наждачная шкурка, ее округлости, и было видно, как побежали мурашки по обнаженному телу Шарлотты. Она потянулась, как кошка.

Потом руки скользнули под ее телом вверх к талии и охватили груди, которые сразу и бурно отреагировали. Желание охватило Шарлотту. Она издала легкий стон, повернулась к нему, уткнула свой маленький, немного вздернутый нос в ямку между ключицей и шеей и вдохнула запах его кожи, который она теперь ни с чем не смогла бы спутать.

— Я все-таки надеюсь, что ты поклоняешься не только той части тела, на которой я сижу. У меня еще есть много других преимуществ… — промурлыкала она и с трудом перевела дыхание, когда он начал массировать ее чувствительные соски большим и указательным пальцами.

— Я люблю каждый сантиметр твоей аппетитной восхитительной персоны, — продолжал Джеймс игривую утреннюю перепалку, — например, эти вкусные малинки, которые я с удовольствием съел бы на завтрак.

От нежного покусывания у нее перехватило дыхание, и она резко втянула воздух и начала нежно прикасаться языком к его уху и облизывать его. Эта ласка вызвала в нем страстную дрожь. Розовый кончик языка продолжал свое путешествие по его коже. Шарлотта хотела изучить все его тело, познакомиться с ним еще раз, она мечтала обладать им и любить каждое углубление, каждую складочку, каждый волосок.

Она села на колени рядом с его бедрами и уложила его в подушки.

— Слишком поздно бежать, Джеймс К.! Теперь ты принадлежишь кошке, которая съест мышь-самца.

Жар, который скрывался за этим шутливым объявлением, сразу смел все дамбы. Их тела слились, и они покатились по постели, устроив веселую борьбу, которая перешла в страстные объятия. Шарлотта забыла время и место, где она находилась. Это был неописуемый момент полного доверия и никогда ранее не испытанной ею гармонии. Джеймс нежно, но решительно и настойчиво проник в нее. В едином страстном желании они нашли свой ритм. Они уже были уверены в том, что могут наслаждаться каждым движением и теми ощущениями, которые дают напрягшиеся до предела нервы. До тех пор, пока в пылу страсти в них не разлилась огненная лава. Растворившись без остатка друг в друге, отбушевав, потерявшись и снова найдя друг друга, они стали единым существом. Общий оргазм сжег их в своем пламени и заново создал. Джеймс, совершенно обессиленный, упал на нее, прижав всем своим весом к матрасу, и Шарлотта наслаждалась тем, что познала невозможность определить, где кончается ее тело и начинается его.

Потом он лег рядом с ней, инстинктивно притянув к себе ее еще покрытое потом стройное тело, тепло которого давало ему чувство защищенности. Шарлотта наслаждалась сладостной болью, когда ее возбужденные соски терлись о жесткие волосы на его груди, и дремала, расслабленно и обессиленно.

Поцелуй в закрытые глаза разбудил ее.

— Гм, — вздохнула она, и на этот раз мгновенно поняла, чьи руки гладили ее бедра.

— Милая, я рискую, что ты меня посчитаешь чудовищем. Уже почти восемь часов, мы должны вставать…

— Я больше не буду вставать… — запротестовала она низким грудным голосом.

— Тогда, мое сердце, «Первик лтд» обанкротится, и твой оклад, которому ты придаешь такое большое значение, больше не будет поступать на твой счет.

Эстер! Ах, боже мой, она об этом совсем забыла. Джеймс принимает ее за сестру! Шарлотта в испуге окончательно проснулась, когда осознала все последствия этого. Как она когда-нибудь сможет разумно объяснить, какая сумасшедшая история привела ее в объятия Джеймса. И это не принимая во внимание того, что сейчас Эстер сидела в своей комнате и, конечно, кипела от гнева, так как она — как договорились — не пришла к ней, чтобы предоставить отчет.