Доктор открыл свой чемоданчик. Достал оттуда шприц и наполнил его лекарством. В дверь опять кто-то постучал. Яна открыла.

— Привет. Я уже в третий раз прихожу. До этого никто не открывал мне. Ты где была? — спросил Игорь.

— Ходила в снэк-бар перекусить, — ответила Яна.

— У этой опять истерика? Ты где будешь ночевать? — недовольным голосом спросил он.

— Здесь. Я не могу ее оставить.

— Ей же сейчас сделают укол, — его глаза злобно уставились на нее.

— Нет. Врач сказал: ее нельзя оставлять одну, — категорично ответила Яна.

— Ладно, разбежались, — зло сказал он и вышел. Яна еще раз удивилась своей слепоте. Резкие движения и наглый взгляд выдавали в нем законченного подонка. Как раньше она этого не видела? Куда смотрела, идиотка?

Доктор сделал Лизе укол транквилизатора и спросил Яну:

— Я могу сделать вам укол или дать снотворное. Вы успокоитесь и выспитесь...

— Спасибо, но я так устала, что прямо валюсь с ног. Думаю, что у меня не будет проблем. Ей совершено не хотелось принимать какие-либо препараты. Она больше никому не верила. Доктор тоже мог быть подкуплен, и неизвестно, проснется она завтра, или нет.

— Спокойной ночи! Я зайду завтра, — доктор закрыл свой чемоданчик и вышел.

Как хорошо, что здесь был доктор, а то она так легко от Игоря не отделалась бы! Она закрыла дверь на все замки, чтобы никто не смог открыть снаружи. Проверила, насколько прочно закрыта балконная дверь, и задернула плотно шторы. Яна почувствовала, что ее слегка зазнобило, и накинула на плечи плед. «Спокойная жизнь осталась в прошлом, и нужно с этим смириться. Иначе сойдешь с ума». Яна плеснула себе хорошую порцию рома. Выпив, она тут же налила вторую.

«Я не знаю другого способа, чтобы успокоить нервы. Наверное, все алкоголики себя так успокаивают... Никто же не сознается, что он пьет потому, что он алкоголик. Всегда находиться причина. А под причину всегда можно подогнать все что угодно: праздник, стресс, депрессию...»

Но даже под воздействием алкоголя страх не улетучивался. Она не находила ответов на свои вопросы, и это ее мучило.

«Что будет завтра? Куда идти за правдой? И есть ли в этом мире место для правды? Или правда уже вымерла вместе с динозаврами? Самое страшное, что я не знаю, к кому обратиться за помощью. Мы не американцы и не европейцы, где правительство на стороне своих граждан. Нам, русским, и в своей стране правды не найти, а кто будет нам помогать в чужой стране? Никто из нашего посольства. Представляю себе, сколько стоит судебная экспертиза. Кто будет это оплачивать? Наши смешные страховки вряд ли смогут это покрыть. И кому это нужно?

Администрация отеля скажет: это — ваши разборки. Может быть, при других обстоятельствах подобные происшествия расследуются более тщательно, но все выглядит слишком натурально: русские пили в баре, потом собрались покататься на яхте. После всего этого один полный пожилой человек умер на яхте. Ничего странного: большой вес, алкоголь в такую жару, может быть, больное сердце... Отелю нужно все замять, наверняка администрация отеля дала взятку полицейским, чтобы все выглядело как несчастный случай. Это очень легко в такой коррумпированной стране. Полиция подкуплена, русскому консулату вообще ничего не нужно... Одним русским больше, одним меньше. Страна такая большая...»

Она металась в номере, как зверь в клетке. Нервы были уже на пределе. Будущее рисовалось ей в темных красках. Она забралась под одеяло. Только бы уснуть! Уснуть и за ночь стереть все начисто. Уснуть, и будто бы ничего не было... Не видеть никогда больше ни Игоря, ни Лизу, ни Родригеса. И забыть обо всем! Она уже была сыта всем по горло, и хотелось, чтобы эти две недели подошли к концу, чтобы все пошли к черту, и Игорь в первую очередь...

Она выключила лампу, потому что не могла спать при свете. Но от темноты нахлынул страх, и все очертания в комнате, казалось, шевелятся. Яна закрылась с головой, но сон не шел. Она включила свет, налила себе полстакана рому и одним залпом, как лекарство, выпила. Через какое-то время ее сморил сон. Но сон был беспокойный, всю ночь снились кошмары, будто Игорь залезает в номер через балкон, с удавкой в руке...

Проснулась Яна, когда первые лучи уже солнца пробивались через шторы. Она чувствовала себя разбитой, болела спина. Во рту было мерзко от выпитого накануне рома. Но нужно вставать, будить Лизу, в одиннадцать их ждет Родригес...

Диего Родригес уже ждал их, нервно поглядывая по сторонам.

— Доброе утро!

— Доброе утро! Как здоровье сеньоры Саб... — он пытался прочесть на документе фамилию Лизы.

— Сеньоры Саблиной, — помогла Яна. — Спасибо доктору, все обошлось.

— Вы хотите забрать тело в Россию или будете кремировать здесь? — спросил он.

— Мы решили кремировать здесь, — ответила Яна.

— На вашем месте я бы сделал то же самое, — кивнул Диего Родригес. — Будете пользоваться услугами пастора?

— Что он спрашивает? — теребила ее за руку Лиза.

— Нужен ли нам священник?

— За каким... Он и в церкви-то ни разу не был, — грубо ответила Лиза.

Яне стало стыдно за ее поведение, и она постаралась перевести как можно мягче. — Умерший был православный, а вы, наверное, можете предложить только католического пастора. Мы решили, что религиозный обряд мы совершим в России.

— Хорошо. Распишитесь, пожалуйста. Да, и еще здесь. Спасибо. Мы подготовим все документы, а после этого позвоним вам и пришлем машину. Диего Родригес, попрощавшись с ними, ушел.

— Какой кошмар! Вместо Николая я повезу домой урну с прахом, — сказала Лиза и горько заплакала.

— Лиза, успокойся, пойдем сядем, — и Яна отвела ее к дивану, стоящему в нише. — Давай закажем что-нибудь легкое, типа «Маргариты»...

— А что мне делать, скажи? Вы когда уезжаете?

— В следующую среду.

— А у меня обратный билет на воскресенье. Мы не собирались возвращаться, но ты же знаешь, без обратного билета не продают. Что делать? Я не хочу лететь одна.

Я не смогу... — и она зарыдала еще сильнее.

— Не плачь, я попробую тебе помочь. Полетишь с нами. Я поговорю с администратором, они должны пойти на уступки и оставить тебя еще на пару дней. Если что, позвоню Родригесу. С билетами, думаю, будет посложнее. Я тебе обещаю, что попробую договориться. Все, что в моих силах.

Лиза прижалась к ее плечу.

— Что бы я без тебя делала?

— Успокойся! Уже ничего нельзя поправить. Тебе нужно думать о своем здоровье и о том, как жить дальше.

— Знаешь, это меня угнетает больше, чем смерть мужа... Коли... Никогда не называла его по имени. Николай — слишком долго, а Коля — мне не нравится... Мы в последнее время жили плохо, постоянно ругались. За последние несколько лет я, наверное, ни разу не сказала ему ласкового слова. Сейчас, конечно, жалею об этом.

В меня как будто бес вселился в последнее время. Сейчас это называется как-то по-умному... кризис среднего возраста...

— Моя жизнь совершенно бессмысленна, — продолжала Лиза. — Так получилось, что ребенка не родила.

Пара неудачных абортов в молодости... Профессии нет. До замужества работала официанткой в пивнушке. Коля заходил иногда после работы: кружку пива выпить, пельмени поесть. Он жил один, и готовить ему было некому. Похоже, до меня у него и бабы-то не было. Мне он не нравился — недоношенный какой-то. Но что-то нужно было делать. Замуж пора. К тому же положительный: не курит, почти не пьет, не гуляет, хорошо зарабатывает. Работал он тогда бухгалтером на каком-то предприятии. После перешел работать в большую фирму. Я проявила инициативу и женила на себе, да он и не сопротивлялся.. Поженились, я жила лучше, чем многие, но мне было этого мало. Я, как та бабка из сказки о золотой рыбке хотела больше, больше и больше... А вот осталась, как и она, у разбитого корыта...

Не работала, думала — зачем? Мужик зарабатывает хорошо. А сейчас вижу, это очень важно — что-то делать. Моя подруга Лерка — парикмахерша. Она счастливей меня, постоянно занята, времени на тоску не остается. Работает в салоне. Я бы тоже могла пойти на какие-нибудь курсы и сейчас была бы при деле, в коллективе. Ведь с мужем нас ничто не удерживало вместе. Мы постоянно ругались, точнее я... а он молчал, и в конце концов мы возненавидели друг друга...